– На будущей неделе приглашаю тебя на первый форум против договора об экстрадиции, здесь, в Медельине, – говорит мне Пабло. – А на следующем, в Барранкилье, ты познакомишься с влиятельными людьми из моего «профсоюза», сегодня они одни из богатейших людей в стране. Почти все состоят с нами в «MAS» и хотят искоренить этот абсурдный договор любыми средствами, огнем и мечом, если будет угодно.
Пытаясь убедить Пабло, что, выступая в такой воинственной манере, он наживет слишком много врагов на начальном этапе своей восходящей политической карьеры, советую ему изучить «Искусство войны» Сунь Цзы. Так он научится тактике и терпению. Я показываю ему изречения китайского мудреца: «Никогда не атакуй противника, расположившегося на возвышенности». Он отмечает, что при необходимости быстро меняет свои стратагемы. А поскольку книги наводят на него тоску, лучше, чтобы я его всему научила, ведь я с детства жадно впитывала знания. Догадываясь, что влюбленной и желанной женщине неприятно это слышать, Пабло шутливым тоном добавляет:
– А вот и не угадаешь, какое прозвище я придумал, когда буду встречать тебя в аэропорту – «Белисарио Бетанкур», как президент Республики, чтобы ты со всеми почестями вошла в нелегальный мир! Тебе не на что жаловаться, моя Ви-Ви!
Его озорной смех обезоруживает, все мои переживания вмиг забываются. Я таю в его объятиях, словно карамельное мороженое с ванилью и кусочками шоколада, оставленное под открытым небом летним вечером.
Люди, летящие со мной в самолете, очень разнообразны. Один едет с переговоров с Ким Ир Сеном в Северной Корее, другой – с недавней встречи стран движения неприсоедиения, еще один знаком с Петрой Келли, основательницей немецкой партии «зеленых», которой Пабло предложил посетить свой зоопарк и посмотреть на его общественные проекты. Дальше сидит друг Ясира Арафата. В офисах Пабло и Густаво красный цвет уже сменился на синий, темные очки – повсюду; зеленый оттенок связан далеко не с европейскими экологами, а с полицейским подразделением (F2). Какой-то парагваец – родственник сына или зятя Стресснера[41], немного позади – мексиканские генералы с тремя звездами на погонах, остальные, с чемоданами, – израильские торговцы оружием. Там, вдали, – выходцы из Либерии. В первые месяцы 1983 года жизнь Пабло похожа на Генеральную Ассамблею ООН. Я узнаю, что мой любимый человек способен не только перевоплощаться и скупать паспорта, но и менять свою политическую идеологию на потребу публики. Ультралевые выступления – для бедных слушателей, политических партий, прессы и на экспорт; ужасающе жестокие ультраправые – для мультимиллионеров и союзников в униформе, направленные на защиту его семьи, бизнеса, имущества и интересов. Ну и, конечно, чтобы похвастаться своим талантом кукловода истории, контролирующего разноцветные ниточки потрясающей, затеянной им интриги, Пабло в своих речах бросается из крайности в крайность, стараясь впечатлить женщину, в которую влюблен, мотивирующую его на подвиги. Она станет наблюдателем происходящих событий, возможным союзником, открывая для себя всевозможные проявления силы и мужественности, будет свидетелем исключительной способности Эскобара влиять на мужчин и соблазнять женщин.
Первый форум против экстрадиции проходит в Медельине. Пабло просит меня сесть за главный стол вместе со священником Элиасом Лоперой, расположившимся справа от него. Там я впервые услышу пламенную националистическую речь Эскобара против договора об экстрадиции. Со временем эта борьба превратится в одержимость, станет делом всей его жизни, его судьбой, Голгофой целой нации, которая принесет тысячи жертв и гибель миллионов соотечественников. Это наше с Пабло бремя. В Колумбии, где правосудие почти всегда наступает через двадцать лет, а то и больше – зачастую за это время выигрывает тот, кто платит самую высокую цену, – система старается навредить жертве, она направлена на защиту преступника. Человек с финансовыми возможностями Пабло может всю оставшуюся жизнь наслаждаться возмутительной безнаказанностью. Однако черное облако маячит не только на горизонте Эскобара, оно нависло над всем его «профсоюзом». Появилась вероятность того, что любой колумбийский подсудимый может быть экстрадирован по запросу правительства США и осужден за межнациональные преступления в стране с эффективной судебной системой, где тюрьмы оснащены высоким уровнем безопасности, суммируются приговоры о пожизненном заключении и разрешена смертная казнь.
В ходе первого форума Пабло выступает перед единомышленниками гораздо более воинственно, чем раньше. Дрожь в голосе исчезает, когда он свирепо атакует многообещающего политического лидера Луиса Карлоса Галана[42], перспективного кандидата на пост президента Республики. Тот исключил его из списков своего движения «Новый либерализм», объявившего своей главной целью борьбу с коррупцией. Пабло никогда не простит, что Галан в 1982 году, перед тысячами людей, в парке Беррио, в Медельине, узнав об истинном происхождении доходов Эскобара, не называя его по имени, объявил о его исключении.
С Луисом Карлосом Галаном я познакомилась двенадцать лет назад в доме одной из самых приятных женщин на моей памяти, красивой и элегантной Лили Урдинолы де Кали. Мне был двадцать один, я только что развелась с Фернандо Борреро Кайседо, архитектором, на двадцать пять лет старше меня, красивым, как Омар Шариф. Лили развелась с владельцем завода по переработке сахара в долине Каука и выбирала из трех претендентов. Однажды вечером она пригласила их поужинать, а меня и своего брата Антонио попросила помочь выбрать между швейцарским миллионером с сетью пекарен, богатым евреем с сетью магазинов одежды и робким юношей с орлиным носом и большими ясными глазами, единственным капиталом которого была блестящая политическая карьера. Хотя той ночью никто из нас не проголосовал за Луиса Карлоса Галана, несколько месяцев спустя, в двадцать шесть лет, молчаливый молодой человек с ясным взглядом стал самым молодым министром в истории. Я никогда не рассказывала Пабло об этом «поражении», но на протяжении всей жизни сожалела, что той ночью не отдала свой голос в пользу Луиса Карлоса. Если бы Лили позволила ему ухаживать за собой, мы с Пабло точно бы уладили эту нелепую проблему, удалось бы избежать ужасных событий и тысяч смертей.
Наша фотография с первого форума против экстрадиции – одна из сотен, опубликованных в первые месяцы наших отношений. Позже журнал «Semana» использует ее как иллюстрацию к статье «сельский “Робин Гуд”». С такой благородной оценки и начнется легенда Пабло, прославившая его сначала в Колумбии, а затем и по всему миру. Потом, каждую нашу встречу, целуя, обнимая меня и кружа в воздухе, Эскобар непременно интересовался:
– Что говорят в Боготе обо мне и Рейгане?
Тогда я детально описывала, как все его обсуждают, а что говорят о президенте Рейгане, интересно только астрологу его жены Нэнси и республиканским представителям Конгресса в Вашингтоне и Делавэре.
Чтобы попасть на второй форум против экстрадиции, мы отправляемся в Барранкилью. Селимся в президентском номере-люкс огромного, недавно открытого отеля – не в «Прадо», который всегда мне так нравился. Пабло любит только современный стиль, а мне нравится элегантно-винтажный. Мы постоянно спорим о том, что он считает «устаревшим», а я – «завораживающим». Мероприятие состоится в роскошной резиденции Ивана Лафаури, прекрасно декорированной моей подругой Сильвией Гомес, которая также была дизайнером интерьера моих квартир с тех пор, как мне было двадцать один.
На форум не пригласили ни одного представителя прессы. Пабло рассказывает: у самого небогатого участника форума десять миллионов долларов на счету, в то время как состояние Пабло и компаньонов: троих братьев Очоа, Гонсало Родригеса Гачи, «Мексиканца», в сумме с доходами Густаво Гавирии, насчитывает несколько миллиардов долларов, с избытком превосходя состояние традиционных колумбийских магнатов. Эскобар сообщает: почти все присутствующие – члены «MAS». На многих лицах прослеживается замешательство из-за присутствия на форуме известной тележурналистки.
– Сегодня будет объявлена историческая война, и ты станешь этому свидетелем. Где хочешь сесть: в первом нижнем ряду, чтобы видеть меня и руководителей моего движения, с которыми ты уже познакомилась в Медельине, или за главным столом, наблюдая за тем, как четыреста мужчин искупают в крови нашу страну, если примут договор об экстрадиции?
Уже привыкнув к его наполеоновским выражениям, я решила расположиться с правого края, за главным столом. Не настолько близко, чтобы познакомиться со всеми четырьмястами «новыми мультимиллионерами», которые в будущем могли бы сменить у власти и даже обезглавить моих знакомых и бывших парней, принадлежащих к традиционной олигархии (что вызывает во мне противоречивые эмоции: от самого глубокого страха до изысканного наслаждения). В изобилии суровых и недоверчивых лиц я стремлюсь прочесть их истинное мнение о человеке, которого я люблю. Если увиденное мне не понравится, то от услышанного вообще кровь застынет в жилах. Сама того не подозревая, той звездной ночью, в особняке, окруженном садами, близ карибского побережья, я окажусь особым свидетелем, единственной женщиной и автором истории, которая сможет описать боевое крещение колумбийских боевиков-наркоторговцев.
Когда выступления подходят к концу и форум закрывается, я спускаюсь с помоста и направляюсь к бассейну. Пабло остался с хозяевами и партнерами, которые поздравляют его от всего сердца. Толпа зевак окружает меня, и некоторые из присутствующих интересуются, что я здесь делаю. Человек, явно похожий на землевладельца или традиционного скотовода с побережья, с фамилией Лекомпте, Лемайтре или Паважу, раззадоренный ромом или виски, во всеуслышание заявляет:
– Я уже слишком стар, чтобы кто-то из этих мальчишек указывал мне, за кого голосовать! Я консерватор, реакционер и ретроград старой закалки. Голосую за Альваро Гомеса, и точка! Он-то уж точно серьезный парень, не то что этот плут Сантофимио! Кто такой этот Эскобар, чтобы указывать мне? Или он думает, что у него больше денег и коров, чем у меня, а?