Мы всегда знаем, что нужно делать: заботиться о детях, мужьях, стариках, животных, о засеянных полях, саде и доме. С выражением, полным сочувствия к противоположному полу, я добавляю: «Быть мужчиной – гораздо сложнее, это каждодневный труд», чтобы лишить его хоть капли несчастного полового превосходства. Пабло восхищается только другими мужчинами. Женщин, которых он действительно уважает, можно пересчитать по пальцам рук. Он бы никогда мне в этом не признался. Знаю, Эскобар подразделяет женщин на три категории: семья – единственные, кого он любит, хотя они жутко ему надоедают; красавицы, которым он всегда платит за развлечения и любовь на одну ночь, перед тем как распрощаться с ними из соображений безопасности; и остальные – «страшненькие» или «курицы», они ему скорее безразличны. Поскольку я принадлежу к другому роду семей, то особо не восхищаюсь им: невысокий, некрасивый, простоват, умом не тянет на профессора. В то время как я – настоящая женщина, способная рассмешить его, да еще и хороша собой. Я защищаю его ценой своей жизни, как «вооруженная пантера», общаясь с ним, как мужчины, в их же манере. Поскольку Пабло восхищается только храбрыми и уважает их, думаю, по шкале привязанностей, я у него – где-то вместе с Маргарет Тэтчер, безусловно, не как женщина, но на почетном пьедестале среди мужчин.
Самым священным для Эскобара после семьи являются союзники. Хотя он никогда бы в этом не признался, мне кажется, мужчины в его семье, за исключением кузена Густаво и El Osito, наскучили ему своей традиционностью. А вот друзья: Гонсало, Хорхе и безрассудный Ледер – намного увлекательнее. Такие же смелые, богатые, отважные и беспринципные гедонисты, как и он. Знаю, банда Хорхе Очоа, которого Пабло любит, как брата, ударила его ниже пояса. Возможно, он никогда уже не вернется в страну. За исключением Ледера, никого из них не потребовали экстрадировать. США до сих пор не располагают неопровержимыми доказательствами причастности Эскобара и его людей к наркоторговле. Однако ситуация очень скоро изменится.
Спустя пару недель идеального счастья Пабло признается, что должен вернуться в Никарагуа. Уверена, «сандинисты» приносят одни неудачи, поэтому стараюсь отговорить его, прибегая к любым аргументам, приходящим мне в голову. Говорю: будь они просто коммунистами, а он наркоторговцем, это еще куда ни шло, но они – заклятые враги «Дяди Сэма», пытающиеся подпитать коммунистическую идеологию миллионами «кокаиновых» долларов. Настаиваю, что гринго не волнуют марксистские диктатуры, пока они не представляют для них реальной угрозы или пока они бедные. Но обогатившиеся на торговле наркотиками соседи Фиделя Кастро со временем стали бы неприемлемой угрозой. Уверяю, что он не может рисковать жизнью, бизнесом и спокойствием из-за Эрнана Ботеро и Карлоса Ледера. Тогда Пабло обиженно отвечает, что, пока жив, разделит с «Эскстрадируемыми» и каждым колумбийцем, в частности, большим или маленьким, богатым или бедным, борьбу за их общее дело. Эскобар обещает скоро вернуться, тогда мы снова увидимся или окажемся в каком-нибудь уголке Центральной Америки, чтобы провести пару дней вместе. Перед тем как попрощаться, он снова советует мне быть очень осторожной с телефонами, подругами и его пистолетом. На этот раз, видя, как он отъезжает, я не просто грустна, но еще и ужасно взволнована тем, что Пабло одновременно заигрывает с ультралевыми и ультраправыми. Спрашиваю себя: кто из партизанских колумбийских групп связал его с «сандинистами»? Каждый раз, пробуя затронуть эту тему, я слышала в ответ, что узнаю это, когда придет время. Ответ приходит внезапно – озарением, и я понимаю, что ситуация гораздо опаснее, чем казалась на первый взгляд.
Его зовут Федерико Воган, их фотографии с Эскобаром и Родригесом Гачей, загружающими семь с половиной тонн «коки» в самолет на правительственной полосе в Никарагуа, разлетаются по свету. Один из пилотов организации, которую американцы окрестили «Медельинским картелем», попал в руки Колумбийского управления по борьбе с наркотиками, которое обещало помочь ему скостить срок до минимума, если пилот вернется в Никарагуа, как будто ничего не случилось. В самолете установили скрытые камеры, чтобы документально доказать причастность Пабло Эскобара и его партнеров к наркоторговле и представить колумбийскому правительству официальный запрос на его экстрадицию. Однако у американцев есть интересы поважнее, чем бросить Эскобара, Очоа, Ледера и Родригеса Гачу в камеру и выбросить ключ, – им нужно свидетельство того, что «Совет сандинистов» замешан в наркоторговле. Это бы оправдало военную интервенцию в регион, который быстро перерастает в угрозу для американцев. Там формируется объединение диктаторских, коммунистических, милитаризованных и коррумпированных правительств, которые рано или поздно могут спровоцировать всеобщий хаос и вызвать массовую миграцию в США. В Мексике «вечная» институционно-революционная партия (PRI)[136] объявила, что поддерживает Фиделя Кастро и некоторых ультралевых правителей мира. Эта страна с самой крепкой культурной идентичностью во всей Латинской Америке, «такая далекая от бога и такая близкая к Соединенным Штатам», становится основным транзитером наркотрафика, одновременно обогащая не только крупных ацтекских боссов и самую коррумпированную в мире полицию, но и вооруженные силы.
Недавно была написана первая глава дела «Иран-контрас»[137], с фотографиями Пабло и Гонсало в Никарагуа. Тогда и наступил закат эпохи генерала Мануэля Антонио Норьеги в Панаме. Видя Пабло во всех ежедневных международных выпусках новостей, я благодарю Бога, что он не взял меня с собой в Никарагуа в первую поездку, после убийства министра Лары и уж тем более сейчас. Его речи все больше наполнялись антиамериканской и антиправительственной риторикой, и во мне затаился глубокий страх, что со временем человек, которого я люблю, станет одним из самых разыскиваемых преступников в мире. Хотя его большое преимущество – уникальная способность предвидеть будущее и находить действенные контрмеры, давая неприятелю яростный отпор, его худший недостаток – полное отсутствие смирения. Эскобар не признает и не исправляет ошибок, поэтому не может до конца осознать последствий своих поступков.
Однажды Глориа Гайтан сообщает, что заглянет с римским журналистом Валерио Ривой. Они приезжают ко мне домой с кинооператорами, включают необходимое освещение, почти не спрашивая разрешения, и журналист берет у меня интервью для итальянского телевидения, по окончании, упомянув, что продюсеры Марио и Витторио Чекки Гори[138], вместе с господином Дино де Лаурентисом[139], самые влиятельные в Италии, заинтересованы в съемке фильма о жизни Пабло Эскобара. Я обещаю ответить, как только Эскобар возвратится из Австралии, собираясь встретиться с Ривой и продюсерами в Риме, куда планирую скоро отправиться. Точнее – в Рим и Мадрид, потому что обещанные дни расставания уже плавно перетекли в два месяца, без единой весточки от Пабло. Я решила: на этот раз чаша переполнена, не буду надеяться, что он устанет от «уродливых типов в форме» или очередной принцесски, поэтому принимаю приглашение поехать в Европу с Хильберто Родригесом, который очень соскучился и не может разговаривать со мной по телефону. А кто еще в Мадриде обсудит с ним Пинью Норьегу и Даниэля Ортегу, Джозефа Конрада[140] и Стефана Цвейга[141], «M-19» и «ФАРК», Петра Великого и Тосканини, El Mexicano и партию PRI, его любимые произведения искусства, Софи Лорен и Ренуара, осужденного банкира Хайме Микельсена и Альфонсо Лопеса Микельсена, Кида Памбеле и Пеле, Белисарио Бетанкура и его жену-фурию, а также правильный способ приготовления спаржи? А с кем еще мне поговорить о Карлосе Ледере, пилоте Барри Силе[142], о ЦРУ и еще куче разных припасенных тем, обсуждая которые, обычный слушатель потерял бы ход мысли?
За пару дней до поездки я прохожу мимо «Raad Automoviles», которой владеет мой друг Тедди Раад. Мы с Анибалом Турбаем были свидетелями у него на свадьбе. Как и художник Фернандо Ботеро[143], декоратор Сантьяго Медина и продавец вертолетов и картин Байрон Лопес, семья Раад обогатилась, продавая предметы роскоши недавно появившимся нуворишам, в их случае – «Мерседесы», БМВ, «Порше», «Ауди», «Мазерати» и «Феррари». Спускаясь, я с удивлением рассматриваю некоторые предложения за четверть миллиона долларов и выше, интересуясь у Тедди: как часто он продает такие машины.
– «Мерседесы» раскупают ежедневно, Вирджи. Другой вопрос – заплатят ли мне! Кто скажет этим типам, что не даст им машину в кредит, если на следующий день после погрузки товара они приходят и скупают полдесятка? Смотри, вот едет один из наших лучших клиентов, Уго Валенсиа из Кали.
Уго – типичное воплощение мелкого мафиози, презираемого всей элитой и честными людьми Колумбии. Ему двадцать пять лет, у него наглый взгляд, очень смуглая кожа, его рост метр шестьдесят, на шее семь золотых цепей, четыре – на запястьях, а на обоих мизинцах – перстни с огромными бриллиантами. Он абсолютно уверен в себе, выглядит счастливым, броским и очень приятным. С момента встречи мы с ним отлично поладили, но еще больше симпатизируем друг другу после фразы:
– Вирхиния, ты невероятно элегантна! Едешь в Рим? Оказалось… мне срочно нужен кто-то с безупречным вкусом, чтобы убедить владельца Бриони послать портного с миллионом образцов ко мне в Кали и снять мерки, поскольку я хочу заказать двести костюмов и триста рубашек. Не обидишься, если я сразу дам тебе аванс в десять тысяч долларов за подобное беспокойство? И, кстати, кто снабжает тебя драгоценностями, в которых ты блистаешь на обложках журналов? Хочу накупить целую кучу для своих божественных девушек! Не таких, как ты, конечно…