Глава 39
Прямо в футболке я сидела на полу душевой кабинки, обхватив руками колени. Воду сделала максимально горячей. Настолько, что мои ноги и предплечья почти сразу покраснели. А все равно продолжал бить озноб. Нещадно болела скула, разбитый, заложенный от слез нос, шея, ребра и живот. Ныла шишка на голове и сама голова.
Но гораздо сильнее, чем все вместе взятое, болело сердце. Не столько от обиды на Андрея, сколько от понимания, что он не откажется от мести. А это с огромной долей вероятности смертный приговор. И ничего ведь не поделать. Ничего не изменить.
Я его потеряю! Потеряю!
Упершись лбом в острые коленки, я горько разрыдалась от безысходности. Завыла, закусив потрескавшиеся распухшие губы.
Сквозь шум воды услышала шаги. Андрей открыл душевую кабинку и, как был, в одежде, сел рядом. На него сразу же хлынула горячая вода, но мужчина будто бы этого и не заметил.
На бледном лице застыла мучительная гримаса. Глаза были красными. Он часто дышал, будто тоже вот-вот заплачет. Протянул руку коснуться ко мне, но она неловко повисла в воздухе.
- Новости о… О тебе повсюду, - через силу выдавил он. – И в ближайшее время их станет только больше. Нас с тобой в лицо будет знать каждая собака. Но через какое-то время эта новость устареет, сменится другими. Постепенно о нас забудут. И вот тогда мы уедем…
- Ты… ты… что…, - невнятно залепетала я.
Повернувшись боком, Андрей склонился ко мне. Погладил кончиками пальцев синяки на лице.
- Ты – моя жизнь. И я не позволю никому отнять ее. Любой ценой, Нина.
Иссякшие было слезы полились вновь. Но, на этот раз от облегчения. Я забралась на Андрея верхом, обняла за шею. Погрузила пальцы в мокрые волосы мужчины и, не переставая плакать, поцеловала в губы.
Хрипло застонав, Андрей углубил поцелуй. Раздвинув языком губы, толкнулся глубоко в рот, забирая воздух. Но мне тот и не нужен был – я дышала им.
Обняла его голову обеими руками, прижалась еще крепче, ненавидя нашу одежду за то, что та мешала ощущать его тело. Кожа к коже.
Андрей уложил меня на спину на пол кабинки. Я обвила ногами его бедра, скрестив лодыжки на пояснице. Почувствовала, как твердеет член, упирающийся в промежность.
Взявшись обеими руками за воротник футболки, дернул в разные стороны. Мокрая ткань тотчас же с треском разошлась до подола. Содрав с меня ошметки, Андрей смял пятерней грудь, не переставая жадно терзать губы. Прикусывал их до крови, стирая щетиной кожу вокруг рта.
Я задыхалась. Голова кружилась. Сознание уплывало куда-то, где не было ничего, кроме его горячего сильного тела, алчных касаний рук и требовательных губ на мне. Низ живота наполнился истомой.
Стянула с него промокшую футболку. Пробежалась пальцами по покрытой шрамами коже.
Повязки! Они же тоже насквозь промокли!
- Повязки…
- Забей!
Вспыхнувшее воспоминание. Он и я в моей квартире. Вечность, с тех пор будто пронеслась целая вечность.
Мои руки скользили по твердым, напряженным мышцам. Очерчивали стальные контуры, сминали кожу.
Андрей накрыл пятерней мою промежность. Скользнул пальцами между губок, размазывая по ним влагу. Обвел по кругу клитор. Снова и снова, заставляя балансировать на грани. Вот только мне не оргазм был сейчас нужен, а как можно полнее ощутить, что Андрей живой. Что он здесь и со мной.
Отстранившись на несколько секунд, он развел мне широко ноги, прошелся руками по внутренней стороне бедер. Вновь склонился к губам, опираясь на здоровую руку, чтоб не прижимать слишком сильно. А я хотела, хотела его всего, на себе.
Приспустив штаны вместе с боксерами, одним толчком вошел в меня. Я застонала в его губы, выгибаясь навстречу.
Толкнулся бедрами, наполняя до краев, а потом еще и еще, ловя ртом мои стоны. Подмял под себя, все же навалившись всем весом.
Кажется, мне было больно. Должно было быть из-за всех этих ушибов. Но единственное, что ощущала, это нереальный кайф, к вершине которого я приближалась с каждым толчком внутри.
Глава 40
Наплевав на мои протесты, Андрей отнес меня на руках в спальню, предварительно завернув в полотенце. Потом, правда, все же сходил за аптечкой и позволил сменить ему повязки.
А после снова сам стал сушить мне волосы феном. В зеркале над туалетным столиком частично отражалась его рельефная грудь, покрытая шрамами, белая повязка на плече и мое разбитое и зареванное лицо. Мелькнула мысль, насколько мы выглядели несуразными здесь, в шикарном пентхаузе в центре столицы. Нам тут не место.
То, как нежно и неторопливо Андрей возился с моими волосами, не скрывало возникшего у него раздражения.
- Андрей, что-то не так? – спросила, когда он выключил фен.
Мужчина усмехнулся, задумчиво наматывая на палец мой локон.
- Да, не так. Я не озаботился надеть резинку, и теперь тебе нужны контрацептивы.
- Андрей, я не обязательно забеременею от одного раза…
- Я не могу рисковать, - перебил он. - Ты извини, что так вышло. Этого больше не повторится. За остальное не переживай – я чист.
И вышел, оставив меня одну.
Я заплела волосы в тугую косу. Потом перебралась со стула в кровать. Чувствовала себя выжатой, как лимон, но нереально счастливой. Слова, сказанные Андреем, музыкой звучали в ушах.
Он не будет пытаться преследовать Илью. Мы какое-то время отсидимся здесь, в безопасности, а потом выберемся из страны. Уедем. Далеко-далеко, туда, где нас никто не знает. Туда, где нас никогда не найдут.
Андрей вернулся примерно через полчаса. Принес стакан воды и таблетку.
- Вот это скорость, - хмыкнула я.
- Прости, что так вышло, - отведя взгляд, повторил мужчина. Печальный, напряженный и ужасно злой на себя.
Я проглотила таблетку, выпила полный стакан воды. Потом взяла его за руку, притягивая на постель.
- Может можно как-то устроить, чтоб мне подобрали противозачаточные? Тогда можно будет всегда без…, - начала было, прижавшись к нему всем телом, чтоб отвлечь.
- Нет, - отрезал Андрей. – Я не позволю вмешиваться в работу твоего организма. И так уже…
- Но это не вредно, сейчас такие препараты…
- Я сказал нет, Нина, - холодные ладони легли на мое лицо. Взгляд карих глаз давил, как и голос – тихий и жесткий. А ощущение заботы согревало, окутывая, как мягкое пуховое одеяло.
- Хорошо, - я накрыла холодные руки своими.
- И ты должна знать: потом, когда все это останется позади, у тебя будет все, чего ты хочешь. Семья. Дети.
- А ты? Ты бы этого хотел?
- С тобой – да, - он прижался лбом к моему. Потом легонько коснулся губ.
А у меня перед глазами возник мальчик. С такими же, как у Андрея, бездонными карими глазами. Да, именно мальчик, наш сын. А второй было бы здорово, чтоб девочка. Младше на несколько лет… Впервые в жизни я ощутила, что действительно хотела бы завести детей.
Через пару часов привезли мои заказы. Коробок было столько, что они заняли чуть ли не все пространство в гардеробной. Сев по-турецки прямо на пол, я принялась их распаковывать. Рассматривала одежду, трогала приятные дорогие ткани, вдыхала вкусный запах новых вещей. Андрей с улыбкой наблюдал за моей возней, как любящий родитель за своим малым ребенком.
Срезав все бирки, я, конечно же с помощью Андрея, развесила вещи, расставила по полкам обувь. Заполнила туалетный столик косметикой и по привычке запустила нижнее белье в стиральную машинку.
А потом, сев перед зеркалом, решилась хоть попытаться привести себя в подобие порядка.
Глава 41
Мои похороны состоялись аж через четыре дня. Было пасмурно и холодно, шел дождь. Из-за него на белой крышке моего гроба была едва заметная грязь. Кому-то из десятков присутствующих на кладбище операторов позволили подойти так близко, что он смог это заснять.
Я не смотрела прямую трансляцию и делала все, чтоб и Андрей тоже, не хватало его еще лишний раз травить. Но в душе изнывала от нетерпения улучить момент и взглянуть на видеозапись, которая непременно вскоре появится на YouTube. Ведь только так получится еще раз увидеть своих.
Народу на кладбище было полно. Чуть ли не столько же, сколько было, когда хоронили Казарина. А уж силовиков навскидку вдвое больше. Интересно, чего ожидал Верчич? Что заявлюсь прямо на собственные похороны под руку с Андреем, сказать, что жива? Или это просто для поддержания созданной им легенды?
Крупным планом был снят первый ряд у разрытой могилы. Верчич с самым скорбным выражением своего холеного лица неотрывно глядел на гроб, изредка промокая уголки глаз ослепительно белым носовым платком. Хотя, может он и правда пустил парочку скупых слезинок от боли и злобы. Ведь Андрей трижды попал ему в бронежилет, а это как три удара кувалдой. Сломанные ребра, серьезные ушибы внутренних органов, может даже разрыв селезенки, плюс едва зажившее предыдущее ранение. А надо ведь простоять часа два на ногах, это даже с обезболивающим трудно в его-то возрасте. Еще и с повисшей на руке моей матерью. Она безудержно рыдала, даже приблизительно такой я ее раньше не видела. А отец-нет, просто вытянулся по правую руку от нее, держа левой зонт. Над Ильей и мамой его держал охранник.
Ира с мужем и одиннадцатилетней Линой. Зачем вы ее приперли на похороны, превращенные в шоу для прессы? «Молодая жена доблестного стража правопорядка зверски убита опасным преступником из мести». Попрощаться с тетей, которую она видела офлайн трижды в год? Не лучше ли было оставить меня в памяти племянницы невестой, убегающей из ресторана в свадебном платье, чем содержимым закрытого белого деревянного ящика, который опустили в глубокую яму и засыпали землей? Зачем, зачем вы показали маленькой девочке это все.
За племянницу больнее всего. И за Леру - бледную, похудевшую, похожую на тень. Что до родителей, сестры.... Как они могли не понять, что перед ними «изуродованное до неузнаваемости тело» другой несчастной? Не понять, что перед ними не их дочь, сестра? Может они и заподозрили что-то, конечно, просто Илья со скупыми слезами в полных боли умных синих глазах показал подделанные анализы ДНК. А официальные документы вкупе с его словом - гарантия доверия моих родственников. Конечно же, это хорошо, что поверили. Так они в безопасности. Это самое главное.