От моего страстного и нежного любовника не осталось и следа. Но пугала не перемена настроения, а ее причина.
- Куда-то собираешься? - дрогнувшим голосом спросила, обнимая со спины.
Глупый вопрос. Чего ожидала? Что ответит - нет, просто так одеваюсь?
- Надо уехать на пару часов, есть дело, - отстраненно бросил мужчина, размыкая мои руки.
Так, будто не со мной говорил, а с кем-то посторонним.
Холод окончательно сковал мое тело. Стоять голой и босиком стало ужасно неуютно. Я скрестила на груди руки, наблюдая, как Андрей надевал рубашку и запонки.
Неторопливые размеренные движения.
- А...
- Это наше внутреннее, не волнуйся, - невнятно добавил он. Так, будто эта пара слов должна меня успокоить.
Почему-то спрашивать дальше стало неловко. В день, когда он разбил плазму, такого не было, а сейчас...
И я поняла, почему: тогда он был на взводе, да, но тянулся ко мне, а теперь был полностью отстранен.
Потом я пойму, что этой ночью впервые по-настоящему столкнулась с бывшим агентом секретной военной организации «Мемфис», а ныне - опасным преступником по кличке Фартовый, отстраненным от всего, кроме своей миссии. Без чувств, без эмоций.
Андрей надел кобуру с пистолетом и пиджак. Сверху - тонкое черное пальто.
А бронежилет - нет. Это ведь хорошо, да?
- Я же сказал, беспокоиться не о чем.
Мысль о бронежилете я озвучила? Или он просто почувствовал мое состояние?
- Ложись спать.
И ушел, даже не коснувшись меня.
Еще сколько-то я так и стояла посреди гардеробной со скрещенными на груди руками, не зная, куда себя деть.
Без Андрея я осталась впервые. От этого я почувствовала себя так, будто оказалась на обдуваемой ветрами бескрайней пустоши одна-одинешенька.
В носу защипало, захотелось плакать, сжавшись в комочек и обняв себя руками. А еще лучше, тотчас же позвонить Андрею, хоть голос услышать. Он же явно еще едет, значит можно, не отвлеку... Вообще, как я могла дать ему вот так уйти? Не обнять, не поцеловать на прощание. И почему? Просто потому, что Андрей думал в тот момент не исключительно обо мне, а о делах. О том, благодаря чему, по большому счету, мы все до сих пор живы. Далеко бы убежали и долго бы продержались, не будь этого пентхауза, денег, оружия, прочего...
Я надела белье, треники и джемпер Андрея, который он скинул в ванной. Вот так, окутанной его запахом, стало легче. Я и не думала пытаться уснуть, пока он не вернется домой. А заняться чем-то, чтоб скоротать время, нужно. Только вот чем? Уборку, например, делала как раз сегодня, то есть вчера, клининговая компания, из-за чего пришлось пару часов тусоваться на крыше.
Я прошла в кабинет. Подошла к книжному шкафу.
Андрей любил читать, как и я. Не счесть, сколько времени мы проводили, сидя с книгами на диване или обсуждая ту или иную историю за этот месяц.
Остановила выбор на «Отверженных», хоть уже не раз читала эту книгу. Пройдя с ней в залу, забралась с ногами на диван.
Но погрузиться в одну из любимых историй не получалось. Мысли цеплялись за Андрея. За нас с ним. Я сказала ему, что люблю. Но это слово – любовь - казалось каким-то мелким, недостаточным для описания того, что чувствовала к этому мужчине. Особенно потому, сколько раз я по ошибке называла им другие чувства.
А какого будет достаточно? Или хотя бы каких? Есть ли вообще слова, способные выразить то, что мое тело и душа вросли в него без остатка? Что без него я не могу дышать? Что чувства, эмоции этого мужчины для меня ярче собственных?
«Жизни не жалко, жизни не жалко
А жаль лишь мгновений и свет на ресницах
И ночь, что больше не повторится
Жизни не жалко, жизни не жалко
Лишь взгляд и тепло от твоих ладоней
А может всё это мне только снится»
Бандерос «Жизни не жалко»
Печально заныла внутри старая песня.
- Повторится. Он вернется. Нужно только немного подождать.
Что это за «внутренние дела», внезапно возникшие в три часа ночи?! Или не внезапно…
Ты точно хочешь об этом знать, Нин?
Хочу! Так будет спокойнее.
За окном непроглядная темень. И погода дождливая. Из-за этого расцветет еще позже.
- Тогда он уже приедет, - сказала вслух. - Тогда он уже приедет.
Поставив книгу на место, пошла в кухню. Приготовлю что-то. Например, мясной пирог. Как раз и время пройдет быстрее, ведь руки будут заняты.
И, когда он допечется, Андрей уже приедет.
Но вот кухню уже наполнил вкусный аромат свежей выпечки, на спичке перестало оставаться тесто, и я выключила духовку. За окном появились намеки на свет, а Андрея все еще не было.
За это время руки тянулись к телефону десяток раз, но я не звонила и не писала.
Нельзя!
В который раз прискакав в залу через некоторое время, потому что снова показалось, что Андрей пришел, увидела у входной двери сброшенное пальто, а следом и пиджак. Слух уловил шум воды в гостевой ванной.
Дверь была приоткрыта, сразу за ней на полу лежала рубашка. А на ней была кровь.
Несколько капель на груди возле пуговиц. Уже потемневших. Рубашка целая, дыр нет. Да и огнестрельные ранения так слабо не кровоточат. Уж я-то знаю. И серьезные рассечения на лице тоже. Да и не полез бы Андрей раненым первым делом мыться.
- Дай, выкину, - в водоворот мыслей ворвался тихий голос.
Я обнаружила, что застыла посреди ванной с рубашкой в руках, вода больше не шумит, а рядом Андрей. Целый и невредимый, с полотенцем на бедрах. Отросшая мокрая челка прилипла ко лбу. Широкие брови сурово сведены, а карие глаза стеклянные и смотрели по касательной.
Выронив рубашку, обняла стальные плечи. Влага с его кожи пропитала реглан, капли воды с волос упали мне на шею, когда Андрей к ней склонился.
Его слегка потряхивало. Как от предельного напряжения, усталости... Или пережитого.
- Ты в моей кофте? - прошептал мне в шею.
Я закивала головой.
- У нее твой запах. Мне так легче, если тебя нет…
- Я воняю смертью…
Ответ на незаданный вопрос. Где был? Что случилось?
- Нет. Не для меня, - перебила я.
- Я не чувствую от себя этот смрад только, когда ты со мной, Нин.
Я поцеловала холодные подрагивающие губы. Взялась за края кофты и стянула ее с себя. Потом развязала шнурок на штанах. Стянула их с бедер и позволила упасть к ногам.
Андрей наблюдал, как завороженный. Жуткий стеклянный взгляд карих глаз сменился зверски голодным. Оставшись в одних трусиках, я перешагнула через штаны и прижалась к Андрею. Погладила по спине между лопаток, проложила губами дорожку по напряженной шее.
Холодные ладони мужчины легли на ягодицы, сжали, вминая в его бедра. Андрей приподнял меня за них, лишая опоры, и я обхватила ногами его талию. Полотенце упало на пол.
Ударом ноги он распахнул дверь и вынес меня из ванной. Прошел по залитой тусклым светом зале и поднялся по ступенькам, в спальню.
Уложив меня на простыни, поцеловал в губы, раздвинул их языком, проник в рот, и я почувствовала горечь. И соль. И металл, ведь всего несколько часов назад мы стерли, изгрызли друг другу губы в кровь. Таким и был вкус нашей любви.
Слезы. Горечь. Кровь.
И нереальная сладость, эйфория, когда мы чувствовали его вместе.
Я помогу тебе забыться. Утолю собой твою боль, которая мне больнее собственной. Сделаю, чтоб стало легче настолько, насколько смогу. И что бы и когда не случилось, это не изменит того, что я не могу не любить тебя так же, как не могу перестать дышать.
Глава 48
Из «зала», как вполне заслуженно называлась одна из комнат на первом этаже пентхауза, в которой были все необходимые тренажеры, донесся грохот.
Испугавшись не столько резкого звука, сколько его вероятной причины, я бросилась туда.
Почти сразу после того, как Андрею сняли швы, он начал «потихоньку разрабатывать плечо». Звучало полезно и поначалу так и выглядело. Теперь же, чуть больше трех недель спустя, он, вопреки данному мне обещанию дозировать нагрузки, явно все больше переходил чуть ли не к полноценным тренировкам. Бесился от того, что мучился от боли после них, и как мог это скрывал от меня.
- Андрей! - вбежав в зал, почти рухнула рядом с ним на пол.
Он стоял на одном колене. Задыхаясь от боли и матерясь, держался за раненое плечо. Рядом валялся гриф с тремя гигантскими блинами с каждой стороны.
- Я мокрый весь, - прошептал побелевшими губами, когда я обхватила его руками поперек торса, облокачивая на себя.
- Переживу как-то. Иди сюда, - потянула, чтоб сел на пол.
Согнув в локте, поддержала раненую руку. Прижалась губами к мокрому виску, на котором неистово пульсировала вена. Другую положила сзади на вторую рану.
Андрей склонил голову, зарылся мне в изгиб шеи, пытаясь отдышаться.
То, как мы сидели, до жути напоминало день побега и старый погреб. Будто наяву я ощутила запах крови, ее липкое тепло на коже и тот сводящий с ума ужас, что нас найдут. Что Андрей умрет.
- Твою мать, когда ж нормальным-то уже стану? - полный злобы голос выдернул меня из страшных воспоминаний.
- Вроде бы недавно справился вполне нормально, нет? - выпалила я.
О том, что именно случилось в ту ночь, я не расспрашивала, а Андрей не рассказывал. Заверил мельком, что все в порядке, и только.
- С тупым быком, бестолково размахивающим пушкой? С ним бы любой справился.
Он обнял меня здоровой рукой, расслабленно выдохнул.
- Предложили ему бабла за казино, он не просто в отказ, а за ствол. Ну и все, - он запрокинул голову и взглянул на меня, проверяя реакцию на сказанное. - Я такого не хотел.
- Знаю.
- Почему?
- Просто знаю. Чувствую тебя.
Он потянулся губами к моим. Провел по ним языком. Поднял правую руки – обнять за плечи и вздрогнул от боли.
- Обязательно так издеваться над собой? Вас в «Мемфисе» учили этому?
Андрей отвернулся.
- Был у меня момент долгого валяния в койке. Полгода восстанавливался, что полностью смог –чисто подфартило, - нехотя сказал после пары минут молчания. - Любое «не могу» слегка тригерит теперь иногда. Не совсем, но...