— Что Уиллис говорит о твоей ноге?
— О, все гораздо лучше. Завтра я уже смогу сидеть. Невозможно постоянно находиться в постели, словно я тяжело больна.
— Но ты все равно очень хорошо выглядишь, — порывисто сказал Ян.
Ее серые глаза неотрывно смотрели на молодого человека, но говорить Гейл не могла — к горлу подступил комок. Они снова ощутили тот огонь, который вспыхнул между ними предыдущей ночью. Острое желание, отчаяние, объятия в темноте. Он порывисто взял ее руку и поднес к своим губам:
— Я люблю тебя, Гейл. Как бы я хотел, чтобы это было не так.
В эту самую минуту в соседнюю комнату вошла миссис Ногтон с большой хрустальной вазой в руках. Она услышала каждое слово, произнесенное Яном.
Ее никто не просил приносить эту вазу. Но она видела, что капитан Далмиер поднимался наверх с букетом хризантем. Женщина сразу же сообразила, куда он направлялся. С ее точки зрения, этот поступок был совершенно неправильным. И чем скорее она последует за молодым человеком, тем лучше. В крайнем случае скажет, что видела, как капитан Далмиер нес цветы миссис Кардью, и решила захватить для нее вазу.
Когда миссис Ногтон услышала слова «я тебя люблю», произнесенные Яном, то ей стало не по себе. В ее круглых голубых глазах застыло удивление и испуг. Ее рот превратился в узкую полоску, выражавшую явное неодобрение. «Так-так», — проговорила она про себя.
Женщина стояла за дверью, не зная, что же ей делать. В спальне было тихо. И это казалось ей очень подозрительным. Значит, у них все-таки связь. Какой позор! Что за негодяйка эта маленькая миссис Кардью! Бедняжка Джун! Бедный, наивный ребенок! Разумеется, как ей справиться со своей соперницей! Безнравственной, развращенной и к тому же замужней женщиной!
Она знала, что теперь сделает, и, решительно шагнув вперед, распахнула дверь в спальню.
Глава 13
— Я подумала, что это может понадобиться, — проговорила она с ледяной улыбкой. Поставив вазу на стол рядом с кроватью Гейл, миссис Ногтон направилась к выходу. Она не застала любовной сцены, на что, собственно, и рассчитывала. Ян Далмиер стоял в дальнем углу комнаты и курил сигарету. Но женщина слышала достаточно, чтобы начать тайную войну против этой парочки. Вернувшись в свою гостиную, она застала там мужа, который рассматривал на столе карту, и читающую лежа на диване дочку.
— Джун, дорогая, — обратилась к ней миссис Ногтон. — Иди-ка прогуляйся немного. Я хочу поговорить с твоим отцом.
Джун с радостью выполнила просьбу матери. Сейчас она отправится вниз — там полно офицеров, с которыми всегда можно было пофлиртовать и поболтать. Разумеется, она увлеклась капитаном Далмиером, но у нее уже появился еще один знакомый офицер, который был без ума от нее.
Как только девушка вышла, миссис Ногтон с пылом пересказала всю историю своему мужу.
— Как это возможно? — воскликнула в заключение женщина. — Да и кто бы мог подумать такое об этом милом Яне Далмиере?
Майор потянул себя за мочку уха, с трудом подбирая слова. При этом он выглядел несколько смущенным.
— Но ты уверена, дорогая?
— Разумеется, я слышала это своими собственными ушами.
— Я догадался, что не чужими, — плоско пошутил майор и залился смехом.
— Не будь таким занудой, Гарри. Все очень серьезно.
Отец семейства прокашлялся:
— Но тебе не кажется, что ты делаешь из мухи слона? Ты всегда склонна все преувеличивать.
— Преувеличивать! Он говорил, что любит ее! Да к тому же Джун видела, как он крадучись выходил из ее номера.
— О, перестань, Джинни. Ты слишком далеко заходишь. Далмиер очень порядочный человек. И если он оказался в комнате у миссис Кардью, значит, ей действительно требовалась помощь. Не думаю, что в этом есть что-то ужасное. А что касается любви, что ж… Ведь она действительно очень привлекательная женщина. — Он замолчал и робко покашлял, стараясь избежать ледяного взгляда жены.
Затем последовала двадцатиминутная лекция о том, как аморальны вообще все мужчины и он, майор Ногтон, в частности. В конце концов несчастный не выдержал напора своей жены и сдался, заявив, что, хотя он и не видит в поведении капитана ничего предосудительного, эта любовная связь должна быть прервана.
Но сам он не имеет никакого права поучать Яна Далмиера. Хотя молодой человек и являлся его подчиненным, вся эта история не имеет никакого отношения к работе. А докладывать обо всем бригадиру просто неразумно. В офицерской среде не приветствуется слежка и доносительство. Это личное дело Далмиера, и майор сказал, что умывает руки.
— Что ж, тогда за дело придется взяться мне, — мрачно проговорила миссис Ногтон.
Женщина решила не разговаривать на эту тему с Гейл. Если она была увлечена молодым человеком, то вряд ли захочет прислушиваться к советам друга. С Яном также разговаривать бесполезно. Он станет все отрицать. Лучше всего поговорить с мистером Кардью.
Майор запротестовал:
— Моя дорогая, мне кажется, что лучше не стоит вмешиваться в дела других людей.
— Это мой долг, — заявила миссис Ногтон. — Мой долг — не допустить, чтобы подобные гадости происходили здесь, под крышей этого дома. К тому же у меня совсем другие виды на капитана Далмиера. Он подходящая партия для нашей Джун. И я не могу позволить, чтобы кто бы то ни было вставал между ним и моей малышкой.
Майор снова отступил. Он никогда не вмешивался в дела своей жены и не мог ее контролировать. Кроме того, сейчас шла война, и это занимало его куда больше, чем все эти малосущественные проблемы.
Миссис Ногтон точно знала, что ей сейчас делать. Билл каждый день звонил по телефону своей жене, и необходимо во что бы то ни стало заставить дежурного переключить этот звонок сначала на нее, а затем уже на комнату миссис Кардью.
Зная, что муж Гейл обычно связывался со своей женой в обед, миссис Ногтон, предварительно поговорив с оператором, заблаговременно отправилась к себе в комнату.
Наконец зазвонил телефон, и она схватила трубку.
— Мистер Кардью, — возбужденно заговорила женщина, — с вами говорит миссис Ногтон.
— О, здравствуйте! — медленно проговорил Билл. — Вы так помогали моей жене! Очень любезно с вашей стороны, миссис Ногтон.
— Мне было приятно сделать это для нее, мистер Кардью. Но мне хотелось бы вам кое-что сказать, прежде чем вы поговорите с Гейл. Вам необходимо вернуться в замок как можно скорей.
— Боже! Но что же случилось? Ей стало хуже?
— Нет-нет, не беспокойтесь. Со здоровьем у нее все в порядке. И щиколотка гораздо лучше. Проблема в другом. Вам просто необходимо срочно вернуться в замок. А если это невозможно, то необходимо настоять на том, чтобы ваша жена сама покинула замок и съездила бы на юг.
— Но почему? — резко спросил Билл.
— Мне трудно объяснить вам, — пробормотала миссис Ногтон, чувствуя, что краснеет. Она уже и сама была не рада, что вмешалась в это дело, но мысль о том, что малышка Джун страдает, заставляла ее действовать подобным образом. — Дело в том, что все обстоит не совсем так, как вам бы того хотелось, мистер Кардью. Поверьте, мне не слишком приятно говорить на эту тему.
— Миссис Ногтон, на что это вы намекаете?
— Ваша милая женушка, которая действительно мила, и мы все тут ее очень любим, не должна оставаться одна, — со значением делая ударение на слове «одна», произнесла миссис Ногтон.
— Послушайте, вы явно намекаете на что-то. Я должен знать. И немедленно.
— Я не хочу называть имен, но, мне кажется, лучше вам самому спросить свою жену обо всем. Чиста ли ее совесть? Полагаю, вы понимаете, что я беспокоюсь как друг. Приезжайте сами быстрее, или пусть уедет она. А уж мы тут постараемся и посадим ее в поезд даже с больной щиколоткой.
— А вам не кажется, что вы берете на себя слишком много?!. — взорвался Билл.
Но миссис Ногтон сказала достаточно. Пусть теперь Гейл выкручивается из этого дела, подумала жена майора.
У Гейл было приподнятое настроение, когда она взяла трубку. Ян попрощался почти сразу после того, как миссис Ногтон принесла в спальню вазу. Но одного его взгляда и нежного поцелуя, который молодой человек запечатлел на руке у девушки, оказалось достаточно для того, чтобы в ее душе появилось ощущение счастья. И еще у нее остались его цветы. Охристые осенние листья и абрикосовые хризантемы, цветы из его теплицы, выбранные специально для нее.
Она постарается как можно дружелюбнее поговорить сегодня с Биллом. Чего бы это ей ни стоило. Ведь, в конце концов, они могут быть просто друзьями с Яном.
То, что сказал ей муж по телефону, потрясло девушку до глубины души.
— Чем, черт возьми, ты там занимаешься в мое отсутствие? Почему это миссис Ногтон сказала мне, что я должен вернуться как можно быстрее в замок? С кем это ты там развлекаешься?
От этих слов, произнесенных довольно грубым тоном, Гейл задрожала.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Просто не понимаю, — сказала она.
— Ты должна понимать. Миссис Ногтон не стала бы ничего мне говорить, если б у нее не было достаточно оснований.
У Гейл так сильно дрожали руки, что она едва не выронила телефонную трубку. Разумеется, она сразу же поняла, что именно случилось. Эта женщина начала плести интриги, потому что прошлой ночью… потому что ей казалось… она подозревала…
По крайней мере, Гейл порадовалась тому, что миссис Ногтон не упомянула имя мужчины. Что бы ни случилось, вся эта грязь не должна коснуться Яна. Это было бы ужасно несправедливо.
Девушка взяла себя в руки и попыталась разговаривать с мужем спокойным голосом.
— Какая нелепость. Пожалуйста, не превращайся в ревнивого мужа. У тебя нет для этого оснований. В мою комнату приходило много офицеров и их жен. Дело в том, что у миссис Ногтон здесь дочь, и она хочет, чтобы все внимание доставалось Джун. Вся эта история не имеет под собой никакого основания. Верь мне, Билл.
— Эта женщина заходит слишком далеко, распространяя о тебе такие слухи.
— Да, это не слишком приятно, — проговорила устало Гейл, внезапно почувствовав легкую тошноту.