нской стены льнул нерастаявший снег, а гравий вокруг могилы Вайолет был покрыт тонкой корочкой льда. В знак уважения Лол снял шляпу.
Надпись на надгробии Вайолет гласила:
Вайолет Шепхерд (1932 – 1999)
Любимая жена Лоренса (Лола)
Горячо оплакиваемая мать Джулии и Сюзанны
Если слезы сложатся во взлетную полосу,
А любовь сотворит самолет,
На небо отправлюсь я в полет
И вновь тебя на землю принесу.
А у подножия:
Надгробие предоставлено – по доброте душевной – Малькольмом Пономарем
Дочери Лола сочли, что выбивать имя Пономаря на надгробии матери – дурной тон, но Лол настоял. Пономарь оплатил не только камень, а все похороны. Никто больше не предложил, и у Лола ведь нет счета в банке. Малькольм поставил лишь одно условие: чтобы его щедрость увековечили в камне. Кто такой Лол, чтобы отказывать?
Вынув из вазы засохшую хризантему, он заменил ее на свежую. Даже забавно, как он скучает по жене. А ведь жить с ней было не сахар. Когда возраст Лола и его привычка к спиртному взяли свое, наградив его носом, как алая электролампочка, она то и дело указывала людям на этот его недостаток.
– Только посмотрите на его нос, – жаловалась она подругам. – Такое даже не запудришь.
Но, как это ни странно, ее отсутствие не принесло ожидаемой радости.
Лол встал, собираясь уходить. В тени было холодно, и Лол был не из тех, кто произносит речи мертвым наподобие Джимми Стюарта[4]. Когда он распрямился, колени у него скрипнули. Лол со вздохом повернулся.
И увидел перед собой Злыдня.
Из горла Лола вырвался звук, какой издает маленькая собачка, когда просится на улицу.
На Злыдне были тот же колпак палача и длинный черный плащ, как и в ночь бойни. Пятеро умерли тогда: все работали на Малькольма Пономаря, некоторые были друзьями Лола.
– Помнишь меня? – спросил человек в колпаке, столь же холодный и неумолимый, как кресты и могилы. В руке у него была сумка с логотипом гастронома "Сейсберис".
Лол сумел только кивнуть. Он уловил очень нехороший запах, как от гнилой капусты и дерьма.
– Извините. Мне нужно...
– Что?
– Мне нужно принять таблетку, – хрипло сказал Лол, тыча себя в сердце.
Достав из кармана белый пузырек с нитроглицерином, Лол попытался отвинтить крышку. Но у него слишком сильно дрожали руки. Положив сумку на землю, Злыдень отвернул крышку и протянул одну маленькую белую таблетку Лолу. Лол забросил ее под язык. На глаза у него навернулись слезы. Злыдень не мог бы сказать, было ли это от холода, страха или от усилий вздохнуть.
– Лучше? – спросил он.
– Да, спасибо. – Лолу пришлось прикусить язык, чтобы не добавить "сэр".
– О'кей, – отозвался человек в капюшоне.
Он наподдал ногой сумку, и оттуда выкатился белый футбольный мяч, который остановился у ботинка Лола. Выглядел он как неопрятный муляж человеческой головы из папье-маше. Кожа – слишком бледная, глаза – слишком стеклянные, нет, явно не настоящая. Потом Лол вдруг сообразил, что смрад исходит как раз от головы и что волосы и щетина, обрамляющие удивленное лицо, не подделка.
– Знаете, чье это?
– Нет! – выдохнул Лол. – О Господи!
– Взгляните налицо.
– Пожалуйста. Мне нужно домой...
– Взгляните.
Щурясь, Лол заставил себя рассмотреть оплывшие черты.
– Никогда его не видел.
– Он не из "Пономарчиков"?
– Нет. Их я всех знаю.
– Даже новеньких?
– Я еще поддерживаю связь с Шефом. О Боже... прошу прощения. – Лол издал оглушительное рыгание. – Этого типа я не знаю.
– Шеф меня еще ищет? – спросил Злыдень.
– Нет. Сначала боялся. Он хотел, чтобы убийства прекратились...
– Но?
– Но многие – нет. Я хотел сказать, многие вас ищут. Пятьдесят тысяч – большие деньги.
– Думаю, вам лучше рассказать. С самого начала.
Лол ждал. Его длинное лицо сделалось пепельно-серым. Тело содрогнулось. Со стоном отчаяния он схватился за сердце и согнулся пополам. Когда он поднял голову, Злыдень уже исчез. Поглядев на ворота кладбища, Лол увидел, что к нему бежит дочь – спешит, насколько несут ее тушку толстые ноги.
В ту ночь нервы у Лола совсем расходились. Он не мог сосредоточиться ни на одной телепередаче и подскакивал от малейшего шума. Любые шорох и скрип бередили воображение, и все кровавые фантазии заканчивались одинаково.
Сначала он стоит на коленях и молит о пощаде.
К затылку приставлен пистолет.
Потом кровь и мозги фонтаном вылетают у него изо лба.
Искушение позвонить Шефу было крайне велико, но Лол цеплялся за один непреложный факт. Случай дважды сводил его со Злыднем. И дважды Злыдень оставил ему жизнь.
В "Пономарчиках" Лол так и не поднялся дальше шофера. Недотягивал даже до роли водителя на ограблении, не доверили ему и крутить баранку, когда банда ездила в дом Злыдня. Он был всего лишь шофером Малькольма Пономаря, его матери и пуделя. Возможно, поэтому и выжил. Он не солдат. Он гражданский.
Но если он скажет Шефу, что Злыдень вернулся, то станет доносчиком. А доносчики, невзирая на свой гражданский статус, как правило, умирают.
В постель Лол лег около десяти, надеясь, что сон прогонит дурные воспоминания о прошедшем дне. Но не смог заснуть. Он лежал в темной квартире, вслушиваясь в ночные звуки. Всякий раз, когда по улице проезжала машина, по стене его спальни проносились сполохи света.
Он слышал телевизор из соседней квартиры: серьезное, напыщенное бормотание журналиста из зоны какого-то военного конфликта.
Снаружи открылась входная дверь. Звякнули бутылки из-под молока. Кто-то позвал кошку.
Где-то в вышине пролетел самолет.
По далекому железнодорожному мосту прогромыхал поезд.
Такое впечатление, что, кроме него, никому на свете спать не хочется.
Лол лежал на спине, потел, нервничал и трясся.
Наконец квартал затих, и Лол задремал. Разбудил его слабый толчок. Приоткрыв глаза, он оторвал от подушки голову и увидел смутный силуэт. Кто-то сидел у его кровати.
– Мы не закончили разговор, – произнес мужской голос.
"Прошу тебя, Господи, пусть это будет сон!"
– Вы сказали что-то про пятьдесят тысяч? – не унимался голос.
Тут Лол понял, что это наяву. Что Злыдень вернулся, а с ним вонь смерти и разложения.
– Награда, – объяснил Лол.
– Какая награда?
– Малькольм Пономарь-младший назначил награду за вашу голову. Пятьдесят тысяч фунтов за информацию, которая приведет к вашему убийству или поимке.
– Почему?
– Он считает, что вы убили его отца.
– Я его отца не трогал.
– Я знаю. Но он думает, что это вы. Удивительно, что до вас это не дошло. Я думал, это общеизвестно.
– Я был в отъезде. Кажется, мне многое нужно наверстать. – Повисла тишина. – Вернемся к тому, что я вам показал. Как по-вашему, это мог быть какой-то охотник за головами?
– Да.
– Кому отдали мою работу, знаете?
– Прошу прощения?
– Не играйте со мной в игры, иначе я очень рассержусь.
Лол закашлялся.
– Шеф мне такого не рассказывает.
– Я не спрашивал, что вам рассказывает Шеф, – произнес голос из темноты. – Я спросил, что вы знаете.
Лол с трудом сглотнул.
– Могу передать лишь слухи. Только имя. Это все, что у меня есть.
– Продолжайте.
– Дух. Сокращенное от Дух Тьмы.
– Что это значит?
– Понятия не имею, – признался Лол, а про себя подумал: "Если уж на то пошло, что значит "Злыдень"?"
– Мое имя значит, что те, кто меня расстроил, обычно умирают.
Лол вздрогнул: этот монстр умеет читать мысли.
– Если расскажете кому-нибудь, что меня видели, – мягко продолжал Злыдень, – я убью вас и всю вашу семью. Вы в этом сомневаетесь?
– Нет... нисколько.
С бесконечной медлительностью тень отступила от кровати, пока не коснулась стены, в которой словно бы растворилась. Никаких шагов Лол не услышал. Никакие двери не отворились и не закрылись. Но смрад остался. Много, много времени прошло, прежде чем Лол набрался смелости сесть и нашарить выключатель прикроватной лампы.
Когда зажегся свет, первым, что увидел Лол, была белая разлагающаяся голова с пустыми выпученными глазами. Голова стояла на матрасе в изножье кровати. А на ней красовалась его фетровая шляпа.
3
Так останься, любовь дорогая,
Сбежавшая так от меня.
Беги со всех ног, золотая,
Тебе не уйти от меня.
При свете дня, опустив окно, Злыдень медленно полз в автомобиле мимо клуба, где правил бал Маленький Мальк. Ехал он на черном "BMW", ведь такая машина в этих краях в глаза не бросается.
Было позднее утро. Где-то поблизости жарили в масле лук с чесноком. Под мягким солнышком снег на улице превращался в серую кашу. Клуб Маленького Малька помещался в гигантском перестроенном складе у реки: фасад из тонированного стекла и слово "ДИВА" неоновыми огнями над входом. У дверей сейчас стоял большой грузовик доставки. Курчавый толстяк помогал водителю выгружать какие-то картонные коробки и ящики.
Объехав квартал, Злыдень вернулся – все еще на малой скорости и хмурясь, точно заблудился. На сей раз он мельком заметил круглолицего типа лет сорока в джинсах и консервативной рубашке с короткими рукавами. В нем Злыдень тут же узнал Малькольма Пономаря-младшего, среди друзей и подельников известного как Маленький Мальк. Злыдень никогда не встречался с Маленьким Мальком лично, но недавно видел его по телевизору: это была программа по сбору денег для "Солнечного Зайки Малькольма Пономаря", фонда выходного дня для больных детей, который Маленький Мальк учредил в память об отце.
Маленький Мальк дружески болтал с водителем, который протянул ему планшетку с бумагами и ручку. Курчавого толстяка нигде не было видно. Подняв глаза, Маленький Мальк заметил Злыдня. В его взгляде не было решительно никакого интереса. Через долю секунды он снова сосредоточился на накладной, где росчерком поставил подпись с таким видом, словно бросал копье.