Я провела в ванне около получаса — помылась, высушила волосы феном, надела халат Чиана, спрятала под него "Супер Макс" и вышла из ванной. Из гостиной раздавались голоса, а потом Чиан вскрикнул, как раз в тот момент, когда я открывала дверь. Это было ужасно. Я увидела, как Чиан с распоротым животом падает на пол. Рядом с ним стоял мужчина с коротким мечом в руке. Я закричала. Мужчина обернулся и бросился на меня. Сама не понимаю, как я успела среагировать, но я выхватила "Супер Макс" и, чудом увернувшись от лезвия, выпустила струю ему в лицо. Убийца заорал, выпустил меч, и, закрывая руками глаза, бросился прочь. Несколько раз он наткнулся на стену, а потом выскочил за дверь. Я тоже попыталась убежать, но Чиан неожиданно схватил меня за ногу, и я упала.
Это было ужасно. Там всё было залито кровью, а на мне был белый халат. Чиан пытался мне что-то сказать, но изо рта у него тоже текла кровь. Когда появилась полиция, он был уже мёртв. Рядом с ним стояла я — вся в крови, а на полу валялось орудие убийства с моими отпечатками пальцев. Убийца, прежде чем взять меч, обернул руку носовым платком.
— Кошмар, — посочувствовала я. — Не удивительно, что тебя арестовали. А что именно тебе сказал Чиан?
— Не знаю, — пожала плечами Адела. — Я так толком и не поняла. У него шла горлом кровь, и он произносил слова очень невнятно. В тюрьме я долго думала над тем, что он имел в виду.
— Значит, что-то ты всё-таки разобрала.
— Не уверена, — вздохнула подруга. — Он сказал то ли "продай эфирное масло", то ли "держи оленьи рога", то ли "золотое платье".
— "Продай эфирное масло"? — удивлённо повторила я. — Странное пожелание. Интересно, что это может означать?
— Понятия не имею, — пьяно помотала головой Адела, выливая в бокал остатки шампанского. — Он же говорил по-английски, к тому же невнятно. Может он имел в виду "держи эфирное масло" или "продай оленьи рога" или что-нибудь совсем другое. Что-то у меня голова кружится, и страшно хочется спать.
— Ещё бы у тебя не кружилась голова, — вздохнула я. — Ты напилась, как сапожник. Ладно, пойдём в отель. Скоро надо будет ехать в аэропорт.
Поддержав под локоть нетвёрдо стоящую на ногах подругу, я вывела её на улицу. В свободной руке я держала очки, используя их, как зеркальце заднего обзора. Бежевый и коротышка, отлепившись от витрины, последовали за нами.
К моему удивлению, нас не убили и не похитили ни по дороге в аэропорт, ни при пересадке в Джакарте. Самолёт не взорвался, и в восемь часов сорок минут мы приземлились точно по расписанию в аэропорту Шереметьево-2.
Перебравшая шампанского Адела всю дорогу спала, как младенец, а я, поразмышляв некоторое время над странными обстоятельствами смерти Чиана Бенвитуна, с грустью пришла к заключению, что так никогда и не узнаю, из-за чего выпустили кишки балийскому ювелиру, и кто именно за нами следил. Это было обидно — но ничего не поделаешь. Мои индонезийские приключения закончились. Вот если бы это произошло в Москве, тогда… Здравый смысл подсказывал, что и в этом случае стоило бы держаться подальше от этого дела. Излишнее любопытство нередко приводит к весьма неприятным последствиям.
Я вздохнула, решив впредь не ломать голову над неразрешимыми загадками, и, приняв это разумное решение, уснула.
— Подожди! Ты останешься здесь. Дальше я пойду одна, — решительно заявила Адела у дверей таможенного контроля.
— То есть, как это я останусь здесь? — удивилась я. — Ты что, предлагаешь мне навеки поселиться в аэропорту? Боюсь, что таможенники отнесётся к этому без особого энтузиазма.
— Ты не понимаешь! — покачала головой Адела. — Меня же встречает Бобчик! Что он подумает, увидев нас вместе? Он не должен знать, что ты была со мной в Индонезии!
— И долго мне тут торчать?
— Минут двадцать, не больше. Чтобы с гарантией.
— Ладно, — вздохнула я. — Иди, ищи своего благоверного. Кстати, Бобчик пригласил меня завтра к вам в гости к двенадцати.
— Отлично! — обрадовалась Адела. — Приходи! Я тебе такое расскажу — закачаешься!
— Что ты имеешь в виду?
— Как что? Естественно, мои балийские приключения.
— Выходит, я ещё не всё знаю? — удивилась я. — Ты имеешь в виду, что не ограничилась одним убийством?
— Ты ещё многого не знаешь, — многозначительно подмигнула мне Адела, и, подхватив свой чемодан, бодро зашагала к "зелёному коридору".
— Ты представляешь, он предлагал мне заняться любовью в ванне, заполненной чёрной икрой, — взволнованно прошептала Адела, затащив меня на кухню. — Только это между нами. Не дай бог, Бобчик узнает, так он с ума сойдёт от ревности.
— Этот парень что, извращенец? — удивилась я. — А ты не задумывалась о том, как жутко воняет рыбой целая ванна икры?
— Ты ничего не понимаешь, — возмутилась подруга. — Лучше подумай, сколько может стоить такая ванна. Подобного ещё никто никогда не совершал. Марсель хотел войти в историю или даже попасть в книгу рекордов Гиннеса. Кроме того, Марсель — икряной король. Таким образом он бы сделал сногсшибательную рекламу для своей продукции.
— Вряд ли, — заметила я. — Люди могли бы заподозрить, что этот твой икряной король расфасовывает икру в баночки после того, как позанимается в ней любовью, а это весьма и весьма негигиенично.
— Тебе лишь бы критиковать, — возмущённо фыркнула Адела. — У тебя совершенно отсутствует воображение. Ты мыслишь приземлённо, как не закончивший начальную школу водитель асфальтового катка.
— Да, пожалуй до занятий любовью в ванне с чёрной икрой моё воображение не дотягивает, — покорно кивнула я. — И ты согласилась на его предложение? Ведь если он собирался сделать на этом рекламу или попасть в книгу рекордов Гиннеса, вероятно, он хотел, чтобы вы занимались любовью публично?
— Конечно, я не согласилась! — возмущённо сказала Адела. — К твоему сведению, я не изменяю Бобчику, хотя он и не заслуживает такой жертвы с моей стороны.
Подруга мечтательно закатила глаза и томно вздохнула.
— Но идея мне показалась весьма любопытной, — добавила она.
— Секретничаете? — спросил Бобчик, заглядывая в кухню. — Держу пари, что опять о мужчинах.
— А вот и не угадал, — ответила Адела. — Вопрос на засыпку: ты хотел бы заняться со мной любовью в ванне, наполненной чёрной икрой?
Бобчик оторопело уставился на неё.
— Но ведь она же воняет рыбой, — растерянно произнёс он. — Надеюсь, ты это не всерьёз?
— Вот и я о том же, — удовлетворённо кивнула я.
Адела разочарованно покачала головой.
— Вы стоите друг друга, — вздохнула она.
Полчаса спустя мы сидели за столом, уплетая осетрину по-московски. Поскольку обсуждать в присутствии Бобчика похождения Аделы на острове Бали было невозможно, я, вспомнив о Беатрис Тупак Юпанки и испанском капитане, перешла непосредственно к интересующей меня теме.
— Недавно я звонила Альде, — сообщила я. — Она просветила меня насчёт своих изысканий в области генеалогии. Я и не догадывалась, что у вас в предках числятся Альфонсо Третий и Атауальпа Тупак Юпанки Инка Четырнадцатый.
Адела хмыкнула, подняв вверх вилку с насаженным на неё куском осетрины.
— У тебя устаревшая информация, — усмехнулась она. — Вчера по приезде я звонила маме, и она мне поведала о новых результатах своих исследований. У неё в генеалогическом дереве уже более полутора тысяч человек. Оказывается, мы в родстве со всеми европейскими монархическими династиями, более того, нашими предками были даже Один и Тор.
— Как, Один и Тор? — опешила я. — Но ведь это же языческие скандинавские боги!
— Не знаю, как насчёт богов, — пожала плечами подруга, — но мама утверждает, что в древности в Скандинавии были такие короли. Более того, Приам, царь Трои, тоже наш родственничек.
— Здорово, — оценила я. — А ты можешь назвать мне кого-нибудь, с кем ты не состоишь в родстве?
— Конечно, — сказала Адела. — В нашем генеалогическом дереве нет ни одного араба, еврея или негра.
— А как насчёт китайцев? — язвительно поинтересовался Бобчик. — У тебя, случайно, не было прабабушки по имени Нефритовая Гуаньинь?
— Ты просто завидуешь, — фыркнула Адела. — Ты ведь у нас рабоче-крестьянского происхождения.
— Вовсе нет, — обиделся Бобчик. — Моя бабка по материнской линии была из купечества.
— Нашёл, чем удивить, — скорчила ему рожу Адела.
— Нет, только, пожалуйста не ссорьтесь, — вмешалась я, чувствуя, что в воздухе запахло жаренным. — Давайте на сегодня объявим перемирие.
— Меня поражает настойчивость Альды, — заметил Бобчик. — Она строит это генеалогическое дерево днями и ночами. Неужели так важно, кто был твоим предком в двадцать пятом колене? В конце концов, раз человечество произошло от Адама и Евы, нас всех вполне можно считать отдалёнными родственниками.
— Компьютеры! — неожиданно зловещим голосом произнесла Адела. — Всё зло от компьютеров. Но уж лучше составлять генеалогическое дерево, чем часами беседовать о сексе с роботом.
— Беседовать о сексе с роботом? — теряя нить разговора, ошеломлённо переспросила я. — Что ты имеешь в виду? И при чём тут компьютеры?
— А разве ты не знаешь, что мама разговаривала о сексе с роботом? — удивлённо посмотрела на меня подруга. — Она занималась этим до того, как увлеклась поиском предков.
— Нет, я не знала, — воодушевилась я. Подобного я от Альды не ожидала. — А где, интересно, она взяла робота? И какой он? Нечто вроде надувного мужчины с моторчиком и встроенным магнитофоном?
— Вовсе нет, — поморщилась Адела. — Это я называю его роботом. На самом деле это искусственный интеллект, который зачем-то прикидывается человеком. Его создал какой-то тип, и запустил в Интернет программу. Многие люди разговаривают с ним о разных вещах, думая, что это настоящий человек, и только потом узнают, что он робот. Мама тоже нашла его через Интернет. Поэтому я и считаю, что всё зло от компьютеров. С тех пор, как мама завела этот проклятый ящик, она вообще ни о чём думать не способна. Сидит целыми днями и шарит по Интернету. Сначала с роботом трепалась,