Сделав шаг, я оплёл руками её хрупкую фигурку. Стиснул пальцами её упругую попку, притянул девушку к себе крепче, поцеловал её в сладкие губы, и понял, что стремительно лечу куда-то в дикую бездну.
Я потерял себя ещё давно – когда впервые увидел её.
А теперь – теперь словно нашёл.
– Мне пора возвращаться. – Прошептал я на рассвете.
Солнце всё сильнее набирало обороты, распространяя вдоль горизонта свои лучи, природа оживала: чирикали птицы, шумело море, нарастали и другие звуки. Небо светлело, и мне тоже нужно было торопиться.
– Полежи ещё. – Пробормотала Карина, ворочаясь.
– Не могу. – Я поцеловал её в лоб и приподнялся.
Рука затекла от тяжести.
– Ну, полежи… – Попросила она.
Нельзя рисковать. Мы и так лежали, болтали с ней шёпотом часов до четырёх ночи. Обычно я уходил от неё слегка за полночь, а сегодня, можно сказать, вообще переночевал в её комнате.
– Ты же знаешь, что мне не стоит этого делать. – Улыбнулся я, разглядывая сонные черты её лица.
Встал, надел бельё и обернулся. Карина была прекрасна с алыми от долгих поцелуев губами, с разметавшимися по подушке мягкими волосами, с нечаянно оголившейся из-под одеяла идеальной грудью.
Надо было быть дураком, чтобы оставить её тут одну и уйти, но таковы уж были правила нашей игры.
Эти отношения продолжались уже месяц, и мы, кажется, растеряли все остатки осторожности и благоразумия, рискуя быть пойманными почти каждую ночь. Но ждать нам оставалось недолго: через несколько месяцев тайное должно было стать явным. Мы договорились, что сообщим её родителям о наших отношениях, и Карина уйдёт со мной. А дальше будь, что будет.
– У нас всё серьёзно? – На днях спрашивала она.
Мы скрывались ото всех, поэтому вопрос стоял остро. Особенно в свете того, что свободные девушки продолжали постоянно атаковать меня своим настойчивым вниманием.
– Конечно. – Ответил я ей тогда.
– Это хорошо потому, что я не собираюсь любить больше никого, кроме тебя. – Бросила Карина мне на шею.
И теперь, когда она лежала передо мной и сонно нежилась в своей девчачьей розовой постельке в этой милой комнате с обоями в цветочек, я понимал, какая на мне лежит колоссальная ответственность. Я осознавал, что тоже никого и никогда не любил до неё. И никогда больше не полюблю.
– Придёшь сегодня? – Она открыла глаза.
Я натянул шорты, надел футболку.
– Ты же знаешь, это небезопасно, мы с тобой уже говорили.
Приходилось шептать и одновременно прислушиваться к звукам в коридоре.
– Это выпускной, Радов. – Улыбнулась она. – Мама с папой уйдут после торжественной части, на танцы не останутся. Ты придёшь, и мы уйдём вместе. Посидим на утёсе, где нас никто не увидит, хорошо?
За эти улыбки я готов был на любые безумства.
– Хорошо. – Поцеловал её и осторожно вышел.
– Который час? – Пробубнил Вовка, подскакивая на постели, едва я вошёл.
У меня гулко забилось сердце.
– Ещё только шесть, спи. – Ответил я.
Он рухнул лицом в подушку, а затем снова поднял на меня сонный взгляд:
– А ты куда? Уже домой пошёл?
– Я… нет, пить ходил. – Оправдался я, чувствуя, как ледяная капля пота катится по спине.
– А, ага. – Кивнул друг, упал лицом в подушку и тут же уснул.
Вечером я купил самый красивый букет и отправился на её выпускной. Знал, как Каринка любит цветы, и как важен для неё этот день, и мне хотелось, чтобы она знала, что я точно достоин того, чтобы она осталась здесь со мной.
Я понимал, что её готов был принять едва ли не любой университет страны, но она решила учиться здесь, в родном городе, – из-за меня. И мне хотелось оправдать её надежды.
Я остановился у здания и взглянул на часы. Пришёл раньше, чем договаривались. Оставалось либо ждать её полчаса, либо позвонить. Набрал номер, она не ответила. Не знаю почему, но я решил пойти в зал. Было многолюдно, и вряд ли бы кто обратил на меня своё внимание.
Её голубое, точно облачко, нежное платье бросилось в глаза сразу даже в полутьме. Карина танцевала с каким-то парнем, и тот неуклюже держал её за талию. Мои пальцы сжались в кулаки, глаза налились кровью. «Всего лишь танец» – пытался успокоить я себя, но в следующий момент парень положил свои ладони на её лицо, притянул к себе и… поцеловал.
Я будто получил удар под дых.
«Эй, дай ему в лицо!» – прокричал мой разум то ли ей, то ли мне самому. Я сделал шаг, готовый наброситься на соперника, но… Карина не оттолкнула его.
Я узнал этого сопляка – это был её приятель. Толстяк, вечно носящийся по району со своей камерой.
И он целовал её на глазах у всех, а Карина не сопротивлялась. И даже положила свои ладони на его грудь.
Мерзость!
Я развернулся, швырнул букет в мусорку и ушёл.
Карина
– Филя, Филь! – Я осторожно отстранилась и, не в силах перевести дыхание, уставилась на него.
– Что? – Парень снова тянулся ко мне.
– Филь… – Я покачала головой. – Ты чего?
Мои губы горели.
Получить на свой выпускной поцелуй и признание в любви от лучшего друга – это, знаете ли, шок. Особенно, если вообще ничего не предвещало!
Или предвещало? Может, я просто не хотела замечать ничего и никого, кроме своего Радова.
И только теперь, глядя в глаза Филиппа, в глаза вечно неуклюжего и нерасторопного Фильки, своего закадычного товарища, я понимала, что всё-таки значили его по-собачьи преданные и полные надежды взгляды.
– Я люблю тебя, Каринка. Люблю! – Так по-доброму улыбнулся он.
И снова полез целоваться.
– Нет. Нет! – Я крепко сжала его ладони. «Мой друг. Мой любимый друг! Единственный, комы можно было доверять». – Филь, я н-н-не могу. – Пробормотала я, отчаянно тряся головой. – Ты ж… мы же… да у меня парень есть!
– Что? – Он выглядел потрясённым.
– Ты прости… – Произнесла я, отстраняясь. – Потом поговорим, ладно?
Помчалась в уборную, умылась холодной водой, поправила причёску. «Надо же! Филька всё это время был в меня влюблён и решил признаться только сейчас! С ума сойти! Как теперь быть?»
Я достала из сумочки телефон, чтобы позвонить Максу, и обнаружила пропущенный от него. Перезвонила, но он не взял трубку. Позвонила ещё, но его телефон уже был выключен.
«Разрядился» – догадалась я.
Вернулась в зал, побродила, посидела, потанцевала, посмотрела на часы. Ещё раз набрала его номер. Тщетно.
Через два часа, потеряв всякую надежду и догадываясь, что с Радовым могло случиться что-то нехорошее, я позвонила брату.
– Вовка, забери меня с выпускного! – Попросила я.
– Хорошо, сейчас приеду. – Ответил он.
– А ты… один? – Поинтересовалась я.
Мой голос дрожал.
– Нет, мы с Максом.
«Слава богу!»
– Тогда жду.
Я так обрадовалась! Он не пришёл, потому что с ним был мой брат. Зря переживала!
Едва машина Зимина подкатила к школе, как я помчалась к ней. Собиралась запрыгнуть на заднее сидение, но Вовка почему-то открыл мне переднюю дверцу.
– Привет! – Плюхнулась я, не боясь помять платье. – А где…
Обернулась, и тут у меня пропал дар речи.
Ощущение было таким, будто мне сердце вырвали из груди, швырнули на грязный асфальт и остервенело растоптали грубыми подошвами старых башмаков.
Радов на заднем сидении целовался взасос с какой-то девицей.
– Не обращай внимания, – усмехнулся брат, – ребята решили, что моя тачка это гостиница.
Девица хихикнула, отстраняясь.
Но Макс по-хозяйски сгрёб её и притянул обратно к себе.
Он стал целовать её с ещё большим жаром и усердием. Кажется, я даже видела, как мелькал у неё во рту его язык. Язык, который ещё ночью ласкал меня. Радов целовал её теми же губами, которыми целовал меня несколько часов назад. Теми же губами, которыми клялся, что у нас с ним всё серьёзно. Трогал её теми же руками…
– Тебя домой, надеюсь? – Спросил Вовка.
Я с трудом заставила себя отвернуться и выдавить:
– Да.
Я смотрела в лобовое стекло, слушала хихиканье этой девицы, её возню, слышала голодное дыхание Макса и видела перед собой лишь пустоту.
Ведь мог же он сказать мне, что просто хочет переспать со мной? Зачем было пудрить мозги? Зачем так? Так жестоко, так грубо…
Я поняла, что меня обманывали. Поняла, что наши отношения ничего не значили для него. Поняла, что мои планы рухнули, и что я никогда уже не буду с ним. И вдруг ощутила потерю как от смерти близкого человека.
Ни мечты, ни надежд, ни биения сердца в груди.
Всё заместила боль.
Я выскочила из машины возле дома, не дожидаясь, когда она остановится. Споткнулась, рухнула на землю, поднялась и помчалась к двери.
– Видимо, выпила лишнего с подружками. – Послышался смех брата.
Мне было плевать. Слёзы застилали глаза.
Я взбежала по ступенькам, закрылась в комнате и принялась швырять вещи в свой чемодан. Последними положила документы и деньги, которые копила на то, чтобы снимать квартиру первое время, как уйду от родителей. Теперь они должны были мне пригодиться.
Я села на пол и стала ждать рассвета, чтобы уехать из этого города навсегда.
Меня трясло, словно в лихорадке. Колотило. Зуб на зуб не попадал.
Но я не ревела.
Не могла.
Мне будто ампутировали все чувства. Меня саму ампутировали.
Меня убили.
49
Карина
Я не знаю, что это было, если не признание в любви. Макс Радов признался мне в любви – своими прикосновениями, поцелуями, жестами, взглядами, объятиями. Всем, кроме слов, потому, что говорить друг с другом мы ещё не научились.
А вот язык тел нас ещё никогда не подводил.
Мы отчаянно нуждались друг в друге – это единственное, что было правдой. И теперь – больше, чем когда-либо до этого.
Я сама не поняла, почему проснулась.
Шелестели волны, в небе кричали чайки, и Макс был первым, кого я увидела, открыв глаза. Воспоминания о прошедшей ночи тут же обрушились на меня потоком.