– Так это были твои трусы в его комнате? – Вдруг поморщился братец.
«Ой, как не вовремя он про них вспомнил…» До Зимина всегда доходило как до жирафа.
Я закусила губу и кивнула.
Папа застонал, а мама погладила его по плечу:
– Пришло время становиться понимающими родителями, Серёж.
– Кажется, мне нужно выпить. – Вздохнул он, потирая лоб.
У меня в кармане зазвонил телефон. Я достала его и бросила взгляд на экран.
«Ян».
Выключила звук и убрала аппарат обратно.
– Не переживай, Вов. – Я осторожно приблизилась к нему. – Наташа вернётся, и я всё ей объясню. Вот увидишь, всё наладится.
– А кто успокоит её родителей? – Покачал головой отец. – Они в шоке от всего, что услышали. Проблемы с азартными играми у их дочери стали для них сюрпризом, а вот новость о том, что их будущий зять… озабоченный, думаю, не особо их порадовала! Даже если молодые помирятся, я сомневаюсь…
– Папа! – Взревел Вовка. – Я не озабоченный, я… Блин, да это гораздо глубже! Тебе не понять… Никому, вообще, не понять, кроме Наташки! И где она сейчас? Где нам её теперь искать? Как же свадьба? А если она не поверит мне?
– Думаю, она вернётся. – Предположила мама. – Давайте подождём.
Отец подошёл к окну и отодвинул штору:
– Гришка убежал за ней. Может, догонит.
– Мобильник у неё с собой? – Вспомнила я.
– Нет, остался в спальне. – Печально выдохнул Вовка.
Впервые я видела его таким потерянным и отчаявшимся. Он с трудом держался, чтобы не пасть духом.
– Я всё исправлю, Вов. – Сказала я, опуская ладонь на его плечо.
Он инстинктивно дёрнулся, и я, словно обжегшись, убрала руку.
– Я её верну. – Пообещала я.
И покинула комнату.
55
Макс
– Больно? – Мама втянула голову в плечи.
– Нет. – Заверил я.
– Прости, придётся ещё потерпеть. – Она улыбнулась и снова приложила ватку, смоченную в каком-то растворе, к моему лицу.
Я снова зажмурился: кожу в области рассечения защипало. Синяк под глазом меня не пугал, но маму заставил знатно попереживать. Она же и настояла на том, чтобы обработать сечку на брови.
Я не возражал.
По двум причинам: первая – когда она заботилась обо мне, всё снова будто было по-прежнему, вторая – с близкого расстояния я мог почувствовать, пила она сегодня или нет.
Собственно говоря, держалась мать уже год, но нам с отцом приходилось постоянно контролировать её и переживать. По этой же причине я и не покидал родительский дом: боялся, что только воцарившееся между отцом и матерью шаткое равновесие может пошатнуть мой отъезд.
– Так ты не скажешь, что случилось? – Спросила она, выкидывая ватку и присаживаясь на стул передо мной.
Теперь, когда мама была в завязке, и её лицо было не тронуто неприятной отёчностью, она выглядела значительно моложе. Новая причёска и подаренные папой серьги придавали её образу ухоженности.
– Я же сказал: ударился о дверь.
– Ну да. – Хмыкнула она. – Крепкая была дверь, наверное?
– Дубовая. – Сказал я, кашлянув.
– Наливается. – Мама осторожно коснулась пальцами области под моим глазом. – Будет синяк.
– Ну и ладно.
– А как ты на свадьбу-то пойдёшь?
– А я не…
У меня голос пропал потому, что я вдруг увидел стоящую в дверях Карину.
– У меня есть хорошее средство. Тональный крем. – Улыбнулась она. – Замажем, и будешь как новенький.
– Да ты проходи, Карин, не топчись на пороге! – Раздался голос моего отца. Он вошёл за ней следом и указал на гостиную. – Будь как дома!
– Здравствуйте… – Удивилась мама.
Прижала руки к груди и уставилась на девушку, как на невиданную зверушку.
– Привет. – Пробормотал я, поднимаясь со стула.
Никогда прежде порог этого дома не переступала ни одна девушка, поэтому я вполне мог понять реакцию матери.
Я никого не приводил сюда. И даже не потому, что переживал, что гостья может застать беспорядок, пьяную мать в отключке или тонущего в депрессиях отца.
Просто кроме Карины я никого и никогда не считал своей девушкой. Она была первой. И единственной.
– Добрый день, я – Карина. – Краснея и смущаясь, девушка протянула руку моей матери. – Сестра Вовы.
– Галина Аркадьевна. – Пожала её мама. – А вы..?
– Я… – Карина подняла на меня взгляд, её ресницы затрепетали.
– Карина – моя девушка. – Ответил я вместо неё.
– О-о… – многозначительно протянула мать.
– Может, поедим? – Вмешался отец. – Я ужасно устал на работе. Что у нас на ужин, Галя?
Он взмахнул перед нашими лицами выпачканными в мазуте руками – опять полдня ковырялся с машинами в гараже фирмы.
– Ой, нет, спасибо, я не голодна… – Попробовала отказаться Карина. – Извините.
– Нам нужно выйти, поговорить. – Объяснил я.
– Я никуда не отпущу вас, пока не накормлю. – Строго сказала мама. – Мойте руки, и быстро к столу!
Я собирался ослушаться, но моя девушка была гораздо вежливее: она послушно кивнула и отправилась мыть руки.
Во время обеда родители бессовестно бомбардировали её разными вопросами, но Карина каждый раз терпеливо и вежливо отвечала на них и даже задавала свои.
– Прости. – Сказал я, когда мы, наконец, остались одни.
– Ничего. У тебя милые родители. – Пожала плечами Карина.
– Да уж. – Поёжился я, оглядываясь на дом.
Занавеска дёрнулась – значит, оба были на наблюдательном посту.
– Тебе идёт этот… фонарь. – Хихикнула она, сделав шаг вперёд и почти прижавшись к моей груди.
– Ты про синяк? Да, он довольно милый. – Я обнял её за талию.
Мы стояли, молчали и просто смотрели друг на друга.
– Я ведь разбила тебе сердце и даже не знала об этом. – Наконец, тихо проговорила девушка. – Кто ж знал, что Фил полезет ко мне с поцелуями на выпускном?
«Ты и есть моё сердце», – подумал я, глядя в её невозможно красивые глаза.
– А я был последним идиотом, что не подошёл к тебе тогда, сделал неправильные выводы и ударил ещё больнее. – С сожалением произнёс я.
– В юности мы все идиоты. – Улыбнулась она. – Такова жизнь. Но, знаешь, что в ней хорошо?
– Что? – Склонился я к её лицу.
– Что можно учиться на своих ошибках и пытаться всё исправить.
Мне ужасно хотелось её поцеловать, но я всё ещё помнил про родителей, прячущихся за шторкой.
– Так ты пришла, чтобы всё исправить, Колючка?
– Я пришла, потому что ты мне должен, Гадов. – Расплылась в хитрой улыбке Карина. – Спор. Помнишь? Ты проиграл и должен мне желание.
– Да хоть все желания сразу. – Я взял её лицо в ладони. – Согласен быть твоим рабом до конца жизни. Только не заставляй мыть посуду – это я ненавижу, ладно? И целовать твои пятки не заставляй. Хотя, нет. Пятки оставляем – у меня пунктик на эту часть тела. Вообще, на любую часть твоего тела, если честно!
– Никаких извращений. – Рассмеялась она. – Можешь целовать мои пятки, когда захочешь, но желание не об этом.
– О чём тогда?
– Сними с меня это кольцо, палец уже распух. И помоги уговорить Наташку вернуться. Она пропала, уже вечер, и никто не может её найти. Завтра свадьба, и, сам понимаешь, все сходят с ума, переживают.
– А что с пальцем? – Я взял её ладонь и потянул вверх.
– Кольцо застряло, а Вовка распсиховался, да как дёрнет его!
– Больно? – Спросил я, аккуратно сдавливая кожу вокруг золотого ободка.
– Терпимо. – Скривилась Карина.
– Тут ничего страшного, сейчас снимем.
– И как? Может, намылить?
– Сейчас.
Я взял её палец и потянул к себе в рот.
– Эй, ты что делаешь? – Смутилась девушка.
– Доверься мне.
Она зажмурилась, а я нежно обхватил губами её палец и покрутил ободок кольца своим языком. Затем сжал его зубами и аккуратно, и очень медленно стянул его с пальца.
– Ого! – Уставилась на свой палец Карина.
Затем перевела взгляд на меня.
– Угу, – я достал изо рта колечко и положил в её ладонь. – В следующий раз обещаю подобрать подарок по размеру.
От меня не укрылся тот факт, что она покраснела, услышав эти слова.
– Так, где, ты думаешь, может находиться невеста? – Поспешила перевести тему Карина, заметив, что мои родители наблюдают за этой сценой.
– Хм, есть пара мыслей, – ответил я.
56
Карина
– Рыженькая такая, волосы до лопаток, глаза зелёные. – Объясняла я уже, наверное, в двадцатый раз.
Мужик пожал плечами и отмахнулся. Это был уже третий бар из тех, что мы объехали, в котором практиковались незаконные карточные турниры и прочие азартные игры, но Наташу никто не вспомнил. Что нам оставалось делать? Искать подпольные казино?
– Я её видел, – вдруг прохрипел какой-то бородач, не поднимая глаз от стола с разложенной на нём колодой карт.
– Видели? – Оживился Макс.
– Да. Рыжую. – Кивнул он. – Вошла в бар, хлопнула две рюмки, покрутилась вокруг столов, погрызла ногти, пустила соплю.
– Что сделала? – Решила уточнить я.
– Соплю. Пустила. – Бросил он на меня раздражённый взгляд. – Реветь собиралась. Но я сказал, что здесь только мужики, и никто не ревёт. Сказал, что, если она собирается играть, пусть садится. Спросил, есть ли у неё деньги. Ежели нет, то может сыграть на свои серьги или часы.
– А она?
Он пожал плечами:
– Развернулась и дёрнула к выходу.
– Ясно. – Нахмурился Макс. – А когда это было?
– Когда? – Протянул мужик задумчиво. – Так партейку назад. Недавно совсем. Может, ваша девица ещё где-то рядом шатается, поищите.
– Спасибо!
Мы бросились к выходу.
– Как думаешь, куда она могла пойти? – Спросил Радов, оглядывая улицу.
Витрины, лотки, запах пряностей, крики уличных зазывал… В этом районе всё было грязным и серым. Единственным светлым пятном была полоска берега у моря.
– Может, туда?
И мы побежали к пляжу.
– Вон, смотри! – Крикнула я, указывая на одинокую фигурку вдалеке.
Девушка сидела у кромки воды, обняв колени руками и печально склонив на них голову.