Папа заверил маму, что разошелся с Реной и что она вернулась в Шотландию, хотя на самом деле она все еще жила неподалеку. Он быстро ввел в свой мир маму, которая была несчастлива дома. Ее родители Билл и Дейзи изо всех сил стремились положить конец этому роману, особенно когда узнали, что мама не просто проводит почти все свое свободное время в папином фургоне, а он еще и подговаривает ее заниматься сексом с другими мужчинами за деньги. Ей было всего пятнадцать, так что Билл обратился в социальные службы Глостершира и объяснил им, что его несовершеннолетняя дочь отбилась от рук и он хочет, чтобы ее взяли под опеку. Соцработники согласились на это, и маму поместили в дом для трудных подростков в Челтнеме.
Она ненавидела это место, к тому же ей запретили видеться с папой, и это лишь только усиливало ее желание быть с ним. Она написала ему в любовной записке:
Дорогой Фред!
Я рада, что ты пришел меня навестить. Прошлой ночью я поняла, что мы люди, а не мягкие кресла, на которых кто угодно может посидеть… Насчет нашей встречи на этой неделе, это можно устроить днем в воскресенье. Мне придется взять с собой Линду, чтобы сказать, что я иду с ней. Ты знаешь, мы не можем видеться очень часто, и поэтому я не могу выкинуть из головы мысль о том, что ты встречаешься с кем-то еще… Ты сказал моей тете о Рене. Но почему ты не расскажешь мне всю эту историю целиком, даже если придется рассказывать целый день? Я люблю тебя, Фред, но если что-то пойдет не так, нашей любви наступит конец навсегда. Нам нужно уехать куда-то далеко отсюда, где никто нас не знает.
Я всегда буду любить тебя.
Они оба знали, что их разлука не вечна, потому что оставалось лишь несколько месяцев до того, как ей исполнится шестнадцать, и после этого она сможет делать все, что только захочет.
Когда этот день наступил, 29 ноября 1970 года папу посадили в тюрьму на тридцать дней за серию мелких преступлений, в том числе за кражу панельных оград у работодателя. Шармейн и Энн-Мари – маленькие девочки, жившие вместе с ним в доме-фургоне, – снова отправились под опеку, и, вместо того чтобы переехать к папе, как планировала мама, ее обязали вернуться домой и жить со своими родителями.
Как только папа вышел из тюрьмы, они снова оказались вместе. Папа нашел съемную комнату в Челтнеме и надеялся, что там Билл не найдет их, но прошло не так много времени, прежде чем Биллу это удалось. Он пришел в ярость и вызвал полицию. Когда маму осмотрел врач, выяснилось, что она беременна. Худшие опасения Билла подтвердились. Он подозревал, что ребенок был зачат до того, как маме исполнилось шестнадцать, и хотел засудить папу, но это было бы невозможно доказать.
Маму отправили в учреждение для матерей-подростков, Билл и Дейзи надеялись, что там мама не сможет видеться с папой. Они стали давить на нее, чтобы та сделала аборт. Она как будто бы согласилась, и Билл записал ее на операцию. Однако она отчаянно хотела сохранить ребенка. Она тайно встретилась с папой, и они вместе продумали план, согласно которому она пойдет в клинику, а он будет ждать в фургоне за углом. Тогда она прибежит к нему, и они вместе уедут подальше.
Но ничего из этого не вышло. Ночью перед абортом, понимая, что у дочери зреет какой-то план, Билл пришел к маме и поставил вопрос ребром. Либо она избавляется от ребенка, бросает папу и возвращается жить домой, либо она сохраняет ребенка и уезжает с папой, но Билл и Дейзи отрекутся от нее навсегда, и если он хоть раз увидит ее на улице, то зарежет. Эта угроза только укрепила ее уверенность в своем решении. Она сказала, что уходит из дома навсегда и будет жить с папой.
Девочек выпустили из-под опеки снова, и папа захотел, чтобы они все вместе избежали жизни с мамиными родителями. Они переехали в Глостер, сняли квартиру в доме 25 на Мидленд-роуд, и вскоре мама родила Хезер.
К этому времени, как заявляло обвинение, мама знала, что Рена где-то рядом с ними и может легко встретиться с папой, а возможно, даже поддерживает половые связи с ним. Папа попытался убедить ее в том, что это неправда, даже переделал татуировку с именем «Рена», исправив буквы так, чтобы получилось «Роуз». Однако мама оставалась без какой-либо помощи в быту, и ее очень тяготило ухаживать за двумя детьми, которых бросила Рена, да еще и за собственной дочерью.
Однако ее роман с папой был далек от завершения. А когда через короткое время его снова посадили в тюрьму Лейхилл за кражу, мама навещала его настолько часто, насколько могла, и они обменивались любовными письмами.
В одном из них она писала:
Моему любимому
О чем ты так долго говорил в начале своего письма? Я даже не могу заставить себя вдуматься. Слушай, любимый, это же так здорово, еще три встречи, и пройдет половина того времени, что мне осталось ждать тебя. Эти люди постоянно мельтешат и действуют мне на нервы. Да, дорогой, насчет Шарм. Я думаю, она любит, когда с ней ведут себя строго. Но милый, почему именно я должна вести себя с ней так?
Дорогой, я не думаю, что Господь хочет, чтобы я шла на эти танцы. Так что я и не пошла на них. Любимый, я думаю, что отныне я позволю Господу направлять меня. Ведь всегда этим все и заканчивается (как ты знаешь). Ха! Ха!
Ладно, милый, будь там счастливым, жду 18-го.
Даже хотя оставалось восемь месяцев до того, как они поженятся, а папа еще был женат на Рене, мама уже называла себя его женой. Однако за рамками этой романтической болтовни упоминание о том, что с Шармейн нужно «вести себя строго» наводило на мрачные мысли и означало, что мама была жестока к ней.
Папа отвечал маме, рассказывая о подарке в знак любви, который он сделал для нее. Это был миниатюрный цыганский караван из дерева, который открывался и служил шкатулкой для драгоценностей. К нему было прикреплено деревянное сердце, внутри были написаны слова «РОЗЕ, КОТОРАЯ ЛЮБИТ ФРЕДА», а само письмо он озаглавил так: «Наша любящая семья».
Вот что там было написано:
Моей любимой жене Роуз
Любимая ты забыла написать опять. Твой караван стоит у ворот тюрьмы. Милая я заполнил форму для посещения на 18е или 19е а еще на 15е июня. Вобще до 24го осталось недолго… Я буду любить тебя вечно любимая. Говори все что хочешь отныне и на всегда. Милая. Уже скоро увидимся. Вот тебе вся моя любовь.
По всему письму были надписи «Для Хезер», «Анна», «ШАРМ», «Для Роуз». Еще там были оставлены следы поцелуев и слова: «Мистер и миссис Уэст на всегда».
Она ответила ему письмом, которое было озаглавлено словами: «ОТНЫНЕ И НАВСЕГДА».
Моему дорогому любовнику
Милый, прости меня за то, что я расстроила тебя в своих предыдущих письмах. Я не хотела (и я НЕ шучу). Я знаю, ты меня любишь. Это просто кажется очень диким, что кто-то думает обо мне так много. Я ЛЮБЛЮ тебя. Любимый, я приму все, что ты сделаешь, потому что я знаю, что это будет прекрасно. Дорогой, я бы хотела лошадку для нашего каравана, а еще отправить его на выставку. Нам так много нужно будет сделать в ближайшие пару лет. И мы сделаем это просто потому, что любим друг друга. Ну ладно, любимый, увидимся 31-го. Лучше не писать много, а то я могу это растоптать своей большой ногой (Ха! Ха!) Шлю тебе свою любовь и сердце.
PS Любимый, я включила радио и там играет какая-то хорошая романтическая музыка. О! Как бы я хотела, чтобы ты был рядом со мной. Все еще помню твою любовь и твое тепло. Роуз
15 июня 1971 года она снова навестила его с детьми. Он был очень рад увидеться с ними, а она была рада узнать, что его выпускают досрочно 24 июня. Вскоре после той встречи Шармейн пропала.
Представители обвинения заявили, что мама убила Шармейн, спрятала ее тело в подвале и сказала папе о том, что сделала, когда тот вышел из тюрьмы. Затем он вырыл яму и закопал тело на заднем дворе, где наконец и были найдены останки в 1994 году. Папа с мамой сказали Энн-Мари, что Шармейн уехала жить к своей матери на другой конец страны. Хронология этих событий была скорее догадкой, чем подтвержденным фактом, поэтому я не придала этому значения тогда. А сейчас… Я не знаю, что и думать. Сделала ли это мама? Могла ли она? Даже сейчас для меня сложно принять, что она непосредственно виновна в том, что приложила руку к этой смерти и к смерти Хезер, но что я могу поделать с тем, что мой мозг отказывается в это верить? Но это не значит, что это неправда.
Помимо этого, оставалась проблема, что сказать Рене, которая объявилась в доме 25 на Кромвель-стрит, хотела увидеть Шармейн и была расстроена ложью и недомолвками в ответ на свой вопрос, почему ее дочери нет дома. Она также побывала у родителей папы и задала им те же вопросы. Рена начала подозревать что-то неладное. Как сказал обвинитель, папа решил что-то с этим сделать. Он согласился показать ей Шармейн и так заманил Рену на поле Фингерпост рядом с Мач-Маркл, где убил и похоронил ее. Когда ее останки нашли, в той же могиле был закопан маленький пластиковый бумеранг – он мог принадлежать Шармейн. Я чувствую, что все мелкие детали, наподобие того бумеранга, показывают, насколько сложными личностями были мои мама и папа, как трудно в целом понимать их. Даже когда папа вел себя максимально бесчеловечно, у него все равно оставалось понимание о том, как вести себя «хорошо».
Когда Шармейн и Рена перестали быть для них препятствием, мама и папа смогли свободно думать о будущем. Они захотели жить в доме покрупнее, который смог бы вместить их растущую семью и где у мамы было бы отдельное помещение для работы проституткой, поэтому они купили дом 25 на Кромвель-стрит. На суде прозвучало, что в течение последующих четырнадцати лет мама и папа были сообщниками и поэтому вместе ответственны за смерть еще девяти девушек. Кроме того, были высказаны предположения, что случилось с этими девушками.