Мы не делали из усыновления тайны. И сама Женя, наш первый приемный ребенок, и окружающие всегда знали о ее происхождении. Получалось это достаточно естественно, при случае я просто и без особых эмоций отвечала на все вопросы малышки, насколько это было возможно.
Мы с Женей даже посетили как-то детский дом, где она воспитывалась. Мне было важно, чтобы у нее сложились свои личные впечатления о раннем детстве.
Очень помогла с примерами ответов на трудные вопросы одна книжка, где помимо «традиционного» способа появления на свет ребенка описывался еще ЭКО, а также усыновление.
Помню, тогда младший, Артем, глядя на мой живот, с удивлением спросил: «Мама, а что, я родился из твоего живота?»
«Да, – говорю. – Конечно!».
«И Антон?».
«И Антон».
«И Андрей?» – У него округляются глаза.
«Да, дорогой! И Андрюша тоже».
И дальше ребенок шепотом, видно, он никак не мог представить, как старший брат, давно перемахнувший ростом папу, мог «поместиться» в мамином животе: «И Леня тоже ТАМ был?». Я смеюсь: «Да, и Леня тоже».
Тема явно потрясен!
И тут Женя, разумеется, спрашивает: «И я тоже?»
«Нет, – говорю, – дорогая. Ты родилась из живота другой женщины – твоей кровной мамы». И дальше рассказываю о том, что не всегда мама, родив, может сама растить и воспитывать своего малыша, что некоторые дети живут в специальных домах ребенка и детских домах.
Что самое интересное, периодически Женя просила меня о сестренке. Мол, шесть мальчишек вокруг, с ними не поиграть в девчачьи игры. И на мое отнекивание, что я старенькая уже рожать, ловко парировала: «Так не надо рожать. Иди сходи в детский дом и там возьми, как меня когда-то!» Тут уж приходилось вертеться как ужу на сковородке, чтобы объяснить, что нам, пожалуй, достаточно детей.
Но я всегда говорю: «Бойтесь мечтать – мечты сбываются!» Видно, и Женин призыв был услышан Господом, раз он решил дать нам возможность снова пройти этот путь.
Я узнала о существовании Ксюши, Вероники и Кирилла совершенно случайно в конце марта 2018 года. Был чудесный денек, мы болтали с подругой о чем-то несущественном, когда зазвенел телефон. А дальше события стали развиваться столь стремительно, что мне порой казалось, будто я за всем происходящим наблюдаю со стороны. Что это происходит не со мной и никак не может быть правдой. Ведь я этого совсем не ждала и не хотела!
Вообще, «отматывая назад пленку», я все больше убеждаюсь в неизбежности случившегося, в том, что мы с детьми непременно должны были встретиться. В том, что вся эта история – череда удивительных чудесных совпадений, которые не могли не произойти.
В том, что Судьба всегда дает нам знаки. Надо только видеть их. И поступать так, как велит тебе совесть и сердце. Тогда в жизни обязательно произойдет Чудо.
Итак, мне позвонила случайная знакомая Лена (к тому времени мы виделись всего раз). Она знала о существовании у нас в семье удочеренной девочки и о моем сотрудничестве с благотворительным фондом «Арифметика добра», который помогает детям из детских домов обрести семью.
Лена спросила, не могу ли я принять участие в поиске хотя бы временной приемной семьи для трех детей-подростков, недавно попавших в приют из-за смерти матери. Этот звонок и стал поворотным в нашей дальнейшей жизни.
Самое интересное, что с Леной мы могли никогда и не встретиться. Но, видимо, там, наверху, весь сценарий этой истории уже давно был написан, и нам оставалось только играть наши роли и следовать воле «режиссера».
А было вот что: получилось так, что наша семья должна была принять в гости мальчика Луку из Абхазии, участника научно-практической конференции в нашей школе. Но когда я приехала забрать парнишку в условленное время, то не обнаружила его… Руководитель абхазской делегации долго куда-то звонил и затем обескураженно сообщил, что Луку забрали родственники. «Ну и славно… – думаю я, – не больно-то и хотелось. Значит, проведем выходные с семьей».
Не тут-то было. На следующий день раздается звонок от незнакомой женщины, которая представляется Еленой. «Здравствуйте! Я мама Луки из Абхазии. Мой сын должен был жить у вас во время конференции. Но у нас в Москве есть друзья, вы же не против, если наш сын будет жить с ними?»
«Елена, никаких проблем! Меня попросили организаторы конференции, я не отказала, но, если вы предупредите их, я уверена, никто не будет возражать». Так решили мы с Леной, и я спокойно пошла спать.
Но нет! «Аннушка уже пролила масло…»
Раньше я думала, что у этой знаменитой булгаковской фразы исключительно зловещий и отрицательный смысл. Ведь этими словами Воланд предрек Берлиозу смерть на рельсах.
Не-е-ет! Теперь я понимаю, что суть в том, что то, что должно случиться, обязательно произойдет! И не всегда плохое.
На следующий день Елена снова связывается со мной и говорит, что организаторы буквально требуют, чтобы ее сын жил в принимающей семье, потому что это необходимо по условиям участия в конференции, так как нашей семье после этого должны выдать волонтерскую книжку, которая обеспечит нашим детям дополнительные баллы к ЕГЭ (Господи, когда это еще будет!). Уффф!
«Ок, Леночка, не переживайте, пожалуйста. Я живу в пяти минутах от школы, приезжайте, привозите вещи сына. Пусть мальчик побудет в нашей семье».
Лена с мужем были у меня очень скоро. Мы познакомились, выпили вместе чаю. А скоро из гимназии вернулись младшие и составили нам компанию за обедом. Обычный непринужденный разговор. Разумеется, на вопрос, почему все дети блондины, а Женя – брюнетка (похожа на папу?), я честно отвечаю, что Женя ребенок приемный. Получаю порцию стандартных восхищений.
Ну, собственно, на этом можно было бы и закончить рассказ, если бы не знать, что все только начинается…
С той встречи прошло уже достаточно много времени. Кстати, потом, подняв всю мою переписку в мессенджерах, с удивлением обнаружу, что я согласилась принять у себя в гостях абхазского мальчика Луку ровно в день смерти матери моих новых детей Вероники, Кирилла и Ксюши.
На третий день от этого печального дня я познакомилась с Леной, которая в итоге и принесла мне весть о ребятах. А на сороковой день смерти дети уже были со мной…
Я абсолютно уверена, что душа этой несчастной женщины страдала и металась от того, что она оставила их одних. От невозможности помочь своим кровинкам. Она искала того, кому можно будет спокойно передать детей. И нашла меня…
А пока…
Как я уже рассказала, несколько дней спустя позвонила та самая Лена и спросила, не знакома ли я с какой-нибудь семьей, которая могла бы взять к себе хотя бы временно троих детей 17, 15 и 8 лет, у которых недавно умерла мама? Они находятся в приюте и скоро отправятся в детский дом, если им не найти приемных родителей.
Узнала все подробности этой печальной истории (бедные ребята в очень короткий срок лишились не только матери, скончавшейся накануне в их присутствии, но и отчима, а когда-то и родного отца двоих старших детей, затем младшего братика и, вдобавок, всех бабушек и дедушек). Мне стало невероятно жаль ребят. Я представила себе тот ужас, который творится в их душах, и в ту же секунду поняла, что ни за что на свете не позволю отдать их в детский дом!
Стала обзванивать всех и вся, спрашивать, искать новых родителей…
Понятно, что шансов устроить их в семью, да еще так срочно, было очень и очень мало. Кто вообще согласится на это? Подростков, да еще сразу троих, берут неохотно. Психолог приюта подробно рассказала мне, что дети «домашние», очень боятся перспективы детского дома и вообще вся эта история очень сильно на них повлияла.
С того самого момента судьба троих ребят уже не давала мне покоя. Словно какая-то сила упорно толкала меня и возвращала к мыслям о них. Словно какой-то голос внутри постоянно твердил: «Надо помочь! Это можешь сделать только ты».
Дома я тут же поделилась этой историей с мамой. Мама, конечно, повздыхала, посочувствовала, но спросила: «Уж не думаешь ли ты их сюда приводить?» – «Да нет, – сказала я, – куда уж нам, тут и так столько народу», а сама уже ходила по дому и смотрела, куда я кого положу.
Вот ведь что странно: вокруг всегда всплывают похожие истории. Телевизор и соцсети регулярно подкидывают подобную информацию: «Этому ребенку надо помочь», «Возьмите ребенка из детдома!», но я никогда нарочно не шла навстречу этому. Да, я бывала в детских домах. Помогала с подругами в организации там выпускных. Да, жалко всех, но мои ресурсы тоже не безграничны.
Почему именно эта история меня так зацепила? Почему именно этот звонок стал судьбоносным? До сих пор не знаю ответа.
«Заходя в эту реку», я отчаянно «цеплялась за берега». Очень хотела, чтобы хоть один фактор повлиял на то, чтобы можно было спокойно отказаться от дальнейшей помощи, не испытывая угрызений совести.
«Хоть бы это было далеко от нас!» – думала я. Но нет: приют, куда попали дети, невероятным образом оказался в десяти минутах от дома.
«Их опека, наверное, далеко, очень неудобно ездить с документами» – снова нет. Буквально через мост…
Даже школа, куда ходили дети, оказалась ближе всех остальных, куда ездили другие наши дети. Поликлиника, к которой они были прикреплены, также в нашем районе.
«Мне их не отдадут. Я им никто». Но снова все получилось! Оказалось, что закон позволяет это сделать!
«Ты справишься. Ты можешь! Это будет легко! Не помочь нельзя!» – эти «голоса» постоянно гудели в моей голове. Я постоянно спорила и ругалась с ними. Мне казалось, что это она – их мать, убеждает и уговаривает меня не сопротивляться и идти вперед. И не было ни единого способа отказаться от этой ситуации, сославшись на невозможность помочь. Нам было где разместить детей. У нас был опыт принятия ребенка-сироты и опыт воспитания подростков. Как оказалось позднее, даже наш опыт жизни с особенным ребенком будет крайне необходим.
Мне предстоял разговор с мужем.
Времени на раздумья не было, но я боялась сказать ему про сирот. Было страшно, что он скажет, что я сумасшедшая и хватит приводить в дом всяких брошенных детей и животных.