Люблю тебя, мамочка! Истории приемных семей — страница 17 из 32

Со временем брат Миши начал бродяжничать.

Миша все реже и реже стал замечать брата дома, потом брат пристрастился нюхать клей, научился воровать, познакомился с нехорошей компанией.

Миша остался с мамой один на один, он был очень к ней привязан. Положение становилось все хуже и хуже.

Иногда с мамой случался приступ «белой горячки». Как-то раз, взяв Мишу с собой, мама отправилась к своему брату в Рузаевку, перемещались на электричке с пересадками, мама, как обычно, переборщила с алкоголем… И не узнала Мишу. Слезы не помогали, на все Мишкины причитания мама только кричала: «Где мой сын?» Мишке тогда было лет 9—10, сколько точно, он уже не помнит, но страх ребенка, оставшегося с невменяемой матерью, которая к тому же тебя не узнает, очевиден.

Пожалуй, страшнее всего для Миши было даже не потеряться, а то, что самый любимый человек на свете тебя не узнает.

Однажды мама пыталась броситься под поезд, опять Мишкины слезы. Она ненадолго опомнилась, передумала. Так Миша и рос. Неудивительно, что уличная романтика привлекла и его.

Он стал все чаще ездить в гости к дядям и тетям, гулять по городу, начал потихоньку подворовывать, иногда ночевал на улице, украденные деньги приносил матери.

Однажды Мишку поймала полиция, потом было медицинское обследование и приют. Но в приюте Мишка долго не задержался. Просидев четыре дня в «изоляторе», как только его оттуда выпустили, несмотря на морозный декабрь, в шортах, майке и шлепанцах Мишка ринулся домой к маме.

Он помнит, что мама, увидев его, плакала от радости. На следующий день в дом пришли две женщины из опеки, долго разговаривали с мамой.

Миша понимал, что его могут забрать навсегда, но этого, на радость Миши, не случилось. На какое-то время все осталось по-старому: Миша продолжал гулять на улицах, воровать, мама продолжала пить.

Позже ненадолго вернулась старшая Мишина сестра, до этого она где-то бродяжничала. Как-то вечером она вышла из дома, Миша увязался за ней. Чем сестренка занималась в темноте одна, Миша сначала не понял, просто почувствовал резкий запах. Сестра держала пакет, в нем оказался клей, она предложила попробовать Мише, Миша согласился, и ему понравилось.

Со временем Миша за день использовал до 8 тюбиков клея. Все чаще и чаще воровал, поэтому попадал в полицию, где вместо своего постоянно давал адрес одной из теть.

Как-то раз к этой родственнице нагрянула полиция, тетя все рассказала о жизни Миши, о его матери. Так он опять оказался в приюте.

Однако и в приюте Миша не остепенился, начались постоянные побеги. Мальчик возвращался к матери, продолжал воровать, деньги то приносил родительнице, то тратил на клей, иногда на карусели и кинотеатры.

Мишу снова и снова ловили и отправляли в ЦВИМП (Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей).

Потом возвращали в приют. Однажды директор приюта велел Мише собрать вещи. Так мальчик попал в наш интернат.


В первый год учебы и жизни в интернате все протекало по-старому. Миша продолжал сбегать то к родственникам, то к матери, нюхать клей, воровать.

Когда я пришел работать в Чапаевскую специальную (коррекционную) школу-интернат для детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки, Миша находился в интернате уже год, по иронии судьбы, я увидел его в первый же день посещения школы.

Тогда я пришел обсудить трудовой договор, показать себя. Миша стоял в кабинете заместителя директора по воспитательной работе, его отчитывали за очередной побег из летнего лагеря, Миша замер с опущенной головой, но с непреклонным взглядом.

Видно было, что он стоял, молчал и слушал, а сам ждал, когда «воспитание» закончится.

На вид Мишке было лет 10, это был упитанный, с огромными глазами и выразительной мимикой лица мальчик.

Позже мы общались. Миша рассказал мне, что мама тяжело болела. Он прибегал к ней в больницу. На вопросы о здоровье она отвечала молчанием. Ей становилось все хуже, это был цирроз печени.

– Мама, ты умрешь? – спрашивал Мишка маму, но она молчала. Мишка плакал у ее кровати, понимая, что это конец. Только раз мама ответила: «Если со мной что-нибудь случится, возвращайся в интернат». Мальчик вернулся…

Встреча с морпехами

Я работал в интернате второй год, когда ребята нашей школы познакомились с морскими пехотинцами из Самарской региональной общественной организации ветеранов Военно-Морского флота «Центр военно-патриотического воспитания “Контингент”» и подопечного им военно-патриотического клуба «Тайфун».

Встречу организовали в летнем лагере ДЦ «Березки», где ребята отдыхали на каникулах.

Морпехи проводили в лагере военно-патриотические игры, зарядки, активно работали с детьми. Они хорошо влияли на ребят. Принимал участие в мероприятиях и Мишка. В то лето дети подружились с морпехами и студентами из «Тайфуна».

Со временем эта дружба стала укрепляться. После летних каникул были военно-туристские сборы, участие в параде и в военно-спортивных областных играх.

Миша всегда с нетерпением ждал приезда морпехов в интернат. Хотя он был еще мал для серьезных нагрузок, и в команду его поначалу не брали. Мальчик старался посещать занятия, стал пытаться бросить курить. Позже стало ясно, что команда «Родионовцев», именно так прозвали ребят журналисты и общественники, будет расширена. И Миша влился в ряды. Стал активным участником парадов, военно-спортивных игр, автопробегов.

Позже в интернате открылся свой военно-патриотический клуб «Гардемарины». Мишка был одним из его лидеров. Он многому научился, изменился к лучшему.

Расставание друзей

Ванька тянулся к Мишке, немного завидовал его успехам. Мишка сначала особо не подпускал к себе мелкого. Однако участие в совместных мероприятиях, общие интересы и увлечения сближали их. В конце концов они стали настоящими друзьями.

Поэтому Мишка с грустью провожал Ваню в Питер. Мальчики много общались в переписке. Мишка не хотел больше быть уличной шпаной. Пример морпехов подействовал на него. Он задумался про учебу, армию.

И снова сюрприз…

Ваньке почти до последнего не говорили, что Мишку решили взять в Ванькину новую семью. Все могло сорваться по разным причинам. Чтобы не обнадеживать мальчика понапрасну, Алена и ее муж действовали тайно.

Когда Ваньку как одного из лучших воспитанников уже Питерского морского клуба «Юнга» решили наградить путевкой в «Артек» – вопрос с усыновлением Мишки решился окончательно.

Родители сказали сыну про то, что Миша скоро приедет в Петербург. Не в гости. Насовсем. Друзья станут братьями.

Я не писатель, чтобы суметь передать вам все эмоции. Просто представьте себе, что мальчики не могли поверить в такое счастье. А сейчас большая семья планирует очередные каникулы.

Елена КузнецоваАлик и я, или история одной маленькой приемной семьи

Почти четыре года назад в моей жизни появился мой мальчик, мой сын Алик, Альберт. Сказать, что моя жизнь изменилась, – значит ничего не сказать. Все буквально перевернулось с ног на голову. Причем быстро и кардинально.

До прихода в семью приемного ребенка у меня была хорошо оплачиваемая работа, регулярные зарубежные путешествия, посиделки с друзьями, посещение презентаций и вечеринок, любимый мужчина.

Вроде бы насыщенная жизнь, но в какой-то момент я начала ловить себя на том, что по большому счету все лишено смысла. Работа на большие корпорации сильно выматывала, приносила деньги, но не удовлетворение. Публичные мероприятия начали казаться бестолковыми и однообразными. С любимым мы не смогли родить ребенка и создать крепкую семью и поэтому расстались.

Взять ребенка из детского дома мне посоветовала мама. Эта мысль вначале очень пугала – пустить в дом, в семью незнакомого ребенка, из которого еще непонятно что вырастет…

Историями неудачного усыновления пугали друзья.

Но мысль постепенно зрела, развивалась и выросла в твердое решение. Мои поиски приемного ребенка продолжались недолго – три месяца. Он был первым, кого я приехала смотреть в регион, и на нем сразу остановился выбор…

Моего ребенка мне посоветовала прекрасный педиатр Наташа, которая работала с волонтерами и в качестве волонтера в разных детских домах. Я познакомилась с ней на одной из встреч приемных родителей. Именно Наташа поддерживала меня, консультировала и укрепила в принятии решения.

Получив направление на знакомство с ребенком от регионального оператора, я рванула ночным поездом в Республику Карелия.

Мы тогда с Аликом впервые встретились, поговорили, он мне все показал в детском доме, где живет, где играет и где у них огород. Но ребенка я тогда не забрала.

Когда сообщила по телефону о своем решении – внезапно начались сложные разговоры с мамой и сестрой.

В начале моих поисков они поддержали меня, мама даже подтолкнула, а когда дошло до дела – стали сильно возражать и отговаривать. Просили не портить себе жизнь. И конечно, приводили любимый в народе в таких случаях аргумент – плохая наследственность. Ребенок вырастет непременно преступником, вором, алкоголиком.

Я вернулась одна в Москву, но от мысли принять ребенка из детского дома не отказалась и продолжала поиски. Но Алик не выходил у меня из головы, раздумья продолжались, и, конечно, были бессонные ночи, сомнения и переживания.

Во время этих метаний я пришла на прием к знакомому психологу, очень мудрой женщине. Она, выслушав меня, предложила вспомнить, какие чувства я испытала, когда впервые увидела мальчика. Я ответила: «Теплые». Это было летом, он был налысо бритым и напомнил мне фото моего отца из его послевоенного детства.

Приняв решение в пользу Алика, я обновила медицинскую справку и со всеми документами отправилась опять в Карелию. В региональной опеке все оформили быстро, и на следующий день мы уже ехали ночным поездом в Москву.

Казалось, что мальчик подзабыл меня, хотя я регулярно звонила ему. Но тут он снова стал называть меня мамой. Потом уже, по происшествии времени, он с упреком спрашивал, почему я сразу не забрала его, еще летом. Приходилось оправдываться. Впереди еще ждали месяцы и даже годы адаптации и привыкания друг к другу. Вообще, оглядываясь назад, понимаю, какой это сложный шаг не только для меня, но и для ребенка – ехать в новый, незнакомый город к незнакомой женщине. Каким надо быть смелым и как хотеть попасть в семью!