Они-то умные. Десять человек в двушке. Они победят этот мир, он прогнется под их хотелки… Зависть и ненависть к «хорошим», к «богатеньким» – вот что излучали близкие приятели Солнышка. И она сама, когда не притворялась лапочкой.
Юра был по их понятиям из вражеского лагеря. Тот самый хороший мальчик, которому все досталось от рождения. Просто потому, что повезло…
Юра боролся. Водил девушку к психологам, учил ее готовить, обслуживать себя. Реально был сильно влюблен. И думал, что вместе они справятся. Все преодолеют.
Но никакого «вместе» не получалось. Солнышко не умела сочувствовать. Просто эта опция в душе была выключена. Не могла понять, пожалеть. Не была способна сосредоточиться, выслушать, вникнуть. И психовала, если ее просили хоть что-то сделать… Самую малость? После долгих уговоров? Да. Но на… отвалите! То есть поспешно, криво и тяп-ляп, лишь бы отвязались.
Зато она виртуозно придумывала оправдания своей лени, хамству, неряшливости. Сочиняла ужасы и рассказывала реальные страшные вещи из детдомовского житья…
Но… Лень. Воровство. Грязь. Измены. Снова и снова.
Когда Юра подхватил очередную венерическую инфекцию от любимой, то не выдержал. Выставил за дверь. Поменял замки.
В ушах звучали прощальные оскорбительные фразы. Солнышко не жалела, била словами что есть силы.
Юра чувствовал себя как спустившееся колесо. Можно сказать проще – сдулся. Лицо серое. Губы побелели…
Прабабушка увидела внука – заплакала, что погубили, прокляли. Сам Юра ни в какие порчи и колдовство не верил. Но понимал, что слоняющуюся у его дома Солнышко запросто может пожалеть, впустить обратно. И это его точно доконает…
Так что он попросил о помощи друга по армии. Сурового и циничного Валентина. Мол, если встретим, пока чемодан пакую, ты меня бей по башке. На плечо тушкой и тащи прочь. Но одного с ней не оставляй…
Валентин плечиками широкими, как у Ильи Муромца, пожал. Потом кивнул. Мол, не боись, тресну и унесу. На съедение не брошу.
Кстати, парням повезло, за два дня, пока собирали вещи и документы, девушка не появилась.
Юра решил рвать связи полностью. Жечь мосты. Менять географию, а не только пароли в социальных сетях…
Уехал на Север. На подработку, от которой раньше отбивался. На год или полтора, уже не помню. Не суть. Забыть Солнышко сразу не смог. Но перестал страдать до перебоев в сердце. Боль притупилась. Стала привычной, немного сгладилась.
После этого этапа, а он неплохо заработал на Севере, вернулся и начал строить жизнь заново. Как сейчас шутит – не с нулей, а с минусов. Продал старую квартиру, перебрался в другой район. Но еще какое-то время ходил такой же выключенный. Поникший. Ничем больше не напоминал своих неугомонных предков. Тех, которые, как мы помним, ухитрялись отметиться на географических картах страны, оставили след в ее истории. Скучный серый парень в хорошем костюме. С тусклым взглядом…
Таким он и столкнулся с Леной. Реально столкнулся. Наехал на нее. Не задавил, но едва… почти. Вышел из машины, помог подняться. Спросил, куда отвезти? Надо ли в больницу? Словил пару оплеух, потер горящую щеку (жертва била не жалея), выслушал нелицеприятное о мажорах на дорогих тачках. Согласился, что все чистая правда. Что он урод. Пообещал компенсировать и подвезти.
Достал кошелек. Лена перехватила за руку. Пальцы у нее были неожиданно сильными. И без маникюра. Юра отвык от таких.
– Компенсировать? Прекрасно. Завтра с девяти утра и как получится. И в воскресенье тоже. Тогда закроем тему.
– Что делать? Зачем?
– Возить. Мне надо в ста местах побывать. И кое-где мужская сила пригодится.
Юра смотрел в лицо взрослой женщины, лет на пятнадцать старше, которая давит его и строит, но не чувствовал себя использованным. Совсем нет.
Скорее, казалось, что его подхватил и тянет поток. И чтобы выплыть – придется поработать руками и ногами. Да и головой.
Лена занималась помощью одиноким старикам. И невольный, вернее на тот момент – подневольный волонтер, отпахавший с ней оба выходных, понял к ночи воскресенья, что чувствует не только ломоту во всем теле, но и тепло в груди.
А Лена, угощая кофе и бутербродом, вдруг сильно толкнула острым локтем в бок.
– На человека стал похож.
– Реально?
– Ага. А то вел себя как чучело замороженное.
Лена изобразила его лицо, мимику, поджала губы. И Юра понял, что хохочет. Получилось похоже, обидно, но классно. Он смеялся и чувствовал – отпускает. Физически, не образно. С каждой минутой дышалось все легче.
И за пару недель, а может, за месяц общения с Леной и ее подопечными, ее друзьями, семьей, помощниками – все пиджаки стали Юре малы в плечах. Разве растут в тридцать лет?
Лена это называла так: крылышки расправил. С ней все было просто, честно. Дал слово – держи. И Юра держал. Приезжал, помогал. Что-то покупал, что-то таскал. Его постоянно подкалывали, не обращая внимания на попытки отгораживаться.
Дети Лены, как обезьянки, перемахивали через любые преграды. А спокойный как удав (а кто еще может выдержать рядом с ураганом столько лет?) муж предлагал помощь, если надо отбиться от банды. Просил подать знак. Тогда он Юру ненадолго у себя в кабинете запрет. Изнутри. Кабинет папы – это святое. Туда никто без стука и разрешения доступа не имел.
Огромная квартира досталась мужу Лены по наследству. Она нуждалась в ремонте. Но, несмотря на перманентный бардак и разгром, была с чисто вымытыми полами и согревающим сердца теплом, который излучала сама хозяйка.
Однажды, сам не понимая, как и зачем, Юра рассказал Лене про Солнышко. Сидели рядом на балконе. Муж, дети, родители – все большое семейство подруги уже улеглось. Поэтому говорили тихо. Пили крепкий чай из термоса и шептались.
Лена задавала короткие вопросы. Иногда сквозь зубы коротко ругалась. Снова била локтем в бок. Или похлопывала по плечу.
Потом сказала:
– Юрка. Ты уже починил себя.
И он понял – правда. Наконец получилось.
Через несколько месяцев признался Лене, что старики не совсем его тема. Хотя иногда будет подключаться к волонтерам. Не бросит команду Лены. Она поняла. Она всегда понимала его лучше остальных. Лучше, чем родители и друзья. Такое мистическое родство душ.
– Это из-за Солнышка?
– Да.
– Хочешь найти ее?
– Нет. Нет. Но…
– Колись, чего придумал.
И он рассказал.
Юра собирается стать наставником. Тем, кто занимается с подростками-сиротами. Тем, кто учит банальным простым вещам. Помогает вырабатывать правильные привычки. Подсказывает. Отвечает на вопросы.
А его Краденое Солнце? Так и пропало на дне жизни… Подробности крайне неприятны. И мы их опустим.
Сейчас Юра встречается с бывшей одноклассницей Мариной. Которая внешне (невысокая и пухленькая, с крестьянским, по словам мамы Юры, лицом) и по статусу (продавец) нашему герою совершенно не подходит…
Как и Лена, она из простой семьи. В пафосную школу Юры ходила потому, что жила в соседнем доме. И в свое время страдала из-за снобизма одноклассников. Тем не менее не озлобилась. Добрая и светлая натура. Была замужем. Есть сын. Собираются пожениться с Юрой. И говорят оба, наперебой, что, кроме парочки своих детей, обязательно нескольких усыновят. Марина любит Юру со школы.
Нам немножко страшно за них. Но мы в ребят верим. В конце концов, они из тех, кто не сдается.
Лена выбор Юры одобряет. «Гарная деваха, с сердцем!» А его невесте обещает выдать секретную инструкцию по эксплуатации трудного экземпляра, который ей достался. Со всеми секретными кнопками. И вообще «полное сопровождение процесса с постоянной психологической поддержкой».
Юра брыкается, но кто его спрашивать будет?
Пожелаем ребятам счастья.
P. S. В семье Юры очередные перемены в его жизни вызывают неоднозначную реакцию. Но он ни у кого советов не просит. Идет своей дорогой. Говорит, что привыкнут и успокоятся.
Татьяна Чернецкая, Наталя ШумакКрестная
Дашиной любимой игрой была дочки-матери. Она всегда хотела иметь детей. И пока была совсем молоденькой, считала, что все еще впереди. И даже после первого развода Даша не утратила оптимизма. Ну подумаешь, застала любимого с лучшей подругой. Такая банальность, все через это проходят. Ну почти все.
Ночами Даша, конечно, еще несколько месяцев плакала, и даже днем по выходным, но оптимизма не теряла. Жизнь-то все равно была впереди, всего 26 лет прожито! Но детей хотелось все сильнее.
Даша исправно ходила на свидания, относилась к ним не как к развлечению, а почти как ко второй работе. И, видимо, переборщила с серьезностью, потому что ее системный подход к мужчинам, поначалу вроде очарованным Дашиными достоинствами, в итоге отталкивал. Но Даша старалась не унывать. Однако почти 10 следующих лет прошли в одиночестве. В относительном, конечно, потому что какие-то мимолетные мужчины в Дашиной жизни появлялись. А как иначе, период был такой, активный для всей страны – девяностые. Даша ушла из литературных редакторов в бухгалтеры и даже немножко успела поучаствовать в малом бизнесе. Мужчины в этой среде были разные, и женатые, не готовые развестись, и холостые, не готовые взять на себя ответственность за семью. Так и подошла Даша к серьезному возрасту – 35 лет. И поставила на себе крест. И не только она сама, даже гинеколог, когда-то в один голос с мамой убеждавшая рожать, как-то завяла со своими практическими предложениями.
Отметив день рождения, Даша вздохнула хоть и печально, но даже с некоторым облегчением – ну нет так нет. Зато на свидания можно больше не ходить, надоело, сколько можно. И трусы носить не кружевные, больно впивающиеся в кожу, а любимые хлопковые.
Так что Даша расслабилась. Но, по секрету от самой себя, немножко по сторонам все-таки посматривала. Привычка. Так и увидела Андрея. Он был бригадиром в небольшой строительной фирме, куда Даша недавно устроилась бухгалтером, и регулярно приходил за деньгами на закупку материалов или с чеками – отчитаться. Мухлевал немножко, но деликатно (особенно по сравнению с некоторыми). Поначалу Даша каждый раз пыталась вывести его на чист