— У них нет времени, — печально улыбнулась женщина. — Оказывается, самый большой дефицит в мире для сыновей и внуков — это время.
— Так неправильно, — пробормотала я. — Время быстротечно, и мы рискуем не сказать самых важных слов любимым.
— Это ты по своему опыту говоришь? — хитро сощурилась миссис Марни. — Какой мужчина заставляет тебя так напряженно вглядываться в завтра?
— Не только в завтра, — хмыкнула я, — но и послезавтра, и на месяц, и на год вперед.
— Значит, стоящий, — довольно кивнула старушка. — Плохой мужчина не заставляет тебя думать, как прожить свой день с ним. Такой заставляет думать, как прожить свой день без него.
Звякнул мой телефон, принимая текстовое сообщение от Гарри.
— Спасибо, — искренне сказала я, читая эсэмэску. — Мне, к сожалению, пора. Приду, как только смогу.
— Спасибо тебе, деточка, — расплылась в довольной улыбке женщина, утопив глаза в морщинах, — за то, что находишь время для старой бабки. Жалко лишь, мне тебя нечем отблагодарить.
— Просто оставайтесь со мной как можно дольше, — поцеловала я ее и ушла, чтобы привнести в свою жизнь некоторое разнообразие. Представила себе заранее реакцию Кэма и рассмеялась. Разнообразие? — о да!
Через час
— Ты действительно считаешь, — рассматривала я себя в зеркале, — что это именно платье, а не костюм для стриптиза?
Выбранное Фуаррезом платье было сшито из серебристого ламе, прекрасно оттеняющего мои глаза и волосы, и состояло из длинной юбки-лохмотьев и двух прикрывающих грудь полосок, сделанных из серебристых цепочек с синими камнями.
— Ты же хотела самое развратное, — хмыкнул друг, обходя меня по кругу. — По-моему, эффект достигнут. — Он прищурился, критически оценивая результат изысканий.
— Да уж, — уныло согласилась я с ним, поворачиваясь туда-сюда перед зеркалом, — развратнее только пойти голой. К тому же этот фасон совершенно не предусматривает нижнего белья, если не считать за него две вшитые полоски.
— Пусть это останется за кадром моего внимания, — захихикал Гарри и кивком указал на серебристые туфли с головокружительными каблуками. — Главное, не сверни себе на них шею до того момента, как твой возлюбленный возжелает сделать это своими руками.
— Добрый ты, — прошипела я, надевая обувь и чувствуя себя Пизанской башней. — Лучше проводи меня вниз, чтобы я не убилась раньше времени или меня не изнасиловали по дороге.
— Конечно, дорогая, — галантно предложил мне согнутую руку друг. — Я буду счастлив прочитать о тебе наутро в газетах.
— А уж Кэмерон-то как будет счастлив, — пробормотала я, пребывая в раздумьях — не хватила ли я лишку со своей придумкой.
Гарри набросил мне на плечи шелковую накидку, частично скрывающую мой провокационный наряд, и сопроводил меня вниз, где уже в нетерпении околачивался Марио.
— Надеюсь, — широко улыбнулась я своему кавалеру по необходимости, — у нас сегодня будет замечательный вечер!
И ведь не ошиблась. Все три часа, что мы с ним провели в ресторане, на меня пристально глазели посетители, мешая нам есть. То и дело щелкали вспышки камер, мешая нам спокойно беседовать. И все мужчины пытались пройти мимо меня, чтобы заглянуть сверху и убедиться, что моя грудь им только померещилась. И опять же мешая нам есть и беседовать!
— Знаете, Джейн, — поцеловал мне руку около моего дома Марио. Его лицо исказила легкая гримаса. — Вы, безусловно, прекрасны и обаятельны, но я не могу встречаться с девушкой, которую замечают вместо меня. Это травмирует мое раздутое эго.
— В любом случае, — подарила я ему формальную улыбку, — благодарю за замечательный вечер и желаю вашему эго не лопнуть. — И удалилась.
Утром я просмотрела свежую прессу и набрала номер мистера Мак-Кинли.
— Доброе утро. Надеюсь ваш подопечный начал свой день с газет? — зашла я немного издалека.
— Мой подопечный, — с видимым спокойствием сказал мне массажист, но в его голосе грохотали отзвуки чистой незамутненной радости, — сейчас активно разрабатывает свою ногу… после того как порвал все газеты в мелкие клочки, а часть из них съел… и очень экспрессивно кроет вас на все лады изящной словесностью. Особенно его почему-то возмутил тот снимок у машины, когда ветром подняло ваш подол до самого верха бедер. — Все так же флегматично (в трубку донеслось чье-то мужское хихиканье): — Хотя мы с Санчесом считаем, что у вас шикарные ноги.
— Э-э-эм, — запнулась я, начиная краснеть, — благодарю за комплимент. Рассчитываю, что сейчас выздоровление вашего пациента пойдет ускоренными темпами.
— Безусловно, — согласился мужчина. И после короткой паузы поинтересовался: — Когда вы в следующий раз приедете? Как всегда, в субботу?
— Конечно, — подтвердила я. — И, как всегда, мне бы не хотелось, чтобы Кэмерон меня видел. Вы же все устроите?
Ответ был традиционным:
— Разумеется, мисс. Разумеется…
Через три месяца
— Ты сегодня выглядишь очаровательно, дорогая, — обнял меня за талию Гарри, элегантный и утонченный в своем смокинге. — Замечательный вечер, правда? — Обвиняюще напомнил: — Первый с момента твоего подстроенного свидания!
— Мне кажется, это платье слишком открытое и вызывающее, — тихо ответила я ему на ухо. — Этот разрез до бедра вызывает жуткий выброс тестостерона и неконтролируемое слюноотделение у большей части присутствующих на этом рауте.
— Дорогуша, — хохотнул спутник, целуя меня в оголенное плечо. — Это не разрез, а ты сама заставляешь их пускать слюни. Ты просто не осознаешь своей красоты. К тому же после того платья, что ты надевала для Марио, это — образец целомудрия. Жалко, что ты спустила такой наряд в унитаз.
— Хорошо бы, чтобы и другие мою преувеличенную красоту тоже не осознавали, — поежилась я, надевая на лицо широкую улыбку и благожелательно кивая проходящему мимо сенатору. — Это создает ненужные проблемы и…
— Обворожительная мисс Доусон, — раздался у нас за спинами глубокий бархатный голос. — Разрешите невежливо прервать вашу, несомненно, увлекательную беседу и представить своего друга.
— Конечно, мистер Маркозо, — повернулась я к симпатизирующему мне политику и застыла, встретившись с холодным взглядом синих глаз. Замерла на секунду, хотя и ожидала этого. Вернее, я точно знала, что на этом приеме будет Кэмерон. Собственно, почему я сюда и пришла. Взяла себя в руки и улыбнулась: — Мы уже знакомы. Если я не ошибаюсь, мистер Маноло?
— Не ошибаетесь, мисс Доусон, — склонился над моей рукой Кэмерон.
Он изменился. Густую черную шевелюру украсила легкая седина. На правом виске появился красный шрам, чуть спускавшийся на щеку. К тому же он возмужал. Стали шире плечи, рукава элегантного смокинга не могли скрыть налитых мышц. Дикий зверь в гламурной упаковке.
Но претерпела изменения не только внешность. Изменилась его внутренняя суть. Доброжелательность и открытость превратились в замкнутость и недоверие. Появились холодность и надменность. И во многом это была исключительно моя вина.
Когда я видела его в процессе выздоровления, то в основном издали. Ближе подходить было опасно. И так мне все время казалось, что Кэм чувствует мое присутствие. Он постоянно смотрел в мою сторону. Был ли то инстинкт хищника или радар влюбленного?
— Рада вас видеть, мистер Маноло, — прощебетала я, собрав в кулак свою волю, чтобы не запустить жадные руки в его волосы, вспоминая их шелковистость.
— Чего не скажешь обо мне, мисс Доусон, — выпрямился Кэмерон. — Мне неприятно видеть, в кого вы превратились.
— Как вы смеете! — ахнул Гарри. — Вы сейчас оскорбляете даму!
— Где вы тут нашли даму? — усмехнулся Кэмерон, не сводя с меня пристального взгляда. — В этом вызывающем красном платье мисс Доусон похожа на бордельную шлюху!
И вот что я вам скажу: какой бы умной и уникальной ни была женщина, к какой бы расе ни принадлежала, какими бы возможностями ни обладала, она всегда остается женщиной и остро реагирует на неприкрытое оскорбление. Почему я должна быть исключением?
Исключением я быть не пожелала и от души отвесила ему звонкую пощечину. Молча. После чего посмотрела ему в глаза и развернулась на каблуках, направляясь к выходу из банкетного зала, кипя от злости.
Не то чтобы я хотела получить награду, но и такого наказания не заслужила. Почему мне казалось, что он все же должен понять необходимость моих действий? Почему я обожествляла его, в то время как он просто ходил по земле?
— Как вы могли себе такое позволить, Кэмерон? — возмутился сенатор. — Вы незаслуженно оскорбили женщину!
— Я всего лишь сказал правду вслух, — презрительно ответил ему Кэм.
— Не плачь, дорогая, — догнал меня Гарри, набрасывая на плечи палантин из норки. — Он того не стоит.
— Кто тебе сказал, что я плачу? — развернулась я к нему. Ткнула пальцем ему в грудь. — Запомни, Гарри, если я заплачу, то только на чьих-то похоронах! И это будут не мои похороны! Кстати, напомни мне завтра урыть этого мерзавца!
— Почему не сегодня? — осторожно спросил друг, выводя меня на крыльцо и давая знак подогнать машину.
— Потому что сегодня я его слишком глубоко зарою, — мрачно сказала я, раздумывая. — А мне вскоре захочется еще раз его откопать, чтобы сообщить, какой он беспросветный негодяй!
— Боже, Джейн, — хмыкнул Гарри. — Ты, оказывается, умеешь использовать подзаборные выражения. Где ты научилась такому чудному словечку?
— Не дразни меня, — зыркнула я в его сторону, усаживаясь в машину. — Или я ознакомлю тебя со всем моим обширным лексиконом в этой области. Ты себе не представляешь, сколько нехороших слов я знаю!
— Молчу, моя дикая кошка, — закатил глаза друг, усаживаясь рядом. — Иначе моя нежная натура просто не переживет такого стресса.
Пока я кипела гневом и негодованием, призывая на чью-то брюнетистую голову все возможные и невозможные кары, мы приехали к моему дому. Квартира была достаточно большой, чтобы Гарри изредка оставался ночевать, поддерживая свое реноме, и при этом не стеснял меня. У него была личная спальня на противоположном конце квартиры. И мы друг друга не беспокоили.