Он сделал глубокий вдох, а Хонор почувствовала, что напрягается в предчувствии неизвестно чего.
– Мы только что через Эревон получили официальное сообщение от хевов. Это обновлённый список наших военнопленных и тех, чью смерть в бою они подтверждают. Согласно ему Мика Хенке жива.
Хонор откинулась в кресле так резко, как будто кто-то ударил её под дых. Как она поняла мгновением позже, когда Нимиц подскочил на своем насесте отреагировав на всплеск её эмоций, именно так она себя и ощущала. Она уставилась на дисплей, а Хэмиш смотрел на неё в ответ, несколько секунд ничего не говоря, как будто предвидел её реакцию и хотел дать ей время прийти в себя, прежде чем продолжать.
– У нас не много деталей, – продолжил он через несколько секунд, – но, похоже, на «Аяксе» все-таки смогли расчистить как минимум один из шлюпочных отсеков. Судя по списку, они, похоже, сумели эвакуировать около трети экипажа, включая Мику. Она ранена и мы не знаем насколько тяжело, но по сообщению хевов ее раны определённо не угрожают жизни и она получает наилучшую медицинскую помощь, какую они могут предоставить. На самом деле её получают все раненые.
В конце сообщения есть как минимум предположение, что они могли бы обсудить возможность обмена пленными. Ты постоянно нам твердила, что между нынешним режимом и головорезами Пьера есть большая разница. Это, похоже, подтверждается. Конечно есть и те – включая сюда королеву – кто утверждает, что это какой-то трюк, что-то задуманное, чтобы нас каким-то образом обезоружить, леопардом, который не знает как избавиться от пятен. Но правы они, или нет, я знаю, что ты хотела бы услышать новости о Мике как можно быстрее.
Судя по их сообщению, хевы намерены дозволить пленным отправлять и получать личную корреспонденцию, в полном соответствии с Денебскими Соглашениями. Еще одно благоприятное изменение по сравнению с госбезопасностью или Законодателями. Я подумал, что ты, возможно, захочешь ей написать.
Он сделал ещё одну паузу, давая ей ещё несколько секунд, затем улыбнулся.
– Что бы она там ни подозревала, Елизавета в восторге от известия, что Мика жива. Да и все кто её знал. А мы с Эмили даже больше рады за тебя, чем сами по себе. Счастливо, любимая. Конец сообщения.
Дисплей опустел, но Хонор продолжала сидеть, уставившись на него. Нимиц спрыгнул с насеста, вскарабкался ей на руки и погладил её по щеке. Она взглянула вниз, на него, а он принялся делать знаки.
«Видишь? Говорил же, что будет лучше. Теперь, может быть, твой мыслесвет исцелится».
– Прости, Паршивец. – она потрепала его по ушам. – Я знаю, что после Солона была не лучшей компанией.
«Ты проиграла бой, – знаками ответил он. – Первый, который ты проиграла по-настоящему. Не думаю, что ты знала, каково это. И ты думала, что потеряла подругу. Естественно, что твой мыслесвет помрачнел. Компания Сильного-Сердца и Видящей-Ясно для тебя хороша, они делают тебя цельной, но ты всегда строже всего относилась к себе. Глубоко внутри ты никак не могла простить себя за смерть Мики. Теперь это не нужно».
– Может быть ты и прав. – она нежно обняла его. Для него было необычно использовать в обычном разговоре имена Хэмиша и Эмили, данные им древесными котами. Это показывало, насколько он беспокоился за неё, поняла она и снова обняла его.
– Может быть ты и прав, – повторила она, и лицо ее расцвело невероятной улыбкой, когда наконец осознание того, что её лучшая подруга всё ещё жива, дошло до неё не только интеллектуально, но и эмоционально. – На самом деле, Паршивец, я думаю что ты все-таки прав. А ещё я думаю, что нам лучше пойти найти Мака и сказать ему, пока он не узнал это откуда-нибудь ещё!
– Адмирал Хенке.
Мишель Хенке открыла глаза и резко села на больничной койке, увидев ту, что произнесла её имя. Это было непросто, поскольку её левая нога всё ещё висела на вытяжке, пока срасталась раздробленная кость. Хоть они и не встречались, но она достаточно видела её изображений, чтобы узнать платиновую блондинку с топазовыми глазами стоящую в ногах её кровати.
– Не надо, адмирал, – сказала Элоиза Причарт. – Вы же ранены, а это на самом деле неофициальный визит.
– Вы – глава государства, госпожа президент, – сухо сказала Хенке, приподнимаясь и с облегчением откинувшись на поспешно поднявшуюся верхнюю часть кровати. – Значит это и есть официальный визит.
– Ну, может быть вы и правы, – с чарующей улыбкой признала Причарт. Затем указала на кресло, стоящее возле кровати. – Можно?
– Конечно. В конце концов, это же ваше кресло. На деле, – Хенке обвела рукой приятную, хоть и не вполне роскошную палату, – весь этот госпиталь ваш.
– В определённом смысле можно сказать и так.
Причарт грациозно уселась, посидела несколько секунд, склонив голову на сторону с задумчивым выражением.
– Чему обязана, госпожа президент? – наконец спросила Хенке.
– Нескольким обстоятельствам. Во-первых, вы старший из пленников, сразу в нескольких смыслах. Вы – старшая по рангу, говоря в военных терминах, но также и… какая? Пятая в линии наследования трона?
– Да, с тех пор как мой старший брат был убит, – ровно произнесла Хенке, с удовлетворением заметив, как Причарт слегка вздрогнула.
– Я искренне соболезную смерти ваших отца и брата, адмирал Хенке, – сказала она столь же ровным тоном, уверенно встретив взгляд Хенке. – Мы установили, что госбезопасность на самом деле несла прямую ответственность за то убийство. Фанатики-исполнители были масадцами, но действовали они по указке госбезопасности и от них же получили оружие. Насколько мы смогли установить, все кто напрямую были вовлечены в принятие решения о проведении той операции либо уже мертвы, либо находятся в тюрьме. Нет, – продолжала она пока брови Хенке ползли от недоверия вверх, – не за участие в данной конкретной операции, но за совершение целого букета преступлений против своего собственного народа. На самом деле, хотя я уверена, что это не облегчит ваших собственных гнева и печали, хочу отметить, что эти же люди ответственны за смерти многих тысяч – нет, миллионов – наших граждан. В Республике Хевен было более чем достаточно подобных личностей.
– Не сомневаюсь, – сказала Хенке, внимательно наблюдая за собеседницей. – Но не похоже, чтобы вы полностью отказались от их методов.
– В каком смысле? – немного резко спросила Причарт и глаза ее сузились.
– Я могла бы вспомнить некоторые особенности предвоенной дипломатии, хотя совершенно уверена, что к согласию в этом вопросе мы не придём, – ответила Хенке. – Поэтому, вместо того, я ограничусь указанием на попытку убийства герцогини Харрингтон. Которая, могу вам напомнить, является моим близким другом.
– Я в курсе ваших близких взаимоотношений с герцогиней, – произнесла Причарт. – На самом деле это было одним из обстоятельств, которые, как я упомянула, и привели к нашей встрече. Некоторые из моих старших офицеров, включая военного министра Тейсмана, адмирала Турвиля и адмирала Форейкер встречались с вашей «Саламандрой». Они о ней очень высокого мнения. И если бы они хоть на секунду поверили, что моя администрация распорядилась о её устранении, то они были бы мною очень, очень недовольны.
– Простите, госпожа президент, но это не совсем то же самое, что сказать, что вы не давали такого распоряжения.
– Не то же самое? – Причарт улыбнулась. – Я на секунду забыла, что вы привыкли вращаться в высших сферах политики Звёздного Королевства. У вас ухо политика, даже если вы и «всего лишь флотский офицер». Что ж, я могу выразиться прямее. Ни я, ни кто-либо ещё из моей администрации не приказывал и не давал разрешения на попытку убийства герцогини Харрингтон.
Настал черёд сужаться глазам Хенке. Как и сказала Причарт, она была привычна иметь дело с мантикорскими политиками, если и не политикой как таковой. В своё время она встречала весьма искусных и поднаторевших в этом деле лжецов. Но по Элоизе Причарт не было заметно, что она могла быть одной из них.
– Интересное заявление, госпожа президент. К сожалению, при всём моем уважении, я никак не могу убедится в его корректности. И даже то, что вы его таковым считаете, не означает, что приказ не мог исходить от некоего недобросовестного члена вашей администрации.
– Меня не удивляет подобное отношение. У нас, в Республике, безусловно было более чем достаточно опыта операций, затеянных «недобросовестными личностями». Могу только сказать, что я очень сильно верю в то, что сделанное мною заявление верно. Еще могу добавить, что на должности начальников как внешней, так и внутренней безопасности я поставила людей, которых знаю многие годы и которые пользуются моим величайшим доверием. Если и была проведена операция против герцогини Харрингтон, то без их ведома и одобрения. В этом, как минимум, я абсолютно уверена.
– А у кого ещё по-вашему мог быть мотив желать её смерти? Или ресурсы для попытки убийства, проведённой таким образом?
– У нас не много данных о той попытке, – возразила Причарт. – Однако из того, что нам известно, похоже все сходятся на том, что её офицер – лейтенант Меарс, я полагаю – для покушения на её жизнь каким-то образом подвергся психокоррекции. Если это так, то у нас не было ресурсов для подобного предприятия. Особенно с учетом времени, которое, по-видимому, было в распоряжении того, кто проводил коррекцию. Предполагая, конечно, что всё было именно так.
– Надеюсь вы простите мне, госпожа президент, если я не буду торопится с принятием решения по данному вопросу, – через секунду ответила Хенке. – Вы очень убедительны. С другой стороны, вы, как и я, вращаетесь в высших политических сферах, а политики такого уровня обязаны быть убедительными. Я, однако, приняла сказанное вами к сведению. Следует ли мне полагать, что говорили вы это в надежде, что я передам ваши слова королеве Елизавете?
– Из того, что я слышала о вашей кузине, адмирал Хенке, – скривилась Причарт, – я сильно сомневаюсь, что она поверит какому бы то ни было моему утверждению. Включая и заявление о том, что вода мокрая.