Нимиц тоже чувствовал это. Он с легкостью спрыгнул с плеча Хонор в кресло к Эмили, присоединившись к Саманте, но теперь поглядывал вверх, на своего человека, и она ощущала его любопытство.
«Они что-то затевают, – подумала Хонор. – У них для меня заготовлен какой-то сюрприз».
Она хотела было что-то сказать, но остановилась. Что бы ни было у них на уме, они явно ожидали этого с нетерпением, и она не собиралась как-либо портить им сюрприз. Сюрприз грянул, когда они зашли в портик Эмили и обнаружили обоих родителей Хонор.
– Мама? Папа? – Хонор, увидев их, как вкопанная остановилась на пороге. – Что вы здесь делаете?
– Всегда так дипломатична, – траурным тоном, качая головой, заявила Алисон Харрингтон. – Никакой лести. Энергичная, деловая и прямолинейная. Вечно заставляет тебя почувствовать себя таким долгожданным гостем, правда Альфред?
– Думаю кого-то здесь следует отшлёпать, – невозмутимо ответил её муж. – Но не нашу дочь.
– О-о-о-о-о-о! Обещаешь? – загорелась Алисон, демонически улыбаясь.
– Мама! – со смехом запротестовала Хонор.
– Что? – невинно переспросила Алисон.
– Дочерняя почтительность не позволяет мне ответить на этот вопрос таким образом, как он того заслуживает, – с чувством заметила Хонор. – Так что, если не возражаете, давайте вернемся к моему первоначальному вопросу. Что вы здесь делаете? Не то, что бы я не была рада видеть вас обоих, конечно же. Но одновременное нахождение всего семейства Харрингтон в Белой Гавани не совсем подходит под определение «не привлекать внимания», не так ли?
Говоря это, она взглянула на Хэмиша и Эмили, но ни один из них не выглядел особо обеспокоенным. Скорее они выглядели необычайно довольными.
– Так ты и правда была удивлена, – с огромным удовлетворением сказала Эмили, подтверждая подозрения Хонор. – Замечательно! Ты не представляешь насколько сложно удивить эмпата!
– Я поняла, что вы что-то готовите, – ответила ей Хонор, – но мне в голову прийти не могло, что мама с папой будут здесь. Что, если ни у кого нет особых возражений, – подчеркнула она, – возвращает нас к первоначальному вопросу. Вновь.
Она обвела всех четверых – и, заодно, двух забавлявшихся древесных котов, – требовательным взглядом, а Эмили рассмеялась. Рассмеялась, как поняла Хонор, с мощным всплеском радости. Которая включала в себя и удовольствие от новой встречи с Хонор, и примесь чего-то ещё – чего-то не менее мощного и даже более глубокого.
– Никто не сможет возразить против их присутствия, – сказала Эмили. – В конце концов, тебя я на ужин пригласила публично – думаю, с моей стороны было достаточно умно выбрать для приглашения момент, когда ты должна была быть в офисе Тома Капарелли, и позвонить через коммутатор. И, приглашая друга на ужин, вполне резонно с моей стороны пригласить также и её родителей. Особенно, – её голос смягчился, – когда один из этих родителей является моим новым врачом.
– Врачом? – повторила Хонор.
– Да, – улыбнулась Эмили с примечательным спокойствием. Которое почему-то казалось более… цельным в каком-то не поддающемся определению отношении. – У нас с твоей матерью, когда она пришла сказать мне, что ей понадобятся записи наших с Хэмишем голосов для Бриарвуда, состоялась очень интересная дискуссия. То, что ты сделала, очень меня тронуло. Но то, что сказала твоя мать, в некотором смысле тронуло меня ещё сильнее. Мы с Хэмишем записались на прием там же на следующую неделю.
Чтобы понять, что только что сказала Эмили, Хонор потребовалось одно мгновение. Затем на неё обрушилось осознание сказанного.
– Эмили! – каким-то образом Хонор очутилась на коленях возле её кресла, прижимая обеими руками правую кисть Эмили к щеке. Слёзы, подступавшие к глазам когда Хэмиш и Эмили её встречали, прорвались наружу. Да и Эмили интенсивно заморгала.
– Это восхитительно! – сказала Хонор. – О, Эмили! Я так сильно хотела предложить то же самое, но…
– Но ты думала, что я к этому не готова, – перебила её Эмили. Её счастье от такой мгновенной и очевидно радостной реакции на новость изливалось на Хонор. – Что ж, и я думала, что была не готова. Конечно, это было до того, как я обнаружила от кого тебе досталось твое упрямство.
– Я не упряма и никогда упрямой не была, – с огромным достоинством произнесла Алисон. – Решительной, непреклонной, сочувствующим целителем – всегда сочувствующим целителем. Яро приверженной. Проницательной. Одарённой уникальной способностью распознавать наиболее удачные из возможных последствий каждой данной ситуации. Всегда стремящейся вперёд за…
– Определённо следует отшлёпать, – принял решение Альфред.
– Задира. – нежно пихнула его в плечо Алисон. – Грубиян. Хам!
– «Упрямая» – это откровенно слабое слово, чтобы охарактеризовать им мою достопочтенную родительницу, – сказала Хонор, перемещаясь на корточки, чтобы взглянуть Эмили в глаза и задавая себе вопрос, насколько… настоятельными могли быть «предложения» её матери. – Я частенько считала «упёртая» более подходящим вариантом.
– Полагаю, отчасти именно это делает её таким успешным врачом, – откликнулась Эмили. Её счастье и глубокое удовлетворение без слов ответили на не заданный Хонор вопрос.
– Так и есть, – согласилась Хонор. – Но ты действительно этого хочешь? Правда?
– Ты даже не можешь себе представить насколько, – тихо ответила Эмили.
– … так что я позвонила в Бриарвуд и записалась на прием, – много позднее рассказывала Эмили, когда все пятеро сидели в её личной обеденной зале, любуясь закатом и потягивая кофе или какао.
– Кто твой врач? – спросила Хонор.
– Иллеску, – вместо Эмили отозвалась Алисон, поморщившись, когда Хонор взглянула на неё. – Я бы предпочла Вомака или Стилсона, но то, что Иллеску назначил самого себя, было по-видимому неизбежно. И, приходится признать, он хорош в своем деле.
– Мама, – произнесла Хонор отчасти обвиняющим тоном, – когда я встретила доктора Иллеску у меня определенно сложилось впечатление, что он не очень-то ко мне расположен. Что по моему мнению странно, ибо до того наши с ним дороги не пересекались. Ты мне ничего не хочешь рассказать? Что-то из того, что могла бы рассказать и до того, как я отправилась в Бриарвуд?
– Не смотри на меня, дорогая, – сказала Алисон и ткнула мужа костяшками пальцев в рёбра. – За всю враждебность, которую ты могла заметить, скорее всего ответственен этот подросток-переросток.
– В смысле?
– В том смысле, что они учились на Беовульфе в одном медицинском училище и на дух друг друга не переносили.
– Папа? – Хонор перевела взгляд на отца. Тот пожал плечами.
– Это не моя вина, – заверил тот. – Ты же знаешь, какой я неизменно добродушный и приятный тип.
– Ещё я знаю чей мне достался темперамент, – едко заметила ему Хонор.
– Я к нему и пальцем не прикоснулся, – добродетельно заявил Альфред Харрингтон. – Признаюсь, раз или два испытывал такое искушение. Трудно себе представить говнюка большего, чем Франц Иллеску в двадцать пять лет. Он выходец из одной из лучших медицинских династий Звёздного Королевства – в его семье все были врачами со времен Чумы – и не собирался позволить какому-то йомену со Сфинкса это забывать. Особенно йомену, отправленному в медицинское училище Флотом. Франц – один из тех, которые считают, что во флот идут только те, кто не может найти себе работу в «реальном мире». Я так понимаю, что с годами он несколько смягчился, но когда мы были моложе, то походили на протекающий баллон с водородом и искру.
– Расскажи ей всё, Альфред, – настаивала Алисон.
– Ну, было еще одно мелкое дельце, – добавил тот. – Он, еще до меня, раз или два приглашал твою мать на свидания.
– Раз или два! – фыркнула Алисон. – Он был намного более настойчив. Думаю, коллекционировал победы. Вечно считал себя неотразимым кавалером.
– Может быть, – согласился Альфред. – Но даже если и так, у него по крайней мере был безупречный вкус, Элли. Признай это.
– Как мило, – сказала Алисон, поглаживая его по щеке и повернулась к Эмили. – Видите, почему я за него держусь?
– Следует ли из всей этой истории, что у тебя, мама, будут проблемы в совместной работе с Иллеску? – серьёзно спросила Хонор после того как смешки унялись.
– Мне уже приходилось работать с ним, – невозмутимо ответила Алисон. – За последние полвека он изрядно повзрослел. И, как я уже говорила, он очень хорош в своём деле. В противном случае он не стал бы старшим партнером Бриарвуда. Учитывая наш род занятий, было неизбежно, что как минимум консультироваться друг с другом время от времени нам придется. Мы оба осознали это давным-давно. Так что, хотя я действительно предпочла бы кого-то из прочих врачей, я не предвижу каких-либо затруднений в работе с Францем.
– Славно. – Хонор покачала головой с кривой усмешкой. – Чего только не узнаешь о собственных родителях. И все эти годы я считала, что это я хороша в наживании себе врагов.
– Ну, ты вознесла унаследованную способность на поистине редкую высоту, – сказала ее мать, – но, полагаю, изначально она тебе и правда досталась по наследству.
– «Император», говорит Индия-Папа-Один-Один. Прошу предоставить указания по сближению.
– Индия-Папа-Один-Один, говорит диспетчер «Императора». Очередь на стыковку уже заполнена. Ожидайте.
– Диспетчер, Индия-Папа-Один-Один. Принято, очередь заполнена. Имейте в виду, однако, что у меня на борту флагман Восьмого Флота.
На мгновение повисла тишина и пилот бота ухмыльнулся своему напарнику.
– М-м, Индия-Папа-Один-Один, диспетчер «Императора», – голос диспетчера флагманского корабля внезапно стал более оживлённым. – Сближение по вектору Абель-Чарли. Вам предоставлена безотлагательная стыковка в шлюпочном отсеке Альфа.
– Благодарю, диспетчер. Индия-Папа-Один-Один, принято сближение по вектору Абель-Чарли для безотлагательной стыковки в отсеке Альфа, – подтвердил пилот, не позволив проявиться в голосе и следу удовлетворения.