Леонардо да Винчи: живописец, поэт и палеонтолог?!
Леонардо да Винчи, как настоящий представитель эпохи Возрождения, с чрезвычайным любопытством смотрел на мир вокруг себя, часто занося свои наблюдения в многочисленные дневники (один из самых известных – Лестерский кодекс, 1504–1508 – сейчас принадлежит Биллу Гейтсу). Среди самых интересных его открытий числятся окаменелости, сделавшие его одним из отцов палеонтологии за более чем двести лет до основания этой науки. По словам Андре Букона – палеонтолога и, кстати, тоже художника, – Леонардо значительно опередил своих современников: большинство ученых XVI века считали окаменелости «результатом деятельности сил внутри земли, пытающихся воссоздать жизнь внутри горных пород», – то есть не следами жизни, а жизнью, пытающейся родиться в среде, пригодной для существования. Леонардо, будучи исключительно умным человеком, сопоставил ископаемые останки – части древних существ, такие как зубы и фрагменты костей, и ископаемые следы – отпечатки лап и другие следы жизнедеятельности. В Лестерском кодексе Леонардо сделал верное предположение о том, что эти ископаемые за сотни лет до введения этого термина были следами жизни давно умерших существ. А было ли вообще что-то, чего он не умел?!
Краткое описание жизни Леонардо выглядит примерно так: он родился в 1452 году в селении Анкиано близ небольшого городка Винчи, недалеко от Флоренции; отсюда и появилось имя, буквально означающее «Леонардо из Винчи». (Знаете, как быстро выбесить исследователя эпохи Возрождения?
Говорите о Леонардо, называя его да». Это не фамилия, народ!
Это все равно что говорить: «Человек из Спрингфилда завтра придЕт к нам на ужин», – и это реально выводит историков из себя!) Рано возникший интерес Леонардо к изобразительному искусству привел его в мастерскую флорентийского художника Андреа Верроккьо, где он стал учеником; согласно легенде, когда Верроккьо увидел талант своего ученика, намного превосходящий его собственный, он поклялся больше никогда не браться за кисть. Возможно, это не стопроцентная правда, но черт, до чего же хорошая история становления!
Покинув мастерскую Верроккьо в 1478 году, Леонардо в течение пяти лет выполнял заказы для известных и состоятельных флорентийских семей, в том числе могущественных Медичи; затем он переехал в Милан, где и оставался до конца столетия. В Милане он продолжил жить так же, как жил во Флоренции, – писать картины для влиятельных клиентов, таких как, например, Лодовико Сфорца, герцог Милана. Экономические реалии того времени были таковы, что только богатые люди могли себе позволить покупать или заказывать картины, и Леонардо делал то, что должен был, – искал покровителей, поддерживающих его творчество. Он работал на герцогов, пап и даже королей, создав в этот период свои самые известные творения: «Тайная вечеря» (1498, Санта-Мария-делле-Грацие, Милан), «Мадонна в скалах» (1483–1486, Лувр, Париж), «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом» (приблизительно 1503, Лувр, Париж).
Но есть одна картина, которая в нашем современном понимании возвышается над остальными.
Считается, что Леонардо начал писать «Мону Лизу» в 1503 или в 1504 году, после переезда во Флоренцию.
Уже много лет ведутся споры относительно того, кто же изображен на картине; моя любимая, хоть и не самая вероятная версия гласит, что это автопортрет Леонардо.
Согласно общепринятой теории, это портрет Лизы Герардини, жены богатого флорентийского купца по имени Франческо дель Джокондо – отсюда и происходит итальянское название La Gioconda, а уже из него французское La Joconde, «Джоконда». Предполагается, что картина была полностью закончена к 1507 году.
Джорджо Вазари – современник Леонардо, известный прежде всего как ученый и автор жизнеописаний (см. главу 6), писал, что «Леонардо корпел над ней четыре года и в итоге оставил ее незаконченной». Интересно, что картина принадлежала художнику на протяжении всей его жизни; если принять во внимание тот факт, что это заказ богатой флорентийской семьи, то это становится странным. Однако существуют записи, согласно которым «Мона Лиза» по-прежнему была у Леонардо, когда он переехал во Францию, чтобы работать при дворе короля Франциска I в 1516 году. Ряд исследователей утверждает, что Леонардо продолжал дорабатывать «Мону Лизу» вплоть до 1517 года, почти пятнадцать лет с момента начала работы над ней. После смерти художника в 1519 году картина, равно как и остальные его вещи, перешла в собственность одного из его учеников, а затем король Франциск выкупил ее для королевской коллекции в резиденции Фонтенбло. Там она и оставалась, пока Людовик XIV не перевез ее в знаменитый Версальский дворец в конце XVII века. К большой удаче, «Мона Лиза» выжила в бушующем пламени Французской революции и после нее сразу оказалась на самом почетном месте – в спальне Наполеона, – откуда и была в 1804 году перевезена в свой последний на данный момент дом – парижский Лувр. Этот музей изначально тоже являлся королевским дворцом, но в 1793 году он был переделан в государственный музей Франции, и с тех пор «Мона Лиза» мирно висит в одном из его священных залов.
Висела мирно до тех пор, пока век спустя не пропала.
Утром во вторник 22 августа 1911 года художник по имени Луи Беру ступил в залы Лувра, чтобы посмотреть картины мастеров и найти в них художественное вдохновение. Как и многие его коллеги, он обратился к музею с просьбой разрешить делать копии картин из коллекции; музей же такую деятельность поощрял (Лувр, возможно, слишком много позволял художникам, захламлявшим его кладовые мольбертами с незаконченными к ночи репродукциями).
При копировании картин в Лувре за художниками не велось практически никакого наблюдения. Было лишь одно правило – репродукция должна была отличаться от оригинала по размеру. Это, по сути, был единственный шаг, который предпринимал музей, чтобы не допустить подделку (ну, вы понимаете, к чему все идет!).
Луи Беру намеревался сделать копию маленькой картины Леонардо, но стоит отметить, что каких-то особых причин выбирать «Джоконду» у него не было. Картина, конечно, была известна, особенно во Франции, но это было очень далеко от той громогласной славы, которой она обладает в наши дни. На самом деле, «Мона Лиза» не пользовалась особым вниманием вплоть до второй половины XIX века, когда представители романтизма – художники, для которых чувства и эмоции были важнее реализма, – стали восхищаться ее ох-какой-притягательной улыбкой. Только тогда эта картина начала получать признание. До этого времени «Мона Лиза» была шедевром Возрождения, но лишь одним из многих. К началу XX века картина была уже настолько известна, что стала получать восторженные письма от поклонников со всей Франции.
По мере того как ее слава росла, молодые люди все чаще приносили ей цветы, а некоторые даже предлагали ей руку и сердце (к разочарованию матушек, которые хотели, чтобы их сыновья наконец уже остепенились).
Но после того как в 1907 году женщина порезала выставленную рядом с «Моной» картину неоклассика Жана Огюста Доминика Энгра, руководство музея решило, что картины находятся в слишком открытом доступе и нужно усилить меры безопасности. Так вокруг «Моны Лизы» появилось защитное стекло и специальная рамка. Но этого оказалось недостаточно, чтобы обезопасить ее.
Что же с этой улыбкой? Медицинский взгляд на Мону
Интересное выражение лица «Моны Лизы» является темой непрекращающихся обсуждений как среди искусствоведов, так и среди простых людей: чему она на самом деле улыбается? И, что важнее, почему не улыбается больше? Миллионы людей предполагали, что за этой улыбкой что-то стоит. Что-то неестественное. И какова же главная теория в наши дни? Версия докторов. В течение последних лет «Мона Лиза» находилась под пристальным вниманием врачей, пытающихся диагностировать у нее вероятные медицинские недуги. И начиная с 1989 года многие врачи мира отмечают, что своим странным выражением лица Мона напоминает пациентов с параличом Белла. Это разновидность временного лицевого паралича, при котором лицо кажется слегка обвисшим с одной стороны. И что любопытно, беременные и недавно родившие женщины в три раза чаще сталкиваются с параличом Белла, чем другие группы людей; а историки, в свою очередь, отметили, что известный портрет Леонардо мог быть заказан в честь рождения у Лизы дель Джокондо сына – Андреа – в 1502 или 1503 году. Может ли это объяснить, почему губы Моны больше приподняты с левой стороны, чем с правой? Да, смысл в этом определенно есть.
Другие смотрят еще глубже, оценивая состояние Моны в целом. Новейшая теория, выдвинутая осенью 2018 года, предполагает достаточно распространенное заболевание (к счастью, излечимое): гипотиреоз. Доктор Мандип Р. Михра из Бостонского центра сердечно-сосудистых заболеваний во время своего недавнего отпуска в Париже был неприятно шокирован состоянием госпожи Моны: истончение волос, тусклый блеск и пожелтение кожи, выпадение бровей и появление шишек – возможно, даже начало зоба. Естественно, это все не способствует счастливому внешнему виду, и доктор Михра заметил: «При гипотиреозе наблюдается общее подавленное настроение; лицевые мышцы опухают и слабеют. Улыбнуться полностью может быть попросту невозможно». Пересекаются ли эти теории? Еще как, ведь это расстройство, как и паралич Белла, часто является последствием беременности. Загадка (возможно) решена!
Когда тем летним утром Луи Беру вошел в галерею, известную как Salon Carré, он заметил кое-что странное. «Мона Лиза» отсутствовала, а на ее месте остались только четыре железных крючка, на которых обычно висела деревянная рама. Беру был удивлен и обратился к сотрудникам музея за разъяснениями.
«Где сегодня «Мона?» – спросил он.