— Как зовут? — услышал я будто не свой голос.
— А какое имя тебе нравиться?
— Лена.
— Значит, Лена, — сказала она и прыгнула ко мне в машину.
Я недобро улыбнулся и рванул машину с места. Я знал, что я буду делать этой ночью и на ком вымещу свою боль и злость.
Глава 5. Без права выбора
«Свобода, оказывается, лишь в том, чтобы выбрать тупик по вкусу…»
Оскар Боэций
Каждый день, час, минуту мы делаем свой выбор. Какое платье купить, куда поехать на отдых, что приготовить на ужин, как поступить в определенной ситуации, к которой жизнь тебя не готовила. Каждый раз мы думаем, что выбираем и это и есть наша свобода.
Но что, если свободы выбора не существует? И мы вынуждены выбирать из того ассортимента, что предлагает нам жизнь? И этот мнимый выбор на самом деле только лучшее из зол. Платье все равно не то, что ты видела в своем воображении. Отдых только там, что предлагают туроператоры. Ужин только из тех продуктов, что есть в наличии. И только один единственно возможный вариант выбора как поступить, если твой любимый человек истекает кровью. Даже если он тебя предал.
Я стояла и вглядывалась в лицо Антона, оно было какое-то потерянное и чужое. Сзади меня прокашлял мой отец, и только тогда я сообразила, что нет Яна
— Где Ян? — спросила я отца, не отходя от Антона.
— Ты бы разобралась со своими мужиками, — недовольно ответил мне отец. — Ушел, вернее сказать унесся, только пятки сверкали. Валите-ка вы отсюда.
До меня начало доходить, что мы все еще на том злополучном дворе, и возле ног Антона лежит труп. Я побледнела и схватилась за Антона. Антон покачнулся и едва не упал на меня, но удержался. На руках я почувствовала что-то липкое и не без ужаса заметила, что это кровь.
— Тошка, тебе в больницу надо, — прошептала я. Антон взглянул на меня мутно и головой покачал.
— К Владу, не в городскую же я тебя посылаю, — проявила я терпение.
Антон ухмыльнулся как-то не по-доброму, а отец мне пояснил:
— Вот что, уедете к бабке Тамаре в деревню, нельзя вам сейчас ни к Владу, ни к кому бы то ни было. Дам машину и сейчас же уезжайте. Сам вести сможешь? — обратился он уже к Антону, а тот кивнул.
— Пап, ты с ума сошел! Какой ему водить?
— Ты же не умеешь. Не бойся, перетянем рану бинтами и жгутом, там, в машине аптечка у меня где-то обезболивающее было, пойди, поищи.
Я рванулась к его машине, стараясь пройти окольными путями, и так чтобы никто не увидел.
Через пять минут я уже была на месте и пыталась вспомнить, как же перевязывать огнестрельную рану, если учесть, что раньше этим я не занималась, то вспоминать было нечего.
— Давай сюда, — вздохнул отец, видя мои страдания, и подошел к Антону.
Через две минуты отец удовлетворенно смотрел на свою работу.
— Заживет как на собаке, пуля на вылет прошла.
Антон скрежетал зубами и оттенка был не лучше, чем у покойников.
— Господи, да как же он поедет-то… — запричитала я и замолчала впервые за это время, услышав голос Антона:
— Садись в машину, — спокойный такой голос, я бы сказала мертвый. Я чертыхнулась про себя за повторное сравнение, никак вид ранее живого Сизова на меня такое впечатление произвел. И пошла к машине.
Вот теперь мне стоит подумать. Что случилось, и что я такого натворила.
Подумать мне было над чем. С Антоном мы разведены и точка. За все это время пока он бегал и стрелял в плохих дяденек, у меня выработался стойкий рефлекс — не хочу такой жизни. Оттого и Ян виделся не с лучшей стороны. Я совсем и окончательно запуталась. Жалела ли я о том, что случилось между мной и Яном? Испытывала ли чувство вины перед Антоном? Нет. То ли чувства за время жизни с Антоном атрофировались, то ли я стала развращенной дрянью. Но врать себе не имело смысла. Когда-то давно, еще на заре юношеских мечтаний, я хотела, чтобы у меня был единственный мужчина на всю жизнь. И, как обычно случается, детские мечты насмерть разбились о скалы реальной жизни. Приходилось признаться себе в том, что к Яну я неравнодушна.
И вдруг меня как током ударило: Ян подумал, что я вернулась к Антону! От этой мысли мне сделалось дурно, вернее, от осознания того, как должно быть хреново сейчас Яну. Я ведь просила прощение у Антона за то, что заставила его выбирать, за то, что у него теперь будут проблемы, а не за…. О, Господи! Мне срочно нужен был телефон! Я уже сидела в машине и лазила по бардачку, когда на водительское сиденье осторожно опустился Антон.
— Чего ищешь?
— Телефон, мне нужен телефон… — срывающимся голосом пробормотала я.
— Нет его, а если полюбовничку своему звонить собралась, то напрасно трудишься, — ухмыльнулся он, — Вряд ли он ответит, после того, как ты ко мне кинулась.
— Да какое ты имеешь право…
— Я имею все права! — заорал он.
— Мы разведены, не забыл? — не без ехидства заметила я.
— А мне все равно. Ты моя. И делить я тебя ни с кем не собираюсь, — побледнел он сильно, так сильно, что я сочла нужным заткнуться и не спорить с ним. Вот поставлю его на ноги, тогда мы поговорим, по душам. На чистоту.
— Говори куда ехать, — тихим голосом произнес он.
Бабка Тамара жила далеко, в другой области, и путь к ней был не близок, оттого я всерьез переживала — доедем мы до нее или нет. Ее я помнила еще с детства, была она сестрой отца, но так как старше его на 15 лет была, то и звала я ее бабкой. Лет до десяти я часто ездила к ней, и вообще деревенская жизнь производила на меня благотворное действие. А помимо всего прочего была она приветлива и знала она чудотворное действие трав, за что на деревне ее знахаркой прозвали. Ох, доехать бы только…
Я тоскливо посмотрела на Антона: он рулил, вцепившись в руль так, что костяшки пальцев побелели.
— Может еще обезболивающего? — спросила я.
— Не надо пока, — сквозь зубы протянул он, и со свистом втянул в себя воздух.
Я опять замолчала. Страшно мне было до жути. За себя, за сына, которого я не видела уже, бог знает сколько, за Антона и за Яна. За Яна я переживала особенно. За те дни, что он был рядом со мной, он стал мне близок, настолько близок, что я даже не удивилась, почувствовав к нему влечение. Но одно дело делить с ним постель, и совсем другое жить. Он такой же, как и Антон. Вернее, его род занятий. Я не хочу больше подвергать опасности сына, себя. И даже если мой отец оказался таким как они, то и от него я вполне могу отказаться. Уехать далеко и начать все заново, с чистого листа. Должен же быть где-то другой мир, без разборок, стрелок и блатного жаргона.
Я тяжело вздохнула и покосилась на Антона. Оставался другой вопрос: а кто меня отпустит? Отец отпустит, потому что сам все понимает, Ян…Ян теперь думает, что я последняя сволочь…и если я хочу начать новую жизнь, нужно ли мне его разуверять в этом? Антон — самая главная проблема. Он убил Сизова и нажил себе врагов из-за меня и сына. Стойко быть сволочью и уверять Антона, что я не его люблю, а Яна? К чему это приведет? Да и я не могла бы дать сейчас точный ответ как я к ним обоим сейчас отношусь. Вот вляпалась-то!
Я в очередной раз тяжело вздохнула, а Антон притормозил машину у обочины. Повернулся ко мне и противно так пропел:
— По любовнику своему вздыхаешь? А я вот по тебе соскучился, — и на меня глядит злющими глазами. Понятно конечно, что достала я мужика вздохами, но издеваться то зачем?
— А я нет, — буркнула я и отвернулась.
Антон хмыкнул и тронулся с места, а я решила, что пронесло и со вздохами поостереглась. Нечего его раздражать. А то, чего доброго, пришибет где-нибудь по дороге.
За окном светало, а Антон все рулил, вперив свой взгляд прямо на дорогу. Если бы у меня была огнестрельная рана, я бы так не держалась…
— Не первый раз, — сказал Антон, по всей видимости, увидев мой заинтересованный взгляд. — Да, не дрожи ты так, жить буду.
Я так ничего и не ответила, а он продолжил:
— Почему у нас так все получилось? Ты как чужая мне сидишь…
— Ты сам знаешь ответ, — отрезала я, — Ты бегаешь где-то, стреляешь, прогоняешь меня и сына, а потом спрашиваешь «почему»?
— Лена, — терпеливо начал объяснять он, — Это было сделано только ради вашего блага…
— Я даже слушать ничего не хочу! Избавь меня от своей бандитской романтики!
Он замолчал, я только собралась облегченно вздохнуть, как тут же передумала. Да-а.… И как дальше будет протекать наше совместное пребывание у бабки Тамары? Понятно, что мы едем не на курорт, и можем пробыть там энное количество времени. Спасибо, папочка, удружил.
— Господи, как же я соскучилась по Кириллу! — вслух произнесла я, а Антон виновато на меня посмотрел. Так тебе и надо, помучайся, придурок.
К бабке Тамаре мы приехали через два дня. Попутно Антон все-таки останавливался на недолгий отдых в несколько часов, а я перевязывала ему рану, стараясь особо не вглядываться, иначе бы грохнулась в обморок. Дом у нее был добротный и выделялся на всю деревню, стараниями моего отца. Деревянный сруб ценился даже сейчас. Хоть и предлагал мой отец провести в дом воду, но бабка Тамара от благ цивилизации отказалась.
Она приветливо нас встретила, даже не удивилась, и прямиком разглядев в Антоне тяжелобольного, сопроводила его в специально отведенную комнату. Видать не первый раз она раненных принимает. Я не стала вдаваться в подробности.
— Вам в одной комнате стелить? — весело спросила она.
— Нет! — испуганно крикнула я, а Антон хмыкнул.
— Да ты милок, не расстраивайся на ее слова, тебе все равно пока ничего нельзя, — зачем-то добавила она, на что Антон весело гукнул и скрылся в своей комнате.
— Весело ему… — проворчала я, пройдя на кухню.
На кухне у бабки Тамары было уютно и спокойно и напоминало мне детство. Ничего не изменилось. Такой же добротный стол, табуретки вместо стульев, старый сталинских времен шкаф, и благоухание разнообразных трав, вывешенных по всей кухне на веревочках.