Раздался тихий щелчок и дверь бесшумно начала открываться.
Последнее, что хотела крикнуть Валя, что замок от Санька-пианиста никто не может открыть и что на дверь обязательно надо набрасывать цепочку и потеряла сознание.
– Валюша, просыпайся. Валюша!
Девушка открыла глаза, над ней стоял папа в майке и в любимых трениках.
– Пап, а где воры?
– Дочь, я больше не разрешу тебе фильмы по ночам по твоему буку смотреть. Разбудил тебя, уж прости, раньше времени, но ты во сне так плакала и кричала, что больше я не мог терпеть эти страдания. Какие воры? У нас же замок лучший в Москве, папа хохотнул и отхлебнул кофе.
Валя потрогала щеки мокрые от слез с прилипшими волосами, на ладонях были видны следы от впившихся ногтей, сердце колотилось, как при аритмии.
– Доброе утро, пап. Спасибо, что разбудил.
– Звонил Цыган, гм-гм, Иван, в смысле. Он попросил, чтоб я тебя с собой на работу взять, хочет по поводу смс поговорить, тебе вчера что-то прислали, а ему эта информация нужна. Ищет повод парень, вот и придумывает чушь. Вообщем, сами разбирайтесь. А сейчас одевайся, надо ехать, пробки.
Валя за 5 минут почистила зубы, причесалась и влетела в спортивки. Уже обутая, она на цыпочках прошла в кухню за Нокиа, чтобы снять с зарядки. Машинально открыв новый конвертик, Валя прочитала: «Доброе утро, сука».
Глава 15
С момента встречи Вали и Цыгана прошёл час. Они сидели в самом дальнем углу заведения, на основном, так называемом, нулевом этаже.
Ресторан «Михаил» был самым дорогим и пафосным местом в Москве. Естественно, здесь был и фейсконтроль, и дресс-код, и запись на неделю вперёд. Администрация имела право не пустить клиента, если его лицо или одежда не понравилась секьюрити, а также, попросить удалиться из ресторана, если клиент начинал вести себя абсолютно неадекватно и мешал отдыхать другим гостям. Комфорт, уединение, классическая инструментальная музыка, прохлада, неземного вкуса и качества блюда, вышколенный персонал, высокий сервис обслуживания – это были самые главные киты на которых зиждился ресторан. Егор в разговоре ласково называл его «Миха», «У Михалыча», поедем в «Мишаню». Но когда гости, которые ещё там не были, подъезжали к «Михе», перед глазами стоял трехэтажный дворец. Отдельностоящее здание белого цвета, было отделано позолотой. По бокам стояли колонны, которые придерживали свод. У двери, на красной дорожке стоял швейцар и парковщик. Как только машина подъезжала ко входу вдоль колонн, юнец кидался открывать дверь водителю, брал ключи, как родное дитя и медленно выруливал на персональную парковку для гостей заведения. Швейцар открывал массивную дубовую дверь, на которой была изображена открытая пасть льва. Ручка тоже была в виде головы льва, держащего в зубах кольцо размером с небольшую гирю. Все это производило неизгладимое впечатление на посетителей. Но прежде, чем попасть в райское и такое закрытое место, гость подъезжал на автомобиле или такси (так уж сложилось, что цены заведения и репутация хозяина привлекали определенную публику, здесь не было глазеющих туристов в шортах с карманами и в сандалиях на носки, гордо пьющих чай, поэтому «безлошадных клиентов за годы существования заведения ещё не было), к воротам территории. Охрана проверяла гостя по записи и по чёрным спискам в компьютере. Один охранник сидел на посту у пульта, готовый нажать тревожную кнопку, второй выходил с металлоискателем , проверяя багажник и днище. Когда досмотр был закончен, долгожданные ворота открывались и гость метров 200 ехал по прекрасному, благоухающему сосновому лесу, по бокам в клумбах цвели сезонные цветы, летом, в самую жару, здесь по утрам заливались птицы, а осенью и весной было полно белок и ежиков. Два садовника-лесничих следили за территорией и, по приказу Егора, лишь поддерживали «лесную сказку», облагораживать или рубить деревья было строго запрещено. В конце шикарной аллеи виднелся он, гордость и самый любимый проект Егора ресторан «Михаил». Только Цыган знал, что все эти годы ресторан работает в небольшой минус, даже самые заоблачные цены никогда не покрывали затрат на содержание великолепного монстра: заработная плата, ежедневно свежие продукты по бесконечному списку, спиртное, которое привозил и заказывал по всему миру профессиональный сомелье и прочие затраты естественно не покрывали ни гости, ни постоянные клиенты. Это было хобби Егора, его отдушина и душа. Но сделки, которые заключались в стенах роскоши и богатства, переговоры, которые велись на третьем, секретном этаже с персональным лифтом и встречи с самыми важными и влиятельными людьми для Егора и его бизнеса давным давно окупили ресторан, словно игрушку из Лего. Егор знал, что самые важные разговоры происходят не в скучном, унылом офисе, пусть и с дубовой мебелью, а здесь, в его втором доме, в его любимом детище под звуки живой скрипки и фортепиано.
Когда Валя с отцом подъехали к охране, Николай Фёдорович махнул парням рукой, что вышли проверить, те, нарушая инструкции и улыбаясь Валентине, открыли ворота.
– Пацаны, чтоб в последний раз! А то, Егору скажу! – пожурил их отец девушки, но проехав, улыбнулся.
– От хулиганы!
Цыган стоял возле входа, прислонившись спиной к колонне. Увидев издалека знакомый автомобиль, он заметно оживился, начал глупо и по-детски что-то допытывать у швейцара и парковщика. И если швейцар, пожилой мужчина в годах, лишь отшутился, то бедный паренёк сделал огромные, несчастные глаза и заблеял:
– Иван Иванович, не считал, не знаю сколько вчера гостей прибыло.
Цыганкову эта информация была ни к чему. По всей территории от въезда на посту до входа в туалеты стояли камеры наблюдения, за пультом управления которых сидел отдельный человек. Просто Цыгану надо было сделать вид, что он работает, а придумать что-то получше, чем пристать к персоналу с дурацким вопросом он не смог.
Николай Федорович притормозил у входа, Иван галантно подал руку Валентине. Дождавшись пока дочка выйдет, он махнул рукой Косте, что сам припаркует своё авто.
Сейчас Валя спокойно шла по ресторану за Ваней и ее удивляло лишь то, как она могла понравится такому красивому мужчине.
Когда Валя была чуть меньше и пришла к папе на работу в первый раз, она подумала, что попала в Петергоф или внутрь усадьбы Царицыно.
Доехав на метро и пересев на автобус, она добралась до поста. Отец предупредил взять с собой документ, хотя уже позвонил на охрану о визите дочери. Охранники пересняли документ на сканере и открыли маленькую калитку, встроенную в гигантские ворота. Швейцар Никитич улыбнулся и открыл дверь, шикарная гардеробная ослепила обилием зеркал. Женщина-гардеробщица работала здесь круглый год, неважно, что дама могла здесь оставить, зонтик, пакеты из ЦУМа, маленькую собачку для прогулки по парку. Гардеробщица, красивая женщина в годах, была тоже Валей. Она работала здесь с самого открытия и стала незаменимым членом команды. Валентина Сергеевна родилась на Украине в прекрасном городе Львове в 1961 году. В советское время она приехала за своим будущим мужем поступать в театральное училище. В первый год она не поступила и пошла на работу официанткой. Зарплата была прекрасной, еды из ресторана при гостинице было валом, будущие супруги сняли квартиру и подумывали о свадьбе. Валентина Сергеевна содержала и супруга, и себя, и высылала часть денег пожилым родителям. На родине о дочке-театралке слагали легенды, поэтому Валентина не решалась сказать по телефону родителям о том, что это не стипендия отличницы, а отличные чаевые официантки. За обещаниями свадьбы прошло пять лет, будущий супруг получил диплом и устроился на хорошую работу. Теперь Валентина Сергеевна и её доход стали играть минимальную роль в так называемой семье. Однажды вечером гражданский супруг пришёл домой с юной (младше на целых 5 лет) барышней. Он объяснил, что нимфа – первокурсница очаровала его талантом, образованием и желанием высшего образования. Они с ней, барышней, похожи и у них много общего: Достоевский, Пастернак, Грибоедов.. А с Валентиной Сергеевной у него, извините-с, общего ничего нет, кроме котлет на пару да программы «Время» по телевизору.
Валентина Сергеевна, талантливая официантка без высшего образования, объяснила бывшему будущему супругу, что в котлетах гораздо больше общего, нежели в сраной и вшивой интеллигенции. Это она кричала неверному любителю молодой классики через кастрюлю, надетую ему на голову вместе с горячими, сочными котлетками в аппетитной зажарке. Экс-любовник орал от горячей зажарки, которая ручейками стекала за белую рубашку, старательно стиранную и глаженную недалекой сожительницей. Котлеты отвратительно, мягко лопнули на голове в момент надевания кастрюли. Усердная Валентина считала, что достучится до супруга быстрее, если возьмёт качалку, которой только что катала тесто для пирога. Выбивая на кастрюле считалочку, Валентина Сергеевна краем глаза бросила взгляд на нимфу. Бывший будущий от шока и боли повалился на пол, кастрюля отлетела, на голове зиял фарш густо смазанный томатной зажаркой. Если бы сейчас в квартиру зашёл посторонний, то сразу бы получил инфаркт от картины «мозги наружу». Хлопая качалкой по левой руке, Валентина двинулась на любительницу чужого. Та стояла в дверях и казалось, что она умерла вертикально. В якобы невинных глазах был ужас и покорность.
– Сколько лет?
– Во-во-восемь…
– Чего?
– Восемнадцать… не убивайте меня!!!! – потенциальная жертва повалилась в ноги и орала до хрипоты. Брезгливая Валентина Сергеевна открыла дверь и вытолкала нимфу на этаж, ногами.
Следом за нимфой бежал, пришедший в себя, бывший будущий супруг, поклонник Достоевского. Стряхивая фарш с головы он все бубнил, что за преступлением следует наказание.
Валентина Сергеевна так и не поступила. Доработав до определенного возраста, она не стала менеджером, администратором или управляющим. При всей любви и уважении к хорошему человеку, директор заведения назначала на должности девочек моложе и умнее, грамотных, образованных, знающих иностранные языки и владеющих компьютером.