Леха Семёнов снимал дань с калек, они приносили самый большой куш, предусмотрительно оставляя им на дешевое пойло, потом беспризорники и молодые щипачи, те, могли припрятать, за что потом долго кашляли кровью или хромали, вокзальные проститутки-наркоманки работали за дозу, здесь была отдельная касса и отдельная бухгалтерия.
Леха был поставлен на вокзал Солнцевской братвой. Он отвечал не только за работу своих шестёрок и сбор дани, но и сам решал, зарабатывая львиную долю бабла.
Перед серьезной должностью главного по вокзалу, Алексей успешно работал на братву чёрным риелтором. Кропотливо выбирал старые районы и старинные дома, втирался в доверие в глупым и несчастным старикам и обманным путём, заставлял переписывать квартиры на те документы, которые ему предоставляла братва. Бизнес шёл, как по маслу. Обаятельный, как черт, высокий, тогда ещё без жуткого золотого зуба, Алексей Витальевич, молодой человек в костюме больше походил на свидетеля Иеговы или на распространителя книг, чем на чёрного риелтора. К каждой жертве он находил свои пути, кому-то он напоминал заботливого внука, кому-то, давно умершего сына. За крупицу внимания, свежий хлеб и заботу старики отдавали последнее, что у них было, право владения на своё собственное жильё. Не имея высшего образования в силу своей криминальной занятости, Лёха от природы был прекрасным психологом, он словно хамелеон, чуял, какой цвет шкуры ему надо показать, на какие струны души надавить и какими словами вызвать скупые стариковские слёзы. Он был очень аккуратен и тщательно выбирал людей без семьи и без детей, людей-невидимок, которых никто не хватится, которым никто не позвонит и самое главное, никто не потребует наследства, которое после смерти будет принадлежать государству.
И вот отрабатывая так одну шикарную сталинку в 150 квадратов недалеко от Старого Арбата уже несколько недель, Леха наткнулся на непреодолимые противоречия в прямом смысле этого слова. Галина Васильевна, бабушка божий одуванчик восьмидесяти девяти лет, полюбила, как казалось Алексею, его всей душой. Он приходил к ней через день, потом каждый день, ласковым котик садился в кресло и битых несколько часов слушал о правительстве Ельцина, ценах на продукты, негодяе Горбачёве, который развалил великую страну. Когда-то подавляя зевоту, он чуть не раскрошил себе челюсть, но глядя на шикарный вид из окна, старинные двери, толстые стены, сон моментально улетучивался. И вот все документы на квартиру были готовы и дряхлой старушке оставалось лишь добровольно поставить подпись усохшей куриной лапкой и заснуть вечным сном от передозировки лекарств, что-то пошло не так.
Очнувшись в больнице с поломанной челюстью, отбитой почкой, закрытыми переломами рёбер и сотрясением мозга, от своих подельников сквозь пелену адской боли, Леха ловил фразы, что мол бабулька – трепло, не сирота, а натурально мать двоих детей, которые давно живут за границей и пяти внуков, один из которых бандит и правая рука старика Вазо, который крышует север Москвы.
Солнцевские нанесли ответный визит внуку. Понимая, что бойня бессмысленна и глупа и затянется неизвестно на сколько времени, старшие на встрече уладили конфликт, оба проклиная дурацкую бабушку и чертыхаясь, что из-за неё полегло пару хороших бойцов с обеих сторон.
После долгих месяцев больницы, реабилитации и восстановления Леху перекинули на вокзалы, завершив таким образом его карьеру чёрного риелтора.
Сначала с опаской, а потом втягиваясь больше и больше, Леха наладил вокзальный быт, как часовой механизм. Нищие просили, карманники воровали, проститутки обслуживали. Милиция брала под козырёк, начальник вокзала пригласил на крестины очередного внучка.
Тот злополучный день Леха запомнил надолго. Увидев очередную лохушку в дешевом прикиде с дермонтиновой сумкой через плече, Леха, как профи определил идеальную фигуру, красивое лицо и жажду покорить столицу.
Леха брал таких голыми руками. Сверкая золотым браслетом и мобилой с антенной, провинциальные красавицы сами спрашивали его о работе и заработке. Кто-то временно был его любовницей, кто-то любовницей братков. Самые умные, хитрые и хваткие просили оплатить ВУЗы. Жизнь бурлила, но прежде, чем расстаться с очередной пассией Леха честно откупался машиной, квартирой, образованием, работой. Многие, как их называли среди братвы «шкуры» быстро спивались, кто-то жестко садился на наркотики и свежее мясо превращалось в протухшее гнильё. Братва скидывала Лехе такой «товар», который он с радостью вёз в отель «Привокзальный», где они служили до конца своих хоть и молодых, но не долгих лет.
Черт бы побрал эту суку, на которую он положил глаз на вокзале. Видел же, приезжая, нищая, такую за поступление на филфак купишь. А какая красотка! Тем более последнюю, Лену, он честно отвёз в новую однушку в Подмосковье. Она рассказала, что хочет семью, и один парень у неё на примете. Умная, красивая, старовата уже, четвёртый курс как-никак. Расстались они мирно и большими друзьями. Лёха для себя отметил, что если она не разжиреет, то время от времени он все равно будет к ней захаживать, в память о веселых временах.
А тут новое мясо. Шикарная баба, дерзкая, видно что не подстилка, по вещам и обвесу не оценивает. Гордая, хоть и в дешевом тряпье.
И пока Аня искала свою станцию метро по указателям, Леха второй раз подкатил к немосквичке.
– Воробьёвы горы! – Аня не удержалась и прокричала вслух, – Да, Воробьёвы горы!
– Так что, тётя и дядя-милиционер таки не приехали за племянницей? Слишком много преступников развелось, времени нет? – проскрипел сзади знакомый, прокуренный, страшный голос.
Аня похолодела от страха. Медленно повернувшись, она соображала, что сказать, но Леха крепко схватил ее за запястье.
– Пойдём, подвезу на мерине, красотка! Ты такого даже на картинках не видела, отвечаю.
Проходящий рядом милиционер, увидев, что Леха окучивает очередную бабу, демонстративно отвернулся и зашагал быстрее в сторону вокзального пункта милиции.
– Пусти, урод! – твёрдо сказала Аня.
А раньше девушкам я вроде нравился, надо зуб золотой убрать, нехорошо, не современно, мелькнуло у него в голове.
Не успел он подумать про свой зуб, как яркая вспышка света и боли пронзила мозг. Он схватился за область паха, подсознательно переживая, что там уже ничего нет, кроме кровавого месива. Согнувшись пополам, он съехал на пол по холодной плитке стены московского метро. Дышать от боли не получалось, челюсть хватала воздух, пытаясь его прожевать, но до легких он не доходил.
К нему держась за милицейскую фуражку, неспортивно бежал пухлый милиционер, который решил обернуться и глянуть, как быстро он закадрит очередную, падкую на мерин.
– Алексей Витальевич, Вам помочь? Может врача?
– Свали, Пухлый!
– Алексей Витальевич, может ее того, догнать и в нашу камеру? Поучить девку?
– Я сказал, потерялся, придурок! – прошипел Леха, поднимаясь. Услышав тон бандита, услужливое и румяное лицо растворилось в толпе за секунду.
Леха отдышался, посмотрел в сторону эскалатора и понял, что в первый раз в жизни он влюбился.
Глава 27
Шикарный офис сиял свежестью и чистотой, на большом столе из редкой цельной древесины стоял современный ноутбук. На стене слева от стола висела картина, которую Аня очень любила. На картине был изображён городок на побережье Средиземного моря, белые ступени спускались к ласковой, ярко-голубой воде, домики, увитые цветами и зеленью дышали спокойствием и тишиной, на столике в местном кафе одиноко стояла крохотная кофейная чашечка, как будто романтичный путешественник только-только встал из-за стола, насладившись утренним ароматным эспрессо.
Аня купила эту картину давно, очень давно, в прошлой жизни, когда первый раз полетела с Цыганом в Грецию. Тысячу лет назад, когда он ещё не был женат на Вале.
Аня купила эту картину у старичка на набережной, Цыган смеялся и обещал подарить ей Мону Лизу из Лувра. Но она хотела именно эту, с белыми домишками у моря, с чашкой кофе, цветами и мечтами о детях и внуках от единственного и любимого.
Банально познакомившись на дискотеке, молодые люди не расставались. Цыгану льстила не только модельная внешность яркой брюнетки, но её острый ум, интеллект, чувство юмора. Иван не любил её, но она ему нравилась. Ему было хорошо, а её чувства его никогда не заботили. Аня любила Ивана безумно, до дрожи, до последнего вздоха, это был её царь и её Бог. Как умная женщина, она понимала, что рано или поздно он полюбит кого-то по-настоящему и оставит её у разбитого корыта личной жизни, но, как настоящая влюблённая, с ним она была полной дурой. Будь, что будет, думала Аня, каждый раз выходя к нему из дверей общежития.
Проживая день, как на пороховой бочке, скрывая страх быть брошенной, ревность, безумную любовь, девушка надевала на себя маску гордости и безразличия, улыбалась обольстительно и шла на свидания очень красиво.
Но неожиданно для пары, курьёз, который случился в ресторане, заставил Цыгана посмотреть на свою девушку совершенно другими глазами. Однажды ужиная в приличном заведении, где средний чек составляет около пятисот долларов, Иван отлучился буквально на пару минут, чтобы лично поздороваться с уважаемыми людьми. Крики и шум со стороны его столика, заставили обратить внимание не только Ивана, но и остальных посетителей. Его Аню пытался вытянуть из-за столика мужчина, которого Иван уже как-будто где-то видел.
– Отстань, урод, – шипела Аня, сгорая от стыда и стараясь не привлекать внимания. – Отпусти, ты что мало получил тогда… – ещё секунда и в голосе девушки послышались сдержанные всхлипы.
– Отпусти мою даму, Лёха. – стальная рука легла на плечо нападавшего и легонько сдавила предплечье.
Открыв двери в свой шикарнейший кабинет, Аня села на диван и погрузилась в воспоминания. Она вспоминала, как Леха, пьяный в стельку, узнал её в ресторане в тот злополучный день, как хватал её за руки и пытался пригласить на танец, как Цыган, тогда ещё её Цыган, успел спасти её. А когда Леха увидел, кто за неё заступается, мгновенно протрезвел и даже попыталс