— Но позвольте! — не мог согласиться Филипп. — А если там преступник?
— Мы тут же вызовем милицию!
— Люся, ну какая милиция? У нас же совершенно нет доказательной базы! — шипела Василиса. — Молодой человек, если вам так хочется, то вы, конечно… несомненно, вы можете идти вместе со мной. Люся! Ну куда ты прешься? Ну оставайся уже с Аней! Анечка, позови ее — Люся-Люся-Люся!
Пошли Филипп и Василиса. Просто потому, что ни Аня, ни Люся не стали с ними спорить. А вообще беседу вела только Василиса, Ясин стоял так — больше для порядка.
Мать Ленечки была хоть и в солидном возрасте, но красоту имела необыкновенную. К тому же держалась женщина очень прямо, достойно, гордо, и подойти к ней было не просто. Но хоть Вася и боялась говорить с родными о пропавших родственниках, но начала уверенно — сказывался опыт.
— Вы Камушкина Любовь Степановна? — вежливой улыбкой одарила она хозяйку дома.
Женщина на улыбку не купилась, а внимательно рассмотрела гостей и сухо подтвердила:
— Да, это я.
— Очень хорошо, так, значит, это к вам уехал ваш сын Леонид Эдуардович?
Женщина некоторое время молчала, потом распахнула двери:
— Заходите.
Василиса вошла, а следом за ней уверенно прошел Филипп.
— Чай? Кофе? — спросила хозяйка скорее для вежливости.
— Спасибо, мы на минутку.
— Хорошо… так вы… хотите узнать, приезжал ли ко мне Леонид? Нет, я уже давно его не видела… он… он приезжал ко мне в последний раз в Новый год.
— М-да… а ему от вас пришла телеграмма, вы уж простите, но там было написано, что вы себя неважно чувствуете, просите приехать… — осторожно произнесла Василиса.
— Женщина, запомните, даже если я буду умирать, я не стану звать к своей постели Леонида. Он не тот человек, которого бы мне хотелось видеть в последнюю минуту.
— Но… он же ваш сын!! — не удержалась Василиса.
— И что? Не все сыновья получаются прекрасными, бывает и брак, — надменно вздернула бровь красавица.
— Ага, вот оно что… — качнула головой Василиса. — Брак — это, конечно, случается… но у вас есть целая жизнь, чтобы этот брак исправить. Себя вы, вероятно, считаете идеальной, да?
Женщина едва заметно усмехнулась:
— Конечно. Это же очевидно.
— Почему? У вас слишком тонкий нос и внизу — ну, как у Бабы-яги, — распахнула наивные глаза Василиса. — У вас очень волосатые ноги, даже через домашние чулки видно, у вас…
— Немедленно вон!!! — рявкнула женщина, задыхаясь от гнева.
— Вот! И еще у вас отвратительный голос! — успела крикнуть ей Василиса, сбегая вниз по ступенькам.
— Ну как? Что узнали? — с интересом уставились на Васю и Ясина Аня и Люся.
— Больше меня с этой дамой не посылайте, — буркнул Ясин. — Она мне засыпала всю операцию. Она… она наорала на потерпевшую! И мы так и не успели разглядеть, был ли там Ленечка.
— Ну уж! — задиристо вздернула голову Василиса. — Я там столько наговорила, что мог бы и рассмотреть!
— Все, что я рассмотрел, — это ваши красивые лица, — бесстрастно произнес Филипп.
Василиса уселась на заднее сиденье, и машина тронулась.
— Представляете, она говорила, что не хочет даже, чтобы Ленечка стоял у ее гроба! — жаловалась Василиса. — Потому что он, видите ли, брак! Бракованный!
— Про гроб там ничего не было сказано, — уточнил Филипп. — Говорилось только про последнюю минуту жизни.
— Аня, ну и как ты с ним будешь жить? — с жалостью посмотрела на соседку Василиса. — Это ж такой нудный тип. Ясин!!! Ведь нет никакой разницы — гроб или конец жизни. Главное — сына назвала браком, ясно?!!
Ясин повернулся назад и спокойно проговорил:
— Я понял. Но сказано было все равно про постель перед смертью.
Дома у Васи и Люси горел свет.
— Пашка, наверное, только у него ключи есть, — предположила Василиса. — Вот и хорошо, а то с такой вот мамашей встретилась, так знаешь, как захотелось к Пашке прижаться, сказать ему, что он у меня самый лучший, что он… что он не брак.
— Да нет, это наверняка Ольга, — не согласилась Люся. — Они сейчас собираются в эту свою Италию, да еще и паспорт я у Таракашина стянула… Как ты говоришь — хочется прижаться? Мне тоже чего-то захотелось…
— Ой, Люся, а может, это Таракашин и есть, а? Ты ему тоже ключи давала, — напомнила Василиса.
— Это не я давала, он сам сделал… Черт, вот кого не хочется прижимать к своей груди…
— Да ладно, — шутя толкнула подругу в бок Василиса. — Чего уж там… а может, и ничего — сойдетесь, а?
— Вася!!! Вот ты знаешь чего?!! Ты знаешь…
Это был не Таракашин, а все-таки Пашка. Да еще и не один, а с дочкой старшенькой, с Катюшей.
— Мам, а мы к тебе, — как-то слишком подозрительно улыбался Пашка. — И где ж это вас носит, мадемуазель?
— Мадам я, — поправила сына мать. — А где носит… ну так… за молочком ездили с Люсей, за хлебушком…
— То-то я и вижу, — поддел сынок. — Ни хлебушка, ни молочка не привезли.
— Павел! Не дерзи матери! — рявкнула Василиса. — А чего это у нас Катерина без дела отирается? А ну, свари-ка бабке пельменей, а?
Девочка метнулась к плите, а Павел подошел к матушке и подозрительно уставился на ее наряд.
— Ма, я тут, главное, иду к тебе, а уже весь дом жужжит! Прикинь — все только и говорят, что у вас вроде как опять какое-то расследование.
— Врут! Пашенька, все врут! У нас ведь не люди, а прямо-таки все сплошь писатели-фантасты! Только им денег никто за вранье не платит.
— Ага, значит, фантасты… А вот тут такая симпатичная полная женщина, Эльвира, кажется, она у тебя как-то в гостях была, — напомнил Павел. — Она тут тоже со мной поздоровалась, спросила — скоро ли найдем убийцу. Ты не в курсе — чего тут у вас? Какого убийцу я должен найти?
— Да кто его знает, а вообще, если ты в милиции работаешь, так ты, сын мой, всех убийц найти обязан, — отмахнулась мать. — Я вот, знаешь, сегодня у одной моей знакомой была…
— У молочницы, да?
— Ну… ну нет, она уже вообще не работает, на пенсии она. Так вот она мне и говорит, что сынок у нее…
— А, это он у нее работает молочником, да? Или куда вы там ездили на джипе навороченном? — честными глазами смотрел на матушку сын.
Вася еще раз попыталась рассказать, что ее потрясло, но потом только махнула рукой.
— Знаешь, Пашенька, вот так по тебе соскучилась, думала — приеду, увижу его, как прижму к груди-то, как поцелую в темечко… в самую тыковку… а вот сейчас тебя увидела, ты ведь до того доведешь, что… вот прямо так и хочется тюкнуть тебя в эту тыковку — что ж ты мать-то во всем подозреваешь, а? Всем веришь, а матушке родной…
— Ага, я понял, — кивнул Пашка. — Значит, никаких расследований не ведем, спим спокойно, никуда не бегаем, не носимся, ничего не роем, сыну работать не мешаем, так?
— Ну а как же иначе? — собачьими преданными глазами уставилась на сына Василиса.
— Все, мам, вопросов нет, — нежно улыбнулся Пашка. — Но только Катерину я все равно тебе оставлю. Уж больно ты быстро со всем соглашаешься.
— Да оставляй… — вздохнула Василиса. — Она уже большая девчонка.
Утром Василиса проснулась оттого, что трещал телефон. В такое раннее время вообще-то подруг редко кто осмеливался будить, поэтому звонок насторожил и даже скинул с кровати.
— Да? — пробормотала в трубку Василиса.
— Баб! — кричала на том конце провода Катенька. — Бабуль! Я сама в школу убежала, не стала тебя будить, так что ты не волнуйся!
— Катя!! Ну как же! А покушать? А… господи, Катенька!! Ну как же ты могла?! Ну разве ж можно?! Я буду на тебя жаловаться папе! Тут у нас такое движение! И вообще — мало ли кто!
— Баб, ты не переживай! Меня Максим в школу отвел! А потом мама заберет.
— Погоди-ка… — не сразу сообразила Василиса. — Какой Максим? Катя! Что это еще за незнакомые Максимы?! Тебе еще совершенно рано знакомиться с юношами!!
— Ба! Да я с ним не знакомилась, он уже сто лет меня знает, он меня знает с рождения!
Василиса призадумалась — Максим?
— Катя! Так это тети Ани сын, что ли?
— Ну конечно! Он же еще с нашим Малышом гуляет иногда.
— Катя! А где он сейчас? Он сам-то пошел в школу?
— Я не знаю. Баб, он меня проводил и обратно пошел. Сказал, что приехал, а матери дома нет, ему никто не открывает. Ну и как он в школу-то пойдет? У него ж ничего нет!
— Ну да… конечно… — пробормотала Василиса. — Так ты говоришь — домой пошел?
— Да, баб. Ой, я побегу, а то у нас тут уже звонок! — прокричала внучка и отключилась.
— Катенька!! Придешь домой — сразу же позвони! — кричала бабушка уже в глухую трубку.
Из своей спальни вышла Люся.
— Ты чего это кричишь с утра пораньше? Я сегодня всю ночь не могла уснуть, все ворочалась, а только глаза сомкнула, а тут уже и ты по телефону горло дерешь! Прямо ты всегда… Вась, ты чего?
Василиса стояла бледная и смотрела в окно — вниз, в одну точку.
— Люся… Максим вернулся… — проговорила она. — Анин Максим.
— И очень хорошо… чего ты переполошилась-то?
— Люся… его возле подъезда нет… и к нам он не заходил… Он пропал, Люся.
— Вот дура-то! Ну что ты мелешь, а?! — вскинулась Люся. — Ты еще не вздумай Аньке ляпнуть! Чтобы баба совсем с ума не сошла!
— А этой бабе давно уже надо было сына домой забрать! — чуть не со слезами на глазах крикнула Василиса.
— Васька! Да что с тобой?! — с каждой минутой все больше удивлялась Люся. — Аня только вчера при мне звонила Максиму. Обещала за ним в эту субботу приехать. Да что случилось-то?
— Понимаешь… сама не знаю… просто места себе найти не могу. Что-то с Максимом! Катя звонила, говорила, что видела его… говорила, что до школы ее довел, а потом… потом домой пошел, потому что у него ничего не было — ни учебников, ни вещей… и ключей не было…
— Ну… а может… может, она обозналась?
— Люся!..
— А почему к нам не зашел?
— Ну… может, Катька сказала, что мы все спим…
— Ладно, Василиса, надо потихоньку найти Аню и расспросить ее. Может, мальчишка совершенно спокойно позвонил матери, она ему сказала, как доехать… а еще лучше, если Ясин сам за ним…