то, что та оставила её без отца. Простить и отца, которого обвиняла в своём детстве без него и в безразличии. Простить саму себя за непонимание и то чувство вины, в которое она погрузилась на долгие годы. Это была огромная работа души и сердца. Её нельзя совершить в одночасье, но Катя встала на этот путь – а значит, у неё получится.
Отец встретил её в аэропорту. Как в одном из своих снов, она вышла к нему навстречу: он стоял с букетом мелких ромашек и лаванды, улыбался своей широченной и доброй улыбкой, той самой, из детства. Обнял её, взял за руку и повёл к машине, рассказывая на ходу, куда они едут, какие сегодня планы и как их ждут дома.
В его доме Катю действительно ждали. Там оказалась настоящая семья, такая, какую она себе рисовала в мечтах последних месяцев. Милая, хозяйственная жена, ровесница отца, двое сыновей-близнецов, младше Кати на пятнадцать лет. Квартира была большой и светлой. За огромными окнами виднелся парк. Там росли высоченные кедры, аромат которых проникал в квартиру, разносился в воздухе, нагретом солнечными лучами, сочившимися через летящий тюль.
Катя чувствовала себя полностью своей: даже эта незнакомая женщина, жена отца, каким-то чудом умудрилась расположить её к себе буквально с порога, увлечь за собой на кухню, где они уже вместе готовили и щебетали, как подруги. Семейный обед прошёл в очень тёплой обстановке. Все искренне улыбались, заваливали Катю вопросами. Сыновья отца наперебой предлагали сводить её на экскурсию по городу, в кино, в театр, на танцы. День пролетел незаметно.
Вечером Катя долго разговаривала с отцом на кухне. Он рассказывал про её детство то, чего она не помнила. Показывал фотографии, которые он хранил, а мама все их уничтожила после развода. На этих фото была маленькая весёлая Катя, молодая мама, улыбающийся отец. Они ездили отдыхать в Черногорию каждое лето – как она могла забыть? Те ароматы, которые ей так запомнились, были оттуда. Эти картинки в сочетании с её новыми духами дали толчок воспоминаниям. Моменты её детства стали яснее и отчётливее. И огромный провал в её душе и памяти начал заполняться.
Она хотела спросить отца, почему же они расстались с матерью, – а потом подумала и решила не спрашивать. Уже взрослая Катя всё увидела и поняла сама. Они были разные люди – её отец и её мать. Отец был открыт всему миру, человек-праздник, при этом с твёрдым характером, умеющий настоять на своём, взять на себя ответственность. Про таких говорят, что с ними можно в разведку. А мать – полная противоположность. Замкнутая и сосредоточенная на своих мыслях, не допускающая возражений, малоэмоциональная, всем недовольная. У них были разные жизненные ценности и установки. Это всё объясняло.
Утром Катя с отцом поехала к нему на работу. Они мчались по просыпающемуся городу, вокруг спешили по своим делам ещё сонные люди, открывались кафе, машины стояли в пробках.
Светофор переключился на зелёный. Отец улыбнулся Кате:
– Сегодня я тебя кое с кем познакомлю, – сказал он.
Они приехали в офис. Это было небольшое современное здание в центре города. В стильно оформленной приёмной их встретила секретарь, спросила про кофе и открыла дверь кабинета. Отцу позвонили, он вышел, сказав, что скоро вернётся. Катя ходила по кабинету, рассматривала фотографии на стенах, огромные постеры с пейзажами. На них были фотоработы одного и того же автора. Стояла подпись: «Егор Кинчев». Какое странное совпадение! Так же зовут основателя бренда её новых духов.
На картинах фотограф передал дух ветра, моря и сосен. На переднем плане были крупные ветки с каплями росы на иголках, в них отражалось солнце, на заднем плане – море, на всех картинах разное. То волнительно-зелёное с оттенками бирюзы, то как перед штормом – торжественно-спокойное в ожидании бури, то пронзительно-малиновое с дымкой испарений тёплой воды на закате. Каким-то загадочным образом каждая картина передавала аромат запечатлённого момента. Катя увлеклась рассматриванием пейзажей и не заметила, как открылась дверь. Вошёл отец, а за ним – молодой мужчина, которого Катя не раз видела в рекламных каталогах того самого бренда духов.
– Знакомьтесь, Егор Кинчев, а это моя дочь – Екатерина.
Катя смотрела на Егора, а он – на неё. В его глазах отражалась совсем не та девушка, которую знала Катя. Там была новая, другая она – та, которую он ждал.
Чужой на дачном участке
Это был не первый его побег – до этого он уже сбегал дважды. Каждый раз ловили и возвращали в ещё более жёсткие условия содержания. Но в этот раз всё должно было получиться. Его никто не заметил. Прошло два часа, а погони он не чувствовал. Мороз усиливался; холод начинал сковывать всё тело. Ночь опускалась на лес невидимым плотным покрывалом. Темнота ему на руку, однако нужно искать, где заночевать.
Людочка порхала по дачному домику. Хотя почему же дачному? Вовсе и нет! Они так уже всё обустроили, что это скорее их маленький коттедж. Нет, коттедж – как-то слишком вычурно и холодно, не отзывается в её сердечке. У них, пожалуй… Как же назвать?.. Точно! Придумала! Усадьба. Пусть это будет их небольшая усадьба.
Они с Витей купили старую дачу с уже имеющимся там домиком. Участок был не большой и не маленький, как у всех – шесть соток. Им в самый раз. На момент покупки участком никто не пользовался уже пять лет, все было запущенное и заросшее. Дело было в конце июля. Трава стояла по пояс, пара старых трудяжек-яблонь склонила ветки под тяжестью поспевающих плодов, многолетние кусты чёрной смородины умоляли обобрать с них уже осыпающиеся ягоды, а два куста можжевельника возле крыльца совсем затянулись вездесущим вьюном, покрылись белыми граммофончиками цветов и были похожи на две приветственно цветущие колонны. Среди всего этого знойного, трогательного, благоухающего великолепия стоял дом – их будущий дом.
Каждый дом имеет душу.
Людочка была в этом уверена. Она свой выбирала сердцем. Её сердце должно было почувствовать дом. Если ей подойдёт, то и Вите тоже подойдёт. На первую встречу с домом она приехала одна, так случайно вышло. Они уже договорились с агентом, но Витю вызвали на работу, и приехать он не смог.
– Работа у нас такая, – процитировал он слова из песни, улыбнулся, поцеловал её и уехал. Решили, что на первый раз она и сама справится, а решат брать – съездят вместе.
По фото участок и дом им очень понравились. Особенно привлекало, что участок близко к лесу. Лес – вековой, сосны и ели. Садовое товарищество очень старое и маленькое. До электрички далеко, но у них машина, да и направление подходящее, до квартиры – пару часов на автомобиле. Боялись упустить такую замечательную дачу. У неё всегда так: долго ничего не может найти – всё не то, а потом раз – и понимаешь, что твоё. В этот раз она почувствовала что-то, уже глядя на фотографии, что-то неуловимо знакомое, как будто она там была когда-то. Удивительное ощущение!
Агент с хозяйкой вышли, а Людочка бродила по пустому дому – мебель и вещи хозяева вывезли заранее. Некоторые стёкла были побиты местными мальчишками, поэтому в комнатах гулял июльский жаркий ветер – в их местности только июль и бывает жарким. «Нужно начинать с окон», – подумала она. Домик был, в общем-то, небольшой. Две комнаты и коридор на первом этаже и две комнаты на втором. Одна из комнат первого этажа была оборудована под кухню, там же стояла старая чугунная печь. Как рассказала хозяйка, эту печь кто-то из друзей её родителей привёз из-за границы. Как они её довезли-то? Она была несоразмерно огромной для этой небольшой комнаты, заполняла собой всё пространство, перетягивала внимание на себя.
Она и была душой дома – это Люда поняла сразу. Такой нет ни у кого. Эксклюзивная, вызывающая печь. Она смотрела на Люду своими вензелями-глазами, закрыв рот-топку закоптившимся стеклом, и словно спрашивала: а ты тут кто? Было в ней что-то жуткое и притягательное одновременно. Люда подошла, погладила её рукой, задержала ладонь на стекле, провела пальцами по вензелям, чёрному закоптившемуся металлу, открыла дверцу, которая заржавела и не хотела поддаваться.
– А давайте затопим печь? – предложила она хозяйке. Провозившись полчаса, та всё-таки смогла растопить. Огонь заплясал сквозь стекло дверки, печь заулыбалась Людмиле, потеплел металл корпуса, из трубы повалил дым. Она присела на стул возле печки и представила себя с Витюшей тут зимой…
– Мы берём! – крикнула хозяйке и стала звонить мужу.
Темнело действительно очень быстро – зимой всегда так. Уже в три часа пополудни начинает меркнуть день, а потом, часа в четыре, буквально за десять минут – раз – и темно. Он уже сошёл в лес с проезжей части – не нужно светиться на дороге. Уж слишком он приметный, отличается от всех, тут проезжающих. В лесу снежно, холодно, зато безлюдно. Хорошо, что декабрь в этом году не такой снежный, как обычно. Наст ещё не глубокий и хорошо промёрз, бежишь – не проваливаешься. Ишь ты, совсем тут никого, видимо, нет – снег нетронутый, следов не видно.
Он остановился, осмотрелся: показалось, что где-то впереди есть просвет между деревьями и огни – может, там деревня или дачи? В любом случае нужно искать ночлег, а значит, придётся к людям выходить – зимой в лесу без подготовки не переночуешь. Он пошёл в сторону огней, постепенно ускоряя шаг, чтобы согреться, мысленно спасаясь от невидимой, но где-то существующей погони.
Витя её выбор одобрил. Когда приехали второй раз, уже всё внимательно осмотрели, заглянули во все закутки, подсобки, слазили на чердак и в погреб, обследовали сарай и теплицу. Да, представляете, там даже теплица была! Люда, правда, решила, что от неё они избавятся. Оба работают, приезжать могут только по выходным и в отпуск – когда этой теплицей заниматься? А место под ней пропадает. «Лучше газон сделаю», – рассуждала она. В общем, оба были довольны покупкой и очень воодушевлены переменами.