— А у тебя есть дети?
Максим молча помотал головой.
— Никаких? Даже таких, про которых ты, может, и не знаешь?
Максим усмехнулся.
— Думаю, что таких тоже нет. Я бы знал.
— А жена у тебя есть?
Ну вот, началось, сейчас ему станет ещё хуже. Максим снова посмотрел на Леру.
— Нет, жены у меня тоже нет.
— Почему?
Максим выпрямился на сиденье. Постучал пальцами по рулю. Ждёт ведь, что будешь отвечать? Перед глазами появилось милое девичье лицо, перепачканное разлетевшейся от взрыва землёй, и нежные руки с тонкими прохладными пальчиками, иногда касающимися его кожи, старающиеся как можно туже затянуть бинты на его плече.
Не глядя на Леру, Максим коротко бросил:
— Не успел.
И сжал челюсти, чтобы ничего не вырвалось из груди, когда услышал по-детски безжалостное:
— Её тоже убили? На войне?
Смог только кивнуть.
— На этой?
Резко повернув к Лере голову, всё-таки справился с собой:
— На этой.
И заметив краем глаза, что Самойлов вышел из машины, тут же отвернулся, взялся за ручку дверцы и облегчённо произнёс:
— Так, думаю, сейчас всё решится.
И больше никто не будет раздирать ему душу!
Кристина лежала на постели, безучастно глядя в потолок. Её только что покормили, любимой паровой сёмгой, но даже эта еда не доставила никакого удовольствия. Кристине вообще ничего не хотелось. Сегодня на прогулке она увидела, как Валентина, новая сиделка, которая помогала ей после Марии Петровны, читает какую-то книгу. Попросила дать ей. И поняла, что почти ничего не понимает из написанного. Даже буквы расплывались перед глазами. Кристина очень быстро устала. Валентина предложила почитать ей вслух. Это был какой-то детектив, но примерно со второй страницы Кристине стало казаться, что все герои и то, что они делают, слилось для неё в один однообразный клубок, из которого она никак не может вытащить хоть какую-то ниточку смысла. Тогда на прогулке Кристина задремала.
Сейчас, вспоминая об этом и ловя лёгкие потоки летнего ветерка из окна, Кристина снова закружилась в каком-то водовороте незнакомых образов. Каждый раз, уносясь в нём куда-то, она надеялась увидеть лицо дочери, да, точно, у неё есть дочь, это Кристина никогда не забудет.
Вдруг дверь открылась, и в её палате появилась Элла Аркадьевна. С трудом вырвавшись из этого водоворота, Кристина попыталась сосредоточиться на том, что она ей говорит:
— Маргарита Владимировна, у меня для вас хорошие новости, я посмотрела вашу карточку, мы недавно делали все анализы, они замечательные, думаю, что вы можете отправиться домой, к родным.
Ничего не понимая, Кристина равнодушно смотрела на Эллу Аркадьевну. Какие анализы? Она не помнит ни про какие анализы. К родным? Внутри что-то зашевелилось, какое-то чувство опасности, но Кристина не смогла толком понять, что это за чувство. Тут же увидела, что в комнату вошла Валентина, толкая перед собой кресло, на котором Кристину возили на прогулки. Опять прогулка?
— Маргарита Владимировна, давайте переоденемся, сейчас вам лучше надеть свои вещи.
И Валентина взяла с кресла стопку каких-то смутно знакомых Кристине вещей.
На улице уже сгущались летние сумерки. Кристину почему-то повезли не в сторону парка, а в другую, через заасфальтированную огороженную забором площадку, на которой стояло несколько автомобилей. Сюда они с Валентиной никогда не ездили. Когда они заехали внутрь просторного, ярко освещённого помещения, Кристина занервничала. Куда её везут? Почему-то чувство опасности стало ещё сильнее. Перед глазами замелькали какие-то картинки, вроде бы виденные ею раньше — вечер, вино, улыбка… ей стало тяжело дышать. Этой улыбки она и боялась больше всего на свете, это от неё исходила непонятная опасность! И когда впереди, ближе к дверям, Кристина увидела какого-то мужчину, она испуганно вскрикнула. Мужчина обернулся. И Кристину затрясло, но, скорее, от облегчения — мужчина не улыбался. Да к тому же, когда Валентина поздоровалась с ним, он что-то произнёс в ответ, голос был незнакомый. Пусть, кто угодно, но только не тот, чья улыбка кошмарным видением стояла сейчас у Кристины перед глазами.
— Добрый вечер, Кристина Михайловна, меня зовут Максим, Корнеев Максим Андреевич, не беспокойтесь, мы сейчас выйдем отсюда, и вы увидите Леру, она тоже здесь, мы с ней вместе приехали за вами.
Кристина начала задыхаться и хватать ртом воздух. Из глаз потекли слёзы — Кристина Михайловна, она же им говорила, она Кристина Михайловна! Значит, она не забыла! И Лера!
Максим не выдержал: легко подхватив Кристину на руки, он пошёл к двери. Сопровождающая Кристину женщина догадалась открыть её перед ним, и он стремительно, торопясь быстрее покинуть это место, пошёл к своей машине.
Как только Лера увидела мать, она выскочила с переднего сиденья и понеслась к Максиму.
— Мама!
И зарыдала. Чтобы хоть немного привести её в чувство, Максим строго произнёс:
— Лера, быстро открой заднюю дверцу.
Сразу прекратив рыдания, Лера метнулась к дверце. Аккуратно усадив Кристину, Максим оглянулся как раз в тот момент, когда дверь служебного помещения, из которой он только что вышел с Кристиной на руках, наглухо захлопнулась.
Убедившись, что Лера тоже в машине, Максим сел за руль, повернул ключ зажигания и, включив фары, вырулил со стоянки на дорогу. С заднего сиденья доносился тихий женский плач. Глянув в зеркало заднего вида, Максим улыбнулся и тоже почувствовал жжение где-то в переносице — Лера и Кристина плакали, обнявшись, светлые волосы обеих перемешались, и в полутьме салона Максим не понял, где чьи, так крепко прижались друг к другу мать и дочь.
Он решил поехать в Новгород. Дело к ночи, они переночуют в каком-нибудь отеле, а завтра утром решат, что делать дальше. Вернее, Лера с мамой решат, он просто поможет им, посмотрит, в каком состоянии проснётся Кристина, сейчас, когда её увидел, ужаснулся — конечно же, он знал, как выглядит жена Самойлова, и поразился этой бледной худой копии той шикарной женщины, которую неоднократно видел на разных фотографиях рядом с мужем.
Это было похоже на дежавю — Широков опять приехал к Дмитрию Сергеевичу около полуночи, как три дня назад, во вторник. Господи, всего-то трое суток прошло, а Самойлову казалось, несколько месяцев.
Он не стал ждать, пока Кристина выйдет из клиники, честно говоря, немного побаивался увидеться с ней, хотя Храмов и предупредил его, чтобы он не пугался её реакций, они пока будут заторможенными, ещё утром она пила таблетки. И поставил в известность, что все медицинские документы, разумеется, останутся в клинике, чтобы к ним не было претензий, если что — они просто приняли пациентку, у которой, по словам родственников, были проблемы с психикой. На обследование. Самойлов всё понял. Понятное дело, никто не хочет быть крайним. Но его это не особо волновало. Когда Кристина захочет отомстить, если захочет, он будет уже далеко.
Дмитрий Сергеевич очень надеялся, что у Корнеева хватит ума не везти её ночью домой. Да и Лера наверняка не захочет. Что-то случилось в его отношении к двум женщинам, которые, казалось бы, ещё недавно были для него дороже всех на свете.
В кабинете Геннадий Борисович устроился в том же кресле. Только коньяк не попросил.
— Ну что, как всё прошло? Без проблем?
Дмитрий Сергеевич пожал плечами:
— Без проблем, а какие могли быть проблемы? У неё никогда не получится что-то доказать, только если я сам не признаюсь в чём-то… а я не признаюсь…
— Флешку забрал? — Широков бесцеремонно перебил его, и Дмитрию Сергеевичу это не понравилось. Но он решил не обострять.
— Конечно, забрал, всё проверил, ну, не знаю, мне кажется, Корнеев, несмотря ни на что, в таких вопросах человек слова, ему можно верить, ничего нигде не всплывёт… тебе-то вообще можно не переживать, твоя фамилия ни в одном документе не упоминается.
Широков рассмеялся:
— Наивный ты человек, Сергеич.
И тут же, наклонившись чуть вперёд, сменил тему:
— Сергеич, я вот что думаю, может, тебе уже пора валить отсюда? Поезжай пока в Дубай, осмотришься, проконтролируешь последние транши, я чуть позже подрулю, все вопросы закроем, и адьос, а? Очень бы не хотелось ваших разборок с Кристиной, в общем, время ты уже выиграл, все мелочи и я могу тут подчистить. Ты ж наверняка давно готовишься?
Самойлов облегчённо вздохнул:
— Борисыч, мысли мои читаешь, сам хотел это предложить, хрен знает, какие у неё могут быть планы, не в переговоры же с ней вступать!
И они оба рассмеялись.
Глава 11
Немного не доезжая до Новгорода, Максим снова свернул к озеру, на одну из турбаз. Подумал, что в городском отеле их троица будет смотреться странно, вряд ли Кристина сможет сама дойти до номера.
Договорившись с администратором об аренде домика с двумя спальнями, стоявшего чуть в стороне от остальных, Максим подъехал почти к крыльцу и снова на руках перенёс Кристину в одну из них.
Лера укрыла её покрывалом.
Прежде чем выйти, Максим внимательно посмотрел на Кристину.
— Кристина Михайловна, вы как себя чувствуете? Может быть, вам нужен врач?
Она зажмурилась и замотала головой. Из глаз опять потекли слёзы.
— Понятно, — Максим отвернулся и посмотрел на Леру, тоже готовую заплакать. — Лера, выйдешь попозже в гостиную, хорошо?
Та напряжённо кивнула и поставила свой рюкзачок на комод.
Перенеся в свою спальню кое-какие вещи из машины, Максим прошёл в ванную и умылся. Глядя на себя в зеркало, устало вздохнул. Надо что-то решить с ужином. Можно было бы доехать до города и купить мяса — на площадке перед домиком он заметил мангал. Но оставлять попутчиц одних Максиму не хотелось, значит, придётся довольствоваться тем, чем кормят в здешнем ресторане.
Когда вышел в гостиную, Лера неподвижно сидела в одном из кресел. Увидев Максима, бросилась к нему и уткнулась лицом куда-то в плечо. Чёрт! Где-то в переносице вновь защипало, как тогда, когда они отъезжали от клиники, и он посмотрел на Леру и Кристину в зеркало заднего вида.