Не отвечая, Дмитрий Сергеевич уронил голову на сложенные руки.
Максим осторожно отхлебнул горячий кофе и посмотрел в окно на свою машину. Он только что заправил полный бак, отъехал от колонки, и сейчас они сидели с Лерой в практически пустом кафе при заправке — время уже за полночь перевалило.
Лера сходила в туалет и когда вернулась, Максим отметил, что косметики на ней стало гораздо меньше. Он улыбнулся — и какая напасть в этом возрасте на девчонок находит? Портить такие милые чистые личики.
Заметив его улыбку, Лера недовольно отодвинула от себя блюдце с пирожным:
— Не буду, зачем ты взял мне, я не ем вечером, тем более вообще ночью.
Максим удивлённо приподнял брови и постарался придать голосу как можно больше серьёзности:
— Почему? Неужели фигуру бережёшь?
Она бросила на него подозрительный взгляд поверх чашки с кофе и коротко ответила:
— Не привыкла.
И отвернулась. Тоже посмотрела в окно. Кажется ему или нет, что она нервничает?
— А тебя отец-то не хватится? Ты с ним живёшь?
Она резко перевела на Максима взгляд. Так, а он, похоже, в точку попал!
— Слушай, Лера, если ты из дома сбежала, пусть даже к матери, то такие дела так не делаются, ты ж уже достаточно взрослая, чтобы понимать…
Договорить он не успел.
На улице вдруг стало светло, как днём, от непрерывно вращающихся сине-красных проблесковых маячков двух полицейских машин, материализовавшихся перед кафе как будто ниоткуда. Из них быстро выскочили несколько вооружённых автоматами полицейских, и через мгновение они уже ворвались в помещение кафе.
Подобравшись, Максим сделал знак растерявшейся Лере сидеть спокойно и не дёргаться, а сам прислонился к спинке стула и приподнял от стола руки, показывая, что в них ничего нет. И тут же получив удар прикладом в голову, оказался на полу, крепко прижатым к холодным, пахнущим каким-то моющим средством шершавым плиткам. На заведённых за спину руках щелкнули наручники.
Сознание Максим не потерял, получал удары и посильнее.
Когда суматоха немного улеглась и беспорядочные выкрики полицейских сменились на более или менее внятные команды, чьи-то сильные руки с обеих сторон подняли его и усадили обратно на стул.
Осмотревшись, Максим первым делом нашёл глазами Леру — очень бледная она сидела через несколько столиков от него, и женщина в полицейской форме обнимала её за плечи, что-то тихо говоря на ухо. Вдруг Леру затошнило, она согнулась и зажала рот обеими руками. Женщина помогла ей подняться, и они быстро скрылись в коридорчике, где были туалеты.
— Корнеев Максим Андреевич, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения? — перед Максимом за столик сел чуть полноватый круглолицый шатен в гражданском. В руках он держал его паспорт. Надо же, успели обыскать, Максим даже не понял. Кивнув, почувствовал, как внутри головы словно бы перекатился огромный шар для боулинга.
Максим зажмурился. И сквозь вату в ушах услышал:
— Вы задержаны по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьями сто двадцать шесть, сто двадцать семь Уголовного кодекса Российской Федерации, похищение человека и незаконное лишение свободы. Вам это понятно?
Глава 3
Через полчаса Максима, всё так же в наручниках, доставили в Следственное управление. В кабинете следователя кто-то из омоновцев, сняв с него наручники, перевел ему руки вперёд и снова щёлкнул на запястьях тяжёлыми браслетами. Усадил на стул перед одним из столов. Максим не сопротивлялся, не видел смысла. Он даже ничего не спрашивал, прекрасно понимая, что ему ничего не ответят. Ну, или нахамят, в лучшем случае. Не стоит пока нарываться. Времени у него много. Сейчас допрашивать начнут, поймёт, не дурак.
Какое-то тревожное чувство появлялось в груди при мыслях о Лере, и это было странно — он узнал её всего несколько часов назад, с чего бы ему о ней тревожиться? Но интуиция в этот раз не просто шептала, она кричала, всё это не может быть случайным! И Максиму не давали покоя тоскливые нотки в словах Леры о её родителях — если девчонку использовали против него намеренно, то скорее всего, чем-то шантажировали. Он сжал челюсти — суки!
Дверь распахнулась и в неё неторопливо вошёл тот самый полноватый шатен, который при задержании пытался напугать его статьями уголовного кодекса. Прямо как Лера чуть раньше. Бросив на стол чёрную кожаную папку на молнии, шатен снял пиджак, повесил его на спинку стула и, взяв пульт от кондиционера, вытянул руку и начал переключать режимы:
— Ну что, Максим Андреевич, — выбрав наконец-то подходящий режим, он повернулся к столу, — я, конечно, следователь дежурный, и завтра ваше дело передадут кому-то другому, но, может, вы сделаете мне подарок, у меня как раз вчера день рождения был.
Он растянул тонкие губы в улыбке, сел за стол и, не мигая, уставился на Максима. Вдруг в его глазах появилось что-то жёсткое, и он продолжил совершенно другим тоном:
— Когда возник умысел на похищение дочери Самойлова Дмитрия Сергеевича, исполнительного директора финансовой группы «ФинКапиталГруп»? Кто ещё принимал участие в деле?
У Максима перехватило дыхание. Лера — дочь Самойлова?! Вот это да! Услышав фамилию человека, по его версии, одного из организаторов той преступной схемы, для полного разоблачения которой в статье ему не хватило информации, Максим чуть было не потерял самообладание. Но профессионализм всё-таки взял верх, и он всего лишь, опустив голову, прикрыл глаза, и сделал вид, что донельзя удивлён таким обвинением.
Так, а вот сейчас, товарищ Корнеев, представь, что идёшь по минному полю — шаг влево, шаг вправо может очень дорого обойтись, поэтому ни слова лишнего.
Лера — дочь Дмитрия Сергеевича Самойлова! Но тогда намеренное использование её против Максима исключается, ну не мог он себе представить, чтобы бизнесмен, чьё рыло было в пуху «по самое не хочу», отдал бы дочь ему на съедение. Разве только, в рамках сделки со следствием, но тогда получается, что у этого следствия с Максимом одинаковые задачи, зачем его-то подставлять?
Максим почувствовал, как в ушах начал нарастать звонкий гул, то ли от того, что сейчас услышал, то ли от полученного в кафе удара. И до него донеслось далёкое:
— Максим Андреевич, давайте без игр! Вы понимаете, в каком положении оказались?
Одновременно с этим следователь открыл папку и достал оттуда какие-то бланки. Потом включил компьютер. И Максим решил, что молчать хватит. Он поднял голову и чётко произнёс:
— Вы не представились.
Удивлённо вскинув на него глаза, следователь упёрся руками в стол, прислонился к спинке стула, и снисходительно ухмыльнулся:
— Ну извините, заработался. Следователь Следственного управления следкома России по Тверской области, капитан юстиции Фоминых Алексей Константинович, — его ухмылка стала ещё более снисходительной. — Неужели сейчас адвоката себе потребуете? А, Максим Андреевич? Как же вы все предсказуемы.
Улыбнувшись в ответ, Максим решил проверить пределы дозволенного ему:
— Ды вы тоже не блещете разнообразием, обвинить журналиста, копающего под отца, в похищении его дочери — старо, как мир.
— Мне неизвестно, под кого вы там что копаете, но очень хорошо известно, чем журналист, похитивший ребёнка, отличается от не журналиста, сделавшего то же самое — ничем!
Водянистые глаза Алексея Константиновича превратились почти в щёлки. Но Максим взгляда не отвёл:
— Я никого не похищал, девочка попросила подвезти её, мне оказалось по пути, согласился, только и всего.
— Куда она попросила вас её подвезти?
Внутри Максима что-то дёрнулось и помешало ему сказать правду:
— До Питера.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Максим, поменяв положение, устало вздохнул:
— Вы ж наверняка сможете отследить по камерам, где я…
По спине Максима пробежал леденящий холодок. Он вспомнил, как принял Леру за пацана и затолкал в машину.
Но следователь не обратил внимания на его заминку:
— Уже! По какому вопросу вы пытались обратиться в Отдел МВД по Солнечногорску?
Так, значит, сцену у кафе они пока не видели. А, может, там и камер нет. Хорошо! Про полицию Максим решил сказать правду, кому она может повредить?
— Лера разрисовала мне дверцу краской, я хотел написать на неё заявление, — и он снова спокойно улыбнулся, — но мы договорились без полиции.
И улыбнувшись ещё шире:
— Алексей Константинович, а вы не находите, что, будь я действительно похитителем, объезжал бы ваших за километр?
Тут ночную тишину кабинета разорвала неожиданно громкая телефонная трель. Наклонившись к карману пиджака и достав оттуда телефон, Алексей Константинович поднёс трубку к уху:
— Слушаю.
Флегматично-надменное выражение его лица сменилось крайним недоумением:
— Это как?! Вы там совсем ох**ли, что ли?
Бросив сердитый взгляд на Максима, он встал из-за стола и стремительно вышел в коридор. Пока за ним не закрылась дверь, Максим успел заметить растерянное лицо женщины-полицейского, которая в кафе обнимала Леру за плечи и повела её в туалет.
Вернувшись минут через двадцать, Алексей Константинович кивнул маявшемуся на стуле в углу омоновцу:
— Сейчас, пять минут и повезёте.
Сев за стол, шевельнул мышку и по-деловому, не глядя на Максима, заученно проговорил:
— Максим Андреевич, вам надо будет подписать протокол, что вы ознакомлены с предъявленными обвинениями и задержаны на сорок восемь часов согласно УПК РФ, минутку.
И уставился в экран монитора.
В камеру Максима доставили, уже когда на улице светало. От осмотра врача он отказался, мечтая побыстрее лечь уже хоть куда-нибудь, а то пришлось бы ещё ждать неизвестно сколько. Тем более, голова не беспокоила. Его беспокоило другое — куда делась Лера? Он конечно же понял, что она сбежала, как ни странно, почти не удивившись этому. Будто чего-то такого и ожидал от неё. Вот даёт, а! Отчаянная девчонка. Умом Максим понимал, что такая, как она, наверняка не пропадёт в незнакомом ночном городе, но где-то внутри росло и не давало спокойно уснуть какое-то незнакомое чувство — возможно, так он беспокоился бы о своей дочери, если бы она у него была.