Вопросы так и рвались с моих губ, но я лежала тихо и молча слушала, как отчаянно колотится сердце Гарольда, когда он изливал мне душу.
– Впервые Хельга завела об этом разговор сразу после первой брачной ночи, – продолжил некромант. – Сначала я решил, что это неудачная шутка, рассмеялся даже, но она была на удивление настойчива. И тогда я рассердился. Приказал ей навсегда забыть об этой идее. Нельзя тревожить мертвых! Особенно тех, кто умер насильственной смертью. Никто не знает, что происходит с душами в мире теней. Подчас при ритуале в облике хорошо знакомых нам людей возвращаются чудовища, порождения бога-пасынка. И они особенно опасны тем, что все знают о вызывающих, бьют в самые слабые места. Чем ближе к тебе был умерший – тем больше вероятность, что ритуал пойдет как-нибудь не так. Что ты не сумеешь устоять от искушения и пересечешь границу охранного круга. И тогда в наш мир ворвется самое настоящее зло, которое первым делом уничтожит то, что для тебя наиболее дорого, а потом убьет и тебя.
Гарольд выпалил это на одном дыхании, затем надолго замолчал. Когда он заговорил вновь, в его голосе прорезалось отчаяние.
– Если бы я знал, Хеда, что замыслила моя жена! – воскликнул он. – Если бы я только догадывался! Я бы навсегда бросил свою профессию, уничтожил бы все книги по магическому искусству, которые хранил в кабинете. Но я честно верил, что она забыла о своей сумасшедшей идее. У нас родился сын, и Хельга полностью погрузилась в материнство. Никогда прежде и никогда после этого я не чувствовал себя настолько счастливым и умиротворенным. Когда я возвращался домой и видел Хельгу, кормящую грудью Кирклана, то моя душа словно отрывалась от тела и воспаряла к небесам. Сын рос здоровым и прелестным ребенком. Когда случилась трагедия, ему исполнилось семь. Чудесный возраст! Возраст первых серьезных открытий, первых попыток самоутвердиться, первых рассуждений об устройстве мира.
Гарольд мягко отстранил меня и сел. Поставил на пол ноги, грустно опустил промеж коленей руки, уставившись отсутствующим взглядом в окно.
Я тоже приподнялась, с тревогой глядя на него. Пожалуй, я уже не хочу слышать окончание этой истории. И без того понятно, что все закончится хуже некуда.
– Друг позвал меня на охоту, – хрипло сказал Гарольд. – Я словно предчувствовал неладное, поэтому собрался отказаться. К тому же Найра уехала домой, получив известие о болезни матери, и я не хотел оставлять жену и сына одних. Но Хельга… Она убедила меня, что краткая поездка пойдет мне на пользу. Мол, развеюсь, отдохну от быта и повседневной суеты. А с ней ничего страшного за это время не произойдет. Уж как-нибудь справится с Киркланом без посторонней помощи. И я… Я согласился, хотя на сердце было почему-то неспокойно. Но я списал это на усталость. Тот год выдался особенно тяжелым для меня. К тому же я собирался провести вне дома всего одну ночь, пообещав Хельге, что вернусь следующим вечером.
Гарольд сделал паузу, странно кривя губы, словно из последних сил сдерживал рыдания. Я потянулась было погладить его по плечу, но в последний миг моя рука замерла в воздухе, так и не достигнув цели, потому что некромант опять заговорил.
– И я исполнил обещание, – обронил он. – Беда заключалась лишь в том, что по возвращении я не застал дома никого живого. Хельга, по всей видимости, тоже обладала слабой искрой магического таланта, как у тебя. И она решила, что этого хватит, чтобы вызвать душу матери. К тому же впервые за долгое время дом был совершенно пуст. Служанка в отъезде, я на охоте. А Кирклан слишком мал, чтобы помешать матери. Вряд ли он понимал, что происходит. Полагаю, Хельга уложила его спать, после чего принялась осуществлять задуманное. Отыскала соответствующую книгу, нарисовала круг и прочитала соответствующее заклинание. И на ее зов действительно откликнулись…
На последнем слове его голос все-таки сорвался. Гарольд поднял ладонь ко рту, сдерживая стон. Его глаза опять покраснели, но пока ни слезинки не пролилось из них.
– Видишь ли, Хеда, мы слишком мало знаем о мире духов, – после утомительно долгой паузы сказал он. – Одно очевидно: те твари, которые скрываются за гранью, очень хотят вырваться из мира теней в наш мир, где есть солнце и свежий ветер. Поэтому когда проводится ритуал вызова мертвых, то всегда надлежит помнить о том, что далеко не всегда перед вопрошающим может оказаться тот, кого звали. Иногда в облике дорогого тебе человека приходит чудовище, которое ждет малейшей твоей оплошности, лишь бы вырваться за грань охранного круга. По всей видимости, так и произошло с моей женой. Она так хотела увидеть мать, так мечтала услышать ее голос, что не устояла от искушения обнять ее, нарушив ход ритуала. И эта тварь вырвалась на свободу. Сначала она убила Кирклана, заставив Хельгу наблюдать за этим. Меня немного утешает лишь одна мысль: почти наверняка мой сын еще не проснулся, поэтому не успел ничего почувствовать и испугаться. Я нашел его тело в кровати. На его лице не было гримасы боли или ужаса. Он словно очень крепко спал. А потом тварь принялась за Хельгу. Ей повезло намного меньше, если, конечно, так можно выразиться в подобном случае.
При этом воспоминании Гарольд побледнел, точнее, даже посерел, поскольку в его лице и без того не оставалось ни кровинки. Гулко сглотнул и посмотрел на меня. Его глаза сейчас казались совершенно черными из-за неестественно расширенных зрачков.
– Я нашел ее в своем кабинете, – почти прошептал он. – Все в комнате было красным от крови. До самой смерти я обречен вспоминать эту картину в самых страшных своих кошмарах, Хеда. Я не хочу, не могу думать о том, через какие муки прошла Хельга перед смертью, но постоянно возвращаюсь мыслями к этому.
– А чудовище? – спросила я. – Что стало с чудовищем?
– Я бы хотел сказать тебе, что храбро сразился с ним и изгнал обратно в мир духов. – Гарольд печально хмыкнул. – Но, увы, не буду тебя обманывать. Тварь сбежала до моего приезда. И я понятия не имею, где она сейчас. Надеюсь только, что она покинула Хельон. Однако все те убийства, что она совершит, невыносимым грузом лягут на мои плечи. Пока я не слышал ни о каких странных происшествиях, но не сомневаюсь, что рано или поздно тварь заявит о себе. Отродья бога-пасынка не в силах долго сдерживать желание убивать. Они могут выглядеть, как обычные люди, но у них нет души. Вместо души в них клубится мрак.
Последнее слово Гарольд даже не сказал – выдохнул.
Я невольно поежилась. Сейчас было утро, через окна, покрытые морозным узором, широкой рекой вливался яркий солнечный свет. Но неожиданно вспомнилась тьма, которая царила вчера в кабинете некроманта. И те создания, которые жили в ней.
– Вот, в общем-то, и все. – Голос Гарольда окреп, когда он признался в самом страшном. Некромант попытался улыбнуться, но вместо этого у него вышел какой-то мученический оскал. И он тихо завершил свою исповедь: – С тех пор прошло три года, Хеда. Каждый день я вспоминаю о том, кого потерял по собственной глупости и неосмотрительности. Я пытался топить горе в вине, пытался забыться в объятиях других женщин. Даже не смогу сосчитать, сколько их было за эти годы. Я бы мог жениться вновь и завести другого ребенка. Но почему-то мне кажется, что тварь никуда не ушла. Она где-то здесь. Кружит рядом со мной, выбирает удобный момент для нового нападения.
Гарольд перевел дыхание и вдруг с настоящей мукой в голосе признался:
– И я верю, что виноват во всем случившемся. Я должен был, обязан догадаться, что Хельга не оставила свою идею поговорить с матерью. Я мог бы помочь ей с ритуалом. Тварь вряд ли бы сумела обмануть меня, и я не позволил бы жене пересечь пределы круга. Ударил бы, избил до полусмерти, хотя ни разу не поднимал на нее руку, – но не позволил бы. Но вместо этого долгие годы я предпочитал закрывать глаза на очевидное. Не желал видеть, как отчаянно Хельга пытается узнать правду. И даже в этом ты до безумия похожа на нее!
Я опять передернула плечами. Теперь по моей спине промаршировал целый отряд ледяных мурашек. Ох, если Гарольд рассказал мне правду, а врать ему вроде бы особого смысла нет, то я уже не считаю идею провести самый холодный месяц в году под крышей его дома такой уж замечательной. Пожалуй, в свете новых обстоятельств моя жалкая лачуга начинает привлекать меня больше, нежели необходимость оставаться в этом жилище, где некогда разыгралась настолько жуткая трагедия.
«И кто знает, что еще здесь может случиться», – мысленно добавила я, не рискнув озвучить свои опасения Гарольду.
Тот уже повернулся ко мне и с кривой ухмылкой наблюдал за выражением моего лица. Опомнившись, я постаралась принять как можно более отстраненный вид.
– Боишься, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянул он. Положил руку мне на затылок, заставляя глядеть ему прямо в глаза. – Боишься, Хеда, что можешь стать следующей. И правильно делаешь, кстати. Я тоже боюсь за тебя. Когда я увидел тебя на пороге дома, то невольно решил, будто это вернулась Хельга. Ее лицо было настолько обезображенным, что где-то в глубине души я до сих пор сомневаюсь, действительно ли предал очищающему огню тело своей жены. А вдруг это было лишь жестоким спектаклем, разыгранным для меня тварью из мира духов? Вдруг Хельга до сих пор жива и ждет, когда я спасу ее? Но потом я понял, что вы – совершенно разные женщины, пусть боги ради насмешки и дали вам настолько похожую внешность и даже повторили некоторые повороты судьбы. Право слово, Хеда, я не знаю, что мне делать дальше. Я не верю, что ты просто так появилась в моей жизни. Для чего-то мне дано это испытание. Понять бы еще для чего, пока не стало слишком поздно.
Завершив свою прочувственную речь, Гарольд впился напряженным взглядом в мое лицо, явно ожидая какой-либо реакции от меня на свои откровения.
Стыдно признаться, но в этот момент я как раз раздумывала, как бы незаметно сбежать из его дома, прихватив с собой Дирка. Если честно, я не предполагала, что история примет настолько дурно пахнущий оборот. И мне не нравилось все происходящее. Очень не нравилось! Луч