Майк потемнел лицом.
– Врать не стану, – наверное, мне это понравилось бы не больше, чем тебе. Но я стараюсь помнить, что съемки фиктивной любовной сцены растягиваются на несколько часов – именно столько уходит на воспроизведение ваших с ним реальных отношений.
Пронзительный взгляд Майка взывал: «Подумай об этом, милая!»
В съемках наступил десятиминутный перерыв. Райан устремился ко мне, завязывая на бегу пояс. Обменявшись с Майком красноречивыми взглядами, он схватил меня за руку и поволок прочь. Мы нашли укромный уголок, и Райан незамедлительно стиснул меня в объятиях.
Я вся дрожала, а он прижал мою голову к груди и целовал меня в темя и лоб – снова и снова.
– Мог бы хоть не заголяться, – не унималась я.
Мне приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы держаться беззаботно, легко и насмешливо, но горечь все равно прорывалась наружу.
Мои мысли были отравлены видом полуобнаженной Николь, извивавшейся, как развратная шлюха, под моим куда более обнаженным женихом. Райан не знал, что в три часа пополуночи я сбежала из постели поплакать в кухне.
Меня вновь охватила убийственная паранойя насчет того, что слава и Голливуд когда-нибудь разлучат нас. Я не могла вспомнить ни одного прочного брака, за исключением Джона Траволты и Уилла Смита. На это не поставили бы даже мастера покера.
Когда мы покинули костюмерную, Райан наклонился, быстро чмокнул меня в щеку и обнял за плечи.
– Мне нравится, когда ты ревнуешь. Чувствую себя желанным.
Он понятия не имел, насколько я была готова взорваться.
– Тебе нравится мучить меня? Плевать, что ты говоришь. Поцелуй есть поцелуй, притворный он или нет, особенно если призван создать иллюзию достоверности.
Райан нахмурился и взял меня за руку:
– Я же сказал, что она мерзкая на вкус. В этом занятии нет ничего даже близко напоминающего удовольствие.
«Неужели? А что будет со следующей, на вкус поприятнее?»
Мимо прошли какие-то люди, и я понизила голос:
– Ну, хоть за это слава Создателю.
Я рассмеялась – настолько это было абсурдно: пытаться не показать, что мне совсем не до смеха.
По пути к большому навесу, под которым можно было перекусить, Райан надолго приложился к бутылке с водой.
– Я понимаю, тебя разозлило это зрелище. Не знаю, что добавить к моим сожалениям. Со временем привыкнешь. Или нет.
Я застегнула куртку, чтобы унять озноб.
– Под зрелищем ты понимаешь возню с Николь, как будто ты пытался продолбить ее вместе с матрацем? Да, это было за гранью мучений – понарошку или взаправду.
Я быстро смахнула навернувшуюся слезу досады, ненавидя себя за потерю самообладания и несдержанные слова.
Райан резко остановился и повернулся к Майку:
– Дашь нам минуту?
– Конечно. – Майк скрестил на груди руки и отвернулся.
Райан оттащил меня за какое-то оборудование.
– Ну перестань, родная. Я понимаю, что тебе было тяжело смотреть. Черт, сам бы я никогда ничего такого не сделал. Мне нужно, чтобы до тебя дошло: совершенно нет причин переживать и бояться.
– Я знаю. Прости, Райан. Я не хотела быть… Я стараюсь. Честно.
Плотину прорвало, и эмоции хлынули потоком. Я понимала, что веду себя безрассудно, но также была готова побиться об заклад, что большинству женщин едва ли понравилось бы смотреть, как их суженый часами предается сексуальным забавам, пусть даже понарошку.
– Ты даже не представляешь, до чего мне было трудно. Интересно, что бы сказал на моем месте ты, будь я с кем-то. – Я пожала плечами. – Может, тогда понял бы.
Ответом мне стал убийственный взгляд.
– Поскольку ты не актриса, такой сценарий невозможен, иначе у нас… будут серьезные проблемы.
Я понимала, что разговор вот-вот превратится в ссору, но мне было все равно.
– Почему? Ты что, приревнуешь, если увидишь, как я с кем-то лижусь?
Райан раздувал ноздри – верный признак того, что он в бешенстве.
– Райан, я стараюсь сохранять уверенность и спокойствие, но это был новый опыт, и я поневоле чувствую себя преданной. Я не привыкла делиться женихом, взаправду или нет. Было тяжело, и я подумала… Ладно, забудь.
– Погоди-погоди! Какого дьявола – в чем я тебя предаю?
Я топнула и зарычала:
– Ты закинул ей руки!
– Что?
– Когда вы с ней… Ты сплел ваши пальцы и забросил ей руки за голову. Я считала… Понимаю, это звучит нелепо, но я думала, что так бывает только со мной. Что это наше. Очевидно, ошиблась.
– Да о чем ты говоришь?
– С Николь… Ты сделал с ней этот финт руками. – Я быстро вскинула руки, показывая. – Я думала, что так ты делаешь только со мной. Когда мы занимаемся любовью, ты всегда сплетаешь наши руки. Я приняла это за нечто особенное. Мое. Извини, но мне больно осознать, что это не так.
Он смотрел на меня как на больную. Может, я и рехнулась.
– Ты ведь шутишь, правда?
– Забудь. Я и не думала, что ты поймешь.
Он застонал. Я знала, что довела его до ручки, но тем лучше. У меня тоже имелись застарелые душевные раны, напоминавшие мне, что нельзя обманывать сердце.
Райан схватил меня за плечо, когда я собралась отмахнуться от разговора последних пяти минут.
– Ты расстраиваешься из-за того, как я держал ее руку?
Я неуклюже повела плечами:
– Неважно. Тебе явно наплевать, но для меня это имело большое значение. Ты словно изображал наш секс. Мне это казалось личным. – Я поддала ногой камешек. – Больше не кажется.
Райан глухо выругался:
– Прости, любимая. Я не подумал об этом. Я не осознавал.
– Ну, теперь будешь знать, – пробормотала я.
Он нахмурился:
– Тар, ты можешь думать что угодно, но мне было физически и душевно больно заниматься этим у тебя на глазах.
Я слышала в его голосе искренность и понимала, что он действительно не хотел меня ранить.
– Я видел твое выражение, – продолжил Райан, – и подумал, что ты вот-вот сломаешься, что уйдешь именно из-за этого. Я знаю, ты считаешь, что за мной охотятся голливудские куклы. Что поцелуй с какой-нибудь гребаной актрисой станет последней каплей и все у нас рухнет. Но, солнышко, ты задумывалась хоть раз, что чувствую я? Насколько я испсиховался из-за того, что единственная женщина, которую я когда-либо любил, готова рвать, метать и бежать, потому что именно так и не иначе я зарабатываю на жизнь?
Я помотала головой:
– Никогда. Ты не один определился навеки, Райан. Я буду биться за нас, невзирая ни на что. – Я посмотрела ему в глаза, ощущая себя распоследней дрянью за невнимание к его чувствам. – Меня немного взбесило при виде того, как ты занялся этим с другой. Наверное, я переживу эти поцелуи. Даже уверена, что смогу, но только дай мне, пожалуйста, привыкнуть, и я… Нет, я точно справлюсь. Но вся эта обнаженка, хватание за сиськи и мнимый секс… Прости, это было слишком.
– Мне тоже было паршиво. – Райан глубоко вздохнул и кивнул, приняв какое-то решение. – Вот почему, Тарин, я хотел, чтобы ты была здесь. Тебе понятно, что это чистый обман, потому что ты видела всю подготовку. – Райан привлек меня к груди и провел губами по волосам. – Впрочем, одно хорошо: я знаю, что ты здесь ради меня. Лишнее подтверждение тому, что все правильно.
Он потерся о меня носом, зарылся рукой мне в волосы и нежно поцеловал – несколько легчайших касаний, перед тем как аккуратно разомкнуть языком мои губы. Я ощущала наше отчаяние вкупе с желанием, распаленным влажностью наших ртов и надобностью обмениваться безмолвными сообщениями.
Он осторожно куснул меня за губу, принуждая остановиться, и уткнулся лбом, формулируя следующую фразу и следя за реакцией по глазам.
– Там, перед камерами, это не значит ничего. Здесь, между нами, – все.
– Я знаю, – прошептала я, положив руку ему на плечо.
– Помнишь, я рассказывал тебе о Брук – девушке, с которой встречался. Она еще приехала в Мэн, где снимали первое «Побережье»?
Я вспомнила. Эта девица больше нацелилась не на него, а на его агента.
– Мы снимали сцену поцелуя с Сюзанной, и Брук мало что не рассвирепела и не приревновала – она раскритиковала мою игру.
– И что?
– А то… Я так тесно связан с тобой, что тебе невмоготу даже видеть, как я держу Николь за руку. Теперь я знаю это и больше не позволю себе подобное. Но я говорил тебе, что буду воображать нашу любовь для вхождения в образ.
Я закрыла глаза, ощущая его лицо, нежно касавшееся моего.
– Очень убедительно получилось.
Он уткнулся мне в шею, полный раскаяния – почти осязаемого.
– Мне было тяжко. Она и вправду отвратительна на вкус. Не знаю даже, на что похоже. Погано, и все.
Я заметила его колебание, как будто он что-то утаивал.
– Николь повезло, что я ее не убила, как хотела, – заметила я. – Пришлось бы тебе работать с холодным трупом.
Райан закатил глаза, но больше не стал расписывать свое отвращение.
– Мне правда нравится твоя ревнивость. Ни секунды не сомневаюсь, что ты меня действительно любишь.
Я крепко стиснула его руку. Любовь к нему пробирала до костей.
В конце недели мы вернулись в павильон, изображавший пещеру. Наше взаимное доверие вознеслось на новый уровень.
Райан крутнулся на пятке и с убийственной точностью впечатал тяжелый черный башмак в грудь злодея, Виктора Мордорфа, и тот полетел кувырком. Каскадер Тимоти Хьюз приземлился на спину. Обеденный стол специальной конструкции сломался под его весом и сложился пополам.
– Стоп! – крикнул Джонатан.
В следующем дубле Райан схватил Виктора за грудки и правой рукой нанес несколько размашистых ударов. Я задышала чаще, сердце забилось, по жилам разлилось сильнейшее возбуждение от извращенного удовольствия видеть, как мой жених вышибает дух из варварского вида самца. Утренняя гимнастика с подъемом тяжестей вкупе со скалолазанием превращали торс Райана в груду мышц. А в эту секунду каждый мускул выглядел смертоносным – и сексуальным.