— Я ведь говорила с ним по телефону.
— Да, верно, — вспомнил он. — Он тебя ни о чем тогда не спрашивал?
— Нет, — я пожала плечами.
— Не разговаривай с ним ни о чем!
— Кто он такой?
— Это неважно. Просто не надо с ним говорить. Я потом тебе все объясню как-нибудь…
Главврач был в этот вечер само очарование. Когда я появилась снова на пороге его кабинета и, нерешительно переминаясь, сообщила, что сегодня вечером свободна, он расплылся в улыбке.
Внизу нас уже ждала машина — черный внушительный «кадиллак». Шофер, вышколенный молодой человек, открыл дверцу сначала передо мной, потом, с другой стороны — перед своим хозяином.
— Сам не могу водить! — пояснил тот. — Здоровье не позволяет. Правда, сейчас даже слепой может получить права — достаточно лишь заплатить. Но я человек старой закалки и не хочу подвергать опасности жизни других. Кроме того, глядя на то, как выглядит дорожное движение в наше время, не испытываешь желания становиться его, так сказать, активным участником.
Между нами и водителем было поднимающееся стекло, но сейчас оно была опущено. Следовательно, можно было пока ничего не бояться.
— Здесь есть бар, — сказал Борицкий. — Если желаете…
— Нет, большое спасибо.
Подумать только! Еще почти вчера я тряслась каждый вечер на троллейбусе к метро, а от метро — на разваливающемся на ходу трамвае с толкотней, запахами и руганью. А сейчас я еду в шикарной машине с важным человеком, и от меня зависит счастье другого, любимого мужчины.
Встреча в больнице, как и обещал Борицкий, прошла очень быстро. Помимо персонала присутствовало несколько репортеров и парочка специально отобранных детишек. Детишки бормотали заученные слова благодарности, взрослые улыбались, камеры щелкали. Я едва не расплакалась, вспомнив своего малыша. Но сделала над собой усилие и сдержалась. Секретарь-истеричка Борицкому вряд ли нужна.
— Спасибо, что сопровождали меня! — сказал он, когда мы через полчаса выбрались из здания.
Из окон на нас пялились детские любопытные мордашки. Бедные крошки, я просто не могу смотреть на больных детей — сердце кровью обливается! Поэтому работать с детьми, наверное, не смогла бы — нервная система не та.
— Рада, что оказалась вам полезной! — вежливо ответила я.
Водитель, разбуженный хлопнувшей дверцей, сначала долго извинялся, потом растер лицо ладонями и повел машину по дорожкам к воротам. Открывавший их сторож отдал нам размашисто честь, и было непонятно, то ли он издевался, то ли просто был пьян. Борицкий, кажется, догадался, о чем я думаю.
— Ничего не поделаешь, в капиталистическом обществе неизбежно расслоение общества по финансовому критерию. Это касается и медицины. На Западе дела обстоят лучше, чем у нас, — там зарплату получают везде и вовремя, но и на Западе, даже у солидных учреждений, постоянно возникают проблемы с финансированием. Как я помню, вы смотрите этот сериал… «Скорая помощь»?
Я кивнула, отметив про себя, что Игорь был прав насчет Борицкого — память у него отличная.
— У меня нет времени на телевизор, но я читал где-то, что затраты на производство этого сериала значительно превышают реальный бюджет нью-йоркской больницы, а это, сами понимаете, с точки зрения здравого смысла просто нонсенс, — сокрушался он. — Что касается России, то здесь, в Петербурге, как и в столице, конечно, дела обстоят еще не самым худшим образом. А вот в провинции!.. Один мой знакомый врач пишет: чтобы выжить, он выращивает картошку на огороде и козу завел. Представляете! Он, конечно, может уехать. Например, мы его с радостью примем, но там-то кто будет людей лечить? Мне стыдно становится, когда я слышу о подобных вещах! — Борицкий отвернулся к окну, чтобы скрыть волнение. — А с другой стороны, я на своем месте делаю не меньше и не только потому, что наши пациенты такие же люди, как и все остальные. Мы, как вы только что видели, поддерживаем наших коллег, и примите еще во внимание научные исследования…
— Да, я читала ваше интервью.
— Вот как, — он явно был польщен и снова вернулся от проблем общенационального значения к моей персоне. — Я прошу вас поужинать со мной, если, конечно, у вас нет других планов на этот вечер.
Отказываться было глупо. Я знала, что, согласившись, не создам себе никаких проблем. Водитель, видимо, знал заранее, куда направляемся, потому что никаких дополнительных распоряжений отдано не было. Ресторан, в который мы прибыли, напоминал тот, где я была в первый вечер с Меркуловым — тоже небольшой, расположен на тихой улочке, только кухня здесь была европейской. За ужином, Борицкий, как не странно, завел разговор о собаках.
— Я животных не держу, времени нет за ними ухаживать, — пояснил он. — Жена любила кошек, но когда умерла — я отдал их теще.
Некоторое время мы молчали, сосредоточившись на еде.
— А вы давно знакомы с Игорем Павловичем? — спросил он.
— Полгода.
Я не могла сказать правду — прошел всего месяц, это выглядело бы не очень серьезно.
— Сейчас в моде гражданские браки, — задумчиво сказал Борицкий. — Может быть, это и хорошо для молодых. Но мне кажется, что в зрелом возрасте люди должны быть связаны чем-то большим, пусть даже такой формальностью, как печать в паспорте. Мы с супругой, вы, кстати, на нее очень похожи, поженились через месяц после знакомства и прожили вместе почти пятнадцать лет… Она умерла от рака три года тому назад, и я до сих пор не могу поверить, что ее больше нет. Прихожу домой и все жду, что раздастся ее голос…
Через месяц поженились, надо же. И теперь понятно, почему Борицкий так странно время от времени на меня смотрел — я оказалась похожа на его покойную супругу. Наверное, поэтому он и пожалел меня после скандала с Варламовым.
После ужина он отвез меня к ближайшему метро — я так попросила. При близком знакомстве главврач оказался очень даже человечным и вовсе не страшным. Я была рада, что согласилась поужинать с ним.
Дома тетя Валя была очень занята — раскладывала пасьянс. Перекладывала замусоленные карты, шевеля губами — сойдется или не сойдется.
Я решила ей не мешать, вышла на лестницу и позвонила в дверь верной подруги.
— Ты-то как со своим Айболитом? — спросила Галочка, едва я появилась на пороге. — Жениться он на тебе собирается? И кто он по гороскопу?
— Не знаю, — сказала я, шаря под вешалкой в поисках тапочек. — В самом деле — пока не знаю!
— Слушай, подруга, может на тебя погадать? У меня есть знакомая.
— У меня уже дома одна сидит, гадает, — отмахнулась я.
Невесть откуда возникшая Маруся попыталась запрыгнуть мне на плечо. Я отошла на безопасное расстояние — к орущему телевизору, заодно уменьшила звук.
— Нет, это настоящая специалистка, — упорствовала Галка.
Вечная сигарета по-боевому торчала в уголке рта, подругу обволакивало облако сизого дыма.
— Знаю, какая-нибудь хитрая тетка, которая нашла себе легкий способ добычи денег — выуживать их из наивных дурочек, мечтающих о большой и светлой любви.
— Ты же знаешь, я не наивная дурочка, и я тебе точно говорю — она знает, что делает!
— В этом я как раз не сомневаюсь!
— Нет, я серьезно!
— И чем же она произвела на тебя столь глубокое впечатление, что ты поверила в ее фокусы?
— Это в цирке фокусы, а здесь неизученные человеческие возможности, вроде как у Блаватской…
— У кого?
— Серый ты человек! — негодующе воскликнула она и принялась рыться на полках, забитых, как и у меня, потрепанными женскими романами, правда — вперемешку с компьютерной литературой. — Я тебе сейчас дам одну книжку…
Вот дела! Человек общается по интернету с компьютерными специалистами в Америке, Германии, Израиле и в то же время поддерживает знакомство с гадалками — для контраста, наверное. Впрочем, Галочку можно понять — личной жизни никакой, вот она и хватается за соломинку, как и многие из нас.
— Не знаю, куда-то задевала… — расстроенно приговаривала она, продолжая ворошить книги, которые сыпались на голову бедной Маруси. — Ладно, потом найду тебе эту книжечку и обещаю — она изменит твое мировоззрение!
— Я человек взрослый и мировоззрение менять не собираюсь, — заявила я. — Ты мне про гадалку лучше расскажи!
— Я говорю — специалистка. Все, что она предсказывает — сбывается! Недавно, кстати, сказала, что в моей жизни скоро грядут решительные перемены. Так что ждем-с!
— Чего именно?
— Не знаю еще сама… — Галочка сгребла с дивана оглушенную упавшим томом Даниеллы Стил кошку и затрясла, приводя ее в чувство. — Если сбудется, ты первой узнаешь, обещаю!
И уже провожая, пропела мне:
— Перемен, мы ждем перемен…
А я подумала, что им на пару нужно выступать — Галочке и сестрице моей ненаглядной. С концертами.
Вернулась к Игорю и на лестнице повстречалась с соседом — капитаном. Тем самым, что при Советах спекулировал. Капитан-спекулянт шел выгуливать свою Лэсси. Темно-пятнистая догиня придирчиво обнюхала меня, ее владелец поздоровался — Игорь уже успел нас познакомить.
Милый человек, и все еще привлекательный. Наверняка был порядочным дон-жуаном — из тех, у кого девушка в каждом порту. Его золотой зуб светился в темноте так, что если бы свет на лестнице погас, можно и без фонарика обойтись. Хотя здесь свет, наверно, редко гаснет, в отличие от тетушкиной хрущевки — приличные люди каждый день общественные лампочки не вывинчивают.
— Фу! — он потащил в сторону Лэсси, которая продолжала тыкаться мордой в мои колени.
— От меня собакой пахнет, — пояснила я.
— У вас есть собака? — в его голосе мелькнули хорошо знакомые мне интонации завзятого собачника. Для таких людей наличие пса — лучшая рекомендация.
— Да, но дворняжка!
— Так это же неважно, главное — чтоб характер был хороший и он вас любил!
Я закивала головой, соглашаясь с ним на все сто процентов.
Поднялась к себе — я уже привыкла к квартире Игоря, мне здесь комфортно и спокойно. Как здесь хорошо! На столе стояла открытая бутылка вина, и я решила выпить бокальчик. Ленка говорит, что пить в одиночку — это бытовое пьянство, и я чокнулась со своим отражением в зеркальной дверце буфета.