— Это плохо! — он помрачнел. — Значит, она и тебя не намерена оставить в покое! Кстати, ты сейчас удивишься — похоже, в смерти Томилина виновата наша бывшая бухгалтерша, как ее…
— Тюленина.
— Да, Тюленина. Во всяком случае, после той ночи в центре она не объявлялась, и найти ее не удалось. Скорее всего, ее уже и в живых не было… Похоже, ее любовник на «Вольво» просто использовал ее, чтобы пробраться к нам, и потом… — Игорь многозначительно замолчал.
— Послушай, — спросила я после паузы. — Что тебе дороже — я или твои разработки?
— Ты, — ответил он, не раздумывая.
— Тогда так!
План, только что родившийся в голове, показался мне гениальным — если натравить на «Аякс» европейский Интерпол, предоставив органам информацию об афере с лекарствами, то ниточки непременно выведут на нашу злодейку.
— В Петербурге есть отделение Интерпола? — спросила я.
— Понятия не имею, — по хмурой физиономии Игоря я поняла, что мой план ему совсем не нравится.
— В чем дело? — спросила я, постаравшись вложить в эту простую фразу максимум холода.
Он поежился и закутался поплотнее в свое стильное пальто.
— Может, решим проблему без разрушения «Аякса» и этого многострадального проекта? — робко попросил он.
— Твоего проекта! — уточнила я.
— И моего, — признал он.
— Мне все ясно!
Я встала и пошла к выходу.
— Подожди! — он беспомощно разводил руками, следуя за мной. — Это же абсурд! Интерпол… Ты вообще понимаешь, что предлагаешь?
Официантка перехватила его, требуя оплатить счет. Он так и застыл с бумажником в руке, глядя, как я исчезаю в дверях. Я шагала по вечерним улицам, глотая слезы. Может быть, проект с Интерполом был слишком фантастичен, но главное я выяснила — его пробирки ему дороже, чем я, и надежда, вспыхнувшая после поездки в Новгород, угасла безвозвратно.
КИНГ-КОНГ ЖИВ
В парадном на этот раз было темно. Как там у Окуджавы: «Надо лампочку повесить, денег все не соберем…» Вот так и у нас. В этот раз, похоже, перегорели лампочки на всех этажах.
Я продвигалась на ощупь, жалея, что не обладаю радиолокатором, как у летучих мышек. На втором этаже всего в двух шагах от тетушкиной квартиры наткнулась на что-то мягкое, скрипучее и пахнущее кожей.
— Извините, — сказала я и отскочила, но была тут же поймана могучей рукой.
— Стоп, сестренка!
Я хотела закричать, но из горла вырвался жалкий хрип. Меня никогда еще не хватали за шиворот — очень унизительное чувство. Как он меня разглядел, интересно, — наверное, у него очки ночного видения, как у маньяка в фильме «Молчание ягнят». А я сейчас дрожала совсем как Джоди Фостер — голос не предвещал ничего хорошего. Только в отличие от Джоди, у меня в руках не было револьвера. Хотя я, как все матери, — против оружия — сейчас отдала бы полжизни за что-нибудь эдакое. Всю бы обойму, наверное, разрядила в кожаное брюхо…
— Сейчас мы тихо спускаемся вниз, — уверенно продолжал голос. — Садимся в машину и едем! И никаких фокусов и криков, иначе шею сверну.
— Я вам деньги отдам прямо здесь, — пропищала я тихо.
— Ни деньгами едиными жив человек! — усмехнулся громила.
Сейчас, когда глаза мои уже немного привыкли к мраку, я могла разглядеть его очертания. Мои худшие опасения подтвердились: это был Кинг-Конг в коже. Бежать бесполезно один его шаг как десять моих.
— …А я тебе говорю, что это плохая примета — мусор на ночь глядя выносить! — дверь ближайшей квартиры распахнулась, в дверном проеме появился щупленький мужичок, которого я не знала по имени, но не раз встречала.
Судя по конституции мужичка, вынос мусора был пределом его физических возможностей, и на активную защиту тут надеяться не приходилось. Однако своим появлением он смутил врага. Надо думать, тот долго стоял в потемках, поджидая меня, и от яркого света ненадолго ослеп.
Я не стала тратить время на разглядывание его физиономии и помчалась вниз, перепрыгивая через ступеньки. Громила, матерясь, бросился вслед за мной, оступился, скатился с ревом по лестнице, но не разбился, как я надеялась, а тут же снова бросился в погоню. Теперь мне точно не поздоровится — он совсем озверел. Я ускорилась и каким-то чудом вылетела из парадного на улицу.
У дверей под козырьком стоял человек и курил. Я не сразу узнала Николая.
— Привет, я тут как раз… — начал он.
Я вцепилась в него, тяжело дыша, и затравленно обернулась.
— Он меня сейчас схватит!
Кинг-Конг уже выскочил из парадного.
— Стоять, дура, убью! — рявкнул он.
— Эй! — попытался вмешаться Коля, но, оценив противника, отступил назад под козырек.
— Застынь, плесень! — тот даже не посмотрел на бывшего.
А совершенно напрасно. Николай, оказывается, не прятался, а просто отступил, — чтобы вооружиться. Амбал не успел даже обернуться — тяжелая труба опустилась ему на голову. Он охнул и завалился на землю, словно подкошенный дуб.
Тут же в стороне завелся мотор, и черная машина, стоявшая в конце дома, сорвалась с места и пронеслась мимо нас. Видимо, сообщник наблюдал за развитием событий и решил не связываться. Я не успела запомнить номера, даже марку не разглядела. Впрочем, неважно — в милицию я сейчас все равно не собиралась обращаться.
Коля поставил трубу назад к дверям. Я осмотрела окна. Никого не было видно. Лишние разбирательства с милицией никому не нужны. То, что моя персона здесь не пользовалась особенной популярностью, сейчас было на пользу. Никто не лез с вопросами — вот и славно.
— Откуда ты взялся, спаситель? — спросила я.
— Вот, — показал он на свое оружие, — трубу ведь обещал твоей тетке. Для батареи. Понимаю, что поздно, но думал — тебя застану, пообщаемся за жизнь… Я ведь со своей-то зазнобой расстался недавно…
— Подожди! — я была совершенно не расположена выслушивать амурные россказни бывшего мужа. Были дела и поважнее.
Присела над поверженным противником и осмотрела его рану, затем проверила пульс. Он шумно хрипел, закатив глаза. Судя по всему — будет жить.
— Эй, ты чего делаешь? — спросил Николай, видя, что я засунула руку за пазуху бандита.
Испугался. Но мне нужно было выяснить, с кем мы имеем дело. Вытащила бумажник и извлекла документы.
Марат Федорович Кашин. Я вгляделась внимательнее в его лицо. Точно — тот самый негодяй, что стрелял в нас с Игорем на дороге. Мастер спорта! Ничего — против лома нет приема. Под курткой обнаружилась кобура с пистолетом. Среди бумаг Кашина была лицензия на ношение.
Пистолет я оставила на месте, и правильно сделала, потому что через секунду возле дома снова замелькали фары милицейской машины. Прямо по закону подлости — когда надо, не дождешься! Я обернулась — Коля растворился. Видимо, понес трубу тете Вале. Я осталась одна рядом с почти бездыханным телом, успев, к счастью, сунуть назад в карман его бумажник.
— Что здесь такое? — один из милиционеров выглянул в окно, не открывая дверцу.
— Не знаю, — сказала я беспечно. — Валяется тут! Наверное, пьяный!
Милиционер оживился и выскочил из машины вместе с напарником.
— Запаха нет, — сказал он, нагибаясь, — а это что? Кровь?
— Да он тут песни только что пьяные орал, — сказала я. — А потом упал, наверное.
— Ого! — сказал второй. — У него волына…
— Ладно, давай «Скорую», что ли?
— Вы представляете, как страшно, — продолжала щебетать я, притворяясь дурочкой. — Идешь с работы, а тут такие гуляют! Как жить?
— Вы домой шли? — спросил милиционер. — Вот и идите, не мешайте работать!
Я не заставила себя упрашивать и тут же исчезла в парадном, оставив работников правопорядка возиться с беззащитным Маратом Кашиным. Поднимаясь по лестнице, я слышала, как они матерятся, поднять эту тушу без домкрата было сложновато.
Дома меня ждал Коля. У бывшего хватило ума не посвящать тетю Валю в то, что сейчас произошло, а окна ее выходили на другую сторону. Словом, тетушка была в полном неведении. Я оставила их на кухне мирно беседующими и улизнула к подруге.
Ночевала в ту ночь я у Гали.
— Ну ты и дура! — Галочка качала головой, выслушивая мою исповедь. — В таком положении отказываться от мужчины! От мужчины, которого прочат тебе сами звезды! И только потому, что он не хочет из-за твоей идиотской фантазии пустить под хвост дело своей жизни!
— А что прикажешь делать? — я шмыгнула носом. — Это был выход! Я не хочу умирать!
— Тебя просто хотели пугнуть, — сказала она задумчиво. — Но все зашло слишком далеко, тут ты права! Надо подумать.
— Думай, думай… А я пока прилягу.
Я уже предупредила тетю Валю, что дома ночевать не буду. Тетушке пришлось в мое отсутствие развлекать Николая, я на это сейчас была не способна.
После пережитого сегодня вечером было страшно. Я очень сомневалась, что Нина осмелится повторить попытку. А с другой стороны — кто ее знает?
Страшно! И за себя, и за тетю Валю, и за Колю, и за Мишеньку… Нужно что-то делать! С этой мыслью я отключилась.
Проснулась уже под утро. Галочка увлеченно набивала что-то на компьютере, смоля сигарету. Складывалось впечатление, что она просидела в такой позе всю ночь.
— Я тут с немкой одной переписываюсь, — поведала она. — Деловой человек, приятно побеседовать!
— А со мной, значит, неприятно? — насупилась я шутливо.
— Приятно, приятно. Я тут думала, пока ты дрыхла, и решила, что нужно твою Нину сдать с потрохами.
— Отлично, — просияла я, потягиваясь. — А как с доказательствами?
— Элементарно, Ватсон. Она ведь призналась один раз в убийстве? Значит, признается снова!
Я в этом очень сомневалась.
— Даже если так, что это даст? Ты что, думаешь, мне стоит позвонить в милицию?
— Нет, мы решим вопрос на самом высшем уровне! — глухим голосом произнесла она.
— Что, к президенту? — ужаснулась я.
— Само собой… — Галка сделала страшные глаза и расхохоталась. — Ладно, давай серьезно! Тут нам самим не справиться. Твоя идейка с Интерполом оказалась не совсем уж дохлой. Моя немка, мужик ее немецкий оказался крут до невозможности, помогла, навела справки: один из разработчиков этой вашей бяки для беременных смылся, когда дело запахло керосином, и до сих пор числится в розыске. Надо же, всегда думала, только в кино такое бывает, а нет — сама участвую в поимке преступников, — Галка манерно выпустила колечко дыма и важно продолжила: — Так что дельце не закрыто, хотя непосредственно к препарату они отношения не имеют, но если им намекнуть насчет того, что твоя Нина связана с этим товарищем, они начнут раскручивать на это дело наше ФСБ, а ФСБ переключится с нашей помощью на эти убийства…