— Что?!
— Да, сэр! Ждет прямо сейчас. И если у вас здесь нет ничего особо ценного, то берите вашего Ангуса и поехали!
Лицо Ботвелла медленно расплылось в улыбке.
— Что тут у меня может быть ценного, дружище?
Ангус! Ко мне!
Однако внезапно наверху появилась одна из самых красивых женщин, каких довелось Коноллу видеть за всю его жизнь. Подобно кошке, она скользнула вниз по лестнице и глубоким голосом проворковала:
— Дорогой, куда же ты? Скоро уже прибудут наши гости.
— Почему мне не передали письмо, которое получено несколько недель назад? — Какое письмо, дорогой?
Но ее темные глаза метнули на Конолла разгневанный взгляд. Ботвелл заметил это и рассмеялся.
— Ты очень плохо лжешь, моя Анджела. Я предупреждал, что однажды повернусь к тебе и скажу «прощай!».
И вот этот день пришел.
— Сейчас?! Когда приедут гости? Кто же будет их принимать?
— Можешь попросить мужа, Анджела.
— Франсиско! — Она простерла в мольбе свои прекрасные руки. — Я люблю тебя!
Граф снова рассмеялся.
— Анджела, ты восхитительная актриса. Только одно на этом свете может оторвать меня от тебя, но это одно сейчас меня ждет. Прощай, дорогая!
Несколько минут спустя шотландцы уже ехали по дороге на виллу «Золотая рыба» и не слышали возмущенных воплей прелестной графини ди Ликоза.
— А что здесь делает Кат? — прокричал лорд стараясь перекрыть ветер и цокот копыт.
— Она сама вам скажет, — проорал в ответ Конолл.
Когда они прискакали на виллу, солнце уже опускалось в море. Катриона ждала в дверях, и граф соскользнул с седла еще прежде, чем его лошадь остановилась.
Все внезапно затихло, и они стояли как вкопанные, не сводя глаз друг с друга. Слуги вокруг тоже замерли в молчании, не осмеливаясь пошевелиться — таким насыщенным и заряженным стал воздух вокруг них.
— Кат, — этот голос обласкал ее, и она покачнулась, — Кат, драгоценная моя любовь, как случилось, что ты здесь?
— Я вдова, Френсис. Патрик погиб.
— Мир праху его.
Они шагнули навстречу друг другу.
— Ангус! Приведи священника! — велел лорд Ботвелл. А затем он схватил Катриону и медленно, обволакивая всю ее своими объятиями, нашел жадный ждущий рот. И тогда вобрал в себя до конца ее сладость, что-то нашептывая ей прямо в губы.
Полностью отдавшись буре чувств, Катриона прильнула к любимому. Она едва держалась на ногах.
Сердце колотилось, казалось, в самых ее ушах. Наконец, подняв лицо, ей удалось судорожно выдохнуть.
— Зачем священника?
Поддерживая Кат своей сильной рукой, Ботвелл взглянул ей прямо в глаза.
— Затем, дорогая моя, что я собираюсь немедленно жениться на вас! Сегодня же! Прежде чем короли, родственники или кто-либо еще успеет прийти и снова встать между нами.
— О Френсис! — прошептала графиня. — Я так страшно скучала по тебе! — И она разрыдалась.
— Не плачь, дорогая. Со мной тебе ничего не грозит, и на этот раз никто нас друг у друга не отнимет, — утешал ее Ботвелл. — А теперь, любовь моя, скажи, почему Джеймс смилостивился и позволил тебе ко мне приехать?
— Он вовсе не смилостивился, Френсис. Я бежала.
Фамилия перешла теперь к сыну, и Джеми решил, что больше случая мне не представится. Что было между Джеймсом Стюартом, Патриком и нами, не касается молодого графа. И он не думает, чтобы король попытался теперь мстить Лесли. — Катриона потянула Ботвелла в дом.
— А наш кузен-король знает, где ты?
— Ему сказали, что я отправилась во Францию, будто бы избыть вдовью печаль. Но полагаю, теперь он очень разгневан. Ведь мне было приказано явиться ко двору еще этой весной. Он даже послал к Генриху и попросил, чтобы тот меня вернул. Генрих шлет тебе привет.
— Ты встречалась с ним?
— Да. Он был весьма добр. Он сожалеет, что пришлось тебя изгнать.
— Генрих всегда был добр с женщинами, — ухмыльнулся Ботвелл. — И с молодыми, и со старыми. С красивыми и с безобразными. Он обладает невероятным обаянием, и все дамы от него без ума!
Но прежде чем Френсис успел сказать что-либо еще, Катриона повела его в одну из гостиных, откуда открывался вид на море. Стремительно обернувшись, она спросила:
— А кто владелец виллы, где ты жил?
— Граф ди Ликоза, — не моргнув глазом, отвечал Ботвелл.
— А в эти долгие ночи вы спали с его женой или с дочерью, милорд?
В синих глазах графа появился шаловливый блеск.
— Ревнуешь, дорогая?
— Если эта дама еще раз взглянет на тебя, то я выгрызу ей сердце!
Лорд счастливо засмеялся.
— Остерегитесь, дорогая. Графиню ди Ликоза считают ведьмой.
— Да? — Казалось, на Катриону это не произвело впечатления.
— Ей нравится, чтобы так думали крестьяне и другие темные люди, — продолжал Ботвелл, — хотя она и на самом деле весьма даровита в лечении травами. Просто женщина наслаждается той маленькой властью, какую дает ей ее слава. Она наполовину турчанка, потому что ее мать родилась у мусульман и когда-то давно была похищена отцом Анджелы. У нее два брата, причем, по странной иронии судьбы, старшего лет двадцать назад самого пленили турки. И подобно тому как его мать когда-то приняла христианство, он обратился в ислам. А теперь стал военачальником у султана.
— А она очень красива? — спросила Кат.
— Да, — честно признался граф. — Но крестьяне зовут ее Анджела дель Диаволо — Ангел Дьявола. — Он подошел к Катрионе и обнял ее. — Кат, любовь моя, я не хочу говорить об Анджеле. Боже, не могу поверить, что это ты! Знаешь ли, сколько грезил я о такой встрече, считая ее совершенно невозможной?..
Знаешь ли, как тосковал по тебе, уверенный, что никогда в этой жизни снова не заключу тебя в свои объятия?..
Сколько ночей я лежал один без сна и страдал? — И он нежно стер пальцем след от ее слезы. — Как наши малыши?
— Живы и здоровы, — прошептала Кат сдавленным голосом. — Они в Гленкерке с Мэг. Джеми пришлет их, как только это станет безопасно. Самое большее — через несколько месяцев, и тогда наконец-то у нас будет семья.
Ласковые мужские руки еще сильнее сжали ее, и он потерся об ее губы.
— Прежде чем стать отцом, я предпочел бы немного побыть женихом, дорогая.
Катриона тихо рассмеялась.
— А вам не кажется, милорд, что об этом следовало подумать до того, как у меня появилось три ваших ребенка?
— Так я уже предвкушаю, как появится и четвертый, девочка моя!..
Дверь в гостиную отворилась и вошел ухмыляющийся Конолл, а вслед за ним Эндрю и священник в черном одеянии.
— Итак, Франсиско! Значит, это вы зовете меня с таким неистовством?
— Епископ Паскуале! Когда вы успели вернуться из Рима?
— Сегодня пополудни и правильно сделал. Эти два дикаря ворвались в церковь, требуя священника. Они запугали моих людей до полусмерти. С чего это вам так понадобился святой отец, Ботвелл? По вам не скажешь, что вы вот-вот испустите дух.
Френсис потянул Катриону вперед.
— Милорд епископ, разрешите представить вам Катриону Маири Лесли. Мы желаем пожениться.
— Нет, Ботвелл. Имена жениха и невесты в церкви не оглашались.
— Да простите нам это, друг мой!
Епископ улыбнулся.
— Зачем же, Франсиско? Дитя мое, — спросил он, пристально вглядываясь в лицо Катрионы, — как хорошо вы знаете этого человека?
— Он отец троих моих младших детей, милорд епископ. Мы бы поженились еще шесть лет назад, если бы наш король не пригрозил кардиналу Сент-Эндрю преследовать церковь, если тот расторгнет мой брак. Теперь я вдова, и хотя Джеймс Стюарт по-прежнему стремится сделать меня своей любовницей, я бежала, чтобы выйти замуж за лорда Ботвелла. Пожалуйста, милорд епископ, не настаивайте на оглашении имен. Я провела в пути почти два месяца и проехала больше тысячи миль. Мы с милордом жили в разлуке три долгих года. Пожените нас сегодня!
— Сколько времени, как вы овдовели, дочь моя? — задал новый вопрос епископ.
— В этом месяце исполняется два года, как мой первый муж отплыл в Новый Свет, но его корабль так и не дошел до цели.
Епископ задумался. Перед ним стояли вовсе не порывистые, нетерпеливые дети, а, напротив, вполне взрослые люди, явно влюбленные друг в друга. И уже одним этим они выделялись среди высшей знати. К тому же епископу нравился лорд Ботвелл, и святой отец считал, что, чем быстрее шотландец избавится от Анджелы ди Ликоза, тем лучше. Причем не было никакого сомнения в том, что появившаяся внезапно красавица способна навсегда вырвать славного милорда из ведьминых лап.
— Очень хорошо, Франсиско и Катерина. Я обвенчаю вас сегодня. Будьте через час в Амальфи, в церкви Санта-Мария-дель-Маре.
— На этой вилле есть освященная часовня, милорд епископ, — негромко сказала Катриона.
— Прекрасно, дочь моя. Пусть это будет здесь.
Когда?
— Дайте мне только поменять платье. — Она повернулась к Ботвеллу и заговорила на шотландском диалекте:
— Когда я выходила замуж за Патрика, то пришлось стоять в пеньюаре, и у меня уже начинались родовые муки. А всю эту зиму я только и делала, что готовила девушек к свадьбам. Так что, возлюбленный, уж ради тебя и ради себя самой я задержусь, но предстану невестой.
Френсис взял ее за плечи и поцеловал в лоб.
— Иди, любимая. Я позабочусь, чтобы наш гость чувствовал себя как дома.
Епископ Паскуале поудобнее устроился в кресле и со вкусом потягивал сладкое бледно-золотистое вино, которым его угостил Ботвелл.
— Я всегда считал, что вы родились под счастливой звездой, Франсиско, а иначе ваша голова давно бы уже распрощалась с вашими плечами. Ваша суженая — прелестное создание. Итак, король Шотландии зарится на нее?
— Да. Он скрывает свою похоть от всеобщего обозрения, но то, что он сделал ей… не буду расстраивать вас неприглядными подробностями. А прежде чем Джеймс Стюарт, пригрозив ее семье, принудил Катриону лечь к нему в постель, она была образцовой женой.
Ее даже прозвали Добродетельной графиней, и сначала его привлекло уже одно это.