— Помилуйте! — воскликнула я, когда меня попросили «по-дружески» заглянуть в очередной семейный склеп. — Мы ведь с господином бургомистром даже договор ещё не успели подписать!
— Да что там успевать! — фыркнул молодой мужчина, одетый с иголочки и по самой последней столичной моде. — Я Алан Конарди. Секретарь в Ратуше и личный помощник господина бургомистра. К сожалению, вынужден сообщить, что господин Уоррен отбыл по неотложным делам прямо с утра…
— Прям-таки неотложным! — фыркнули в человеческой волне. — У евоной тёщи сучка любимая заболела. Вот наша садовница и угнала его в «Жасминовый двор».
— Однако свою подпись на бумагах мой начальник успел оставить, — как ни в чём ни бывало продолжил Конарди. — Так что подписание договора — лишь простая формальность и много времени у вас не возьмёт.
А затем громко добавил:
— Но это не значит, что горожане тут же начнут досаждать новому некроманту личными просьбами. Они ведь не хотят, чтобы он… Прошу прощения, леди Лэнгтон!.. Она. Чтобы она повторила судьбу нашего старого!
Народ притих, а я испуганно уточнила:
— А что с ним случилось?
— Та шо с ним могло случиться, — на южный манер растягивая слова, протянули женским голосом из толпы. — Сбежал, пёсий сын.
Я выдохнула, не зная, радоваться или огорчаться. С одной стороны, сбежал — это лучше, чем убили, а с другой — это смотря от чего. Как там Эрша говорила? Работка не пыльная? Только и дел, что дорожки между могилками подметать? А я ещё в должность вступить не успела и багаж не распаковала, как меня просьбами забрасывать принялись…
Ох, чувствую, погорю я в этом Литлвиладже! Выпрут меня отсюда с таким позором, что вовек не отмоешься… Да теперь уже ничего и не поделаешь. Поздно метаться. Коней на переправе не меняют.
ГЛАВА 3:В каждой избушке свои погремушки
Чем тише омут, тем профессиональнее в нём черти.
Всю толпу в ратушу не пустили суровые стражники во главе с шерифом Форни.
— Не положено! — рявкнул он в моржовые усы и уже более миролюбиво добавил:
— Народ, не доводите до греха. Расходитесь по домам.
Народ поворчал, поворчал, но когда мы с Конарди, поставив все подписи и заверив их печатью, вновь вышли на площадь, то увидели лишь плешивого жирного голубя, который лениво посмотрел на нас левым глазом, сделал вид, что собирается взлететь, а потом махнул на нас крылом и неторопливо проковылял в тень чумного столба.
— Светлый Божечка, — пробормотал стоявший за моей спиной Конарди. — Именно в такие моменты я благодарю тебя за то, что ты ниспослал этому городу Барба Форни.
— А в другие? — с оторопью уточнила я.
— А в другие Божечку благодарит шериф. Леди Лэнгтон…
— Вирджиния, — перебила я. — Нам с вами в силу моей должности придётся часто общаться… Я не ошибаюсь?
Он улыбнулся и кивнул.
— Не ошибаетесь.
— Тогда избавимся от лишнего официоза сразу. Вы можете называть меня по имени. Алан?
Он наклонил голову, давая согласие на упрощённый вариант общения, и предложил:
— А теперь, если вы позволите, Вирджиния, я бы хотел проводить вас к вашему новому дому. Ваши кофры мои люди уже должны были доставить на место.
— Вы крайне любезны! — мило улыбнулась я. — Но я не вижу экипаж…
Конарди дико глянул в мою сторону, и я мысленно хлопнула себя по лбу. Провинция, Вирджиния, это провинция! Никаких экипажей. Местные предпочитают передвигаться на своих двоих.
— Впрочем, я люблю гулять. Далеко нам идти?
— На окраину, — ответил парень. — Глупо было селить некроманта вдалеке от кладбища.
— Действительно…
— Но не подумайте ничего плохого! Это хороший район. Я знаю, о чём говорю, потому что вырос на этой улице. И кстати, моя матушка до сих пор живёт именно там. Вы соседи.
— Я рада, — криво улыбнулась я.
Вот только этого мне не хватало для полного счастья — шпиона, который станет доносить о каждом моём шаге в ратушу.
Впрочем, один год я уж как-нибудь протяну — а именно на такой срок мы заключили договор.
…Домик был точно таким, как я себе нафантазировала. Двухэтажный, покрытый плющом от фундамента до флюгера в виде русалки, игриво отставившей в сторону хвост. На первом этаже ужасно симпатичная лавка, над дверьми которой висела самая желанная в мире вывеска «Алхимик». Простая и без затей.
Я чуть не прослезилась от счастья.
— Что это? — на выдохе спросила я.
— Ваш дом, — ответил Конарди. — Точнее, ваша половина дома. Правый коридор, половина второго этажа и задний двор.
— А лавка?
У меня даже голос охрип от волнения.
— А… Лавка? Лавка алхимику. Ему же палисадник и оставшаяся часть второго этажа.
— О…
— Кухня, которая находится в задней части лавки — общая.
— А у меня тоже будет лавка? Хотя бы половина…
— Зачем некроманту лавка? — изумился мой провожатый. — Что вы в ней продавать будете? Черепа и кости?
— Вообще-то я превосходный алхимик!
Хотелось вспылить или хотя бы обидеться, но нужно было держать лицо. Держать лицо и непрестанно себе напоминать: я некромант, я некромант, я…
— Я страшно талантлива, чтоб вы знали. Сразу на двух факультетах училась и оба закончила с отличием. Показать?
— Пф! Да зачем? К тому же это место проклято. И я хочу сразу предупредить такую симпатичную мисс, что в нашем городе ни один алхимик не задерживается больше одного года. Вы просто не знаете ещё, но у «Корна и сыновей» для вас изготовят любое снадобье! А что не изготовят, можно купить в Бигтауне. Это всего пятнадцать минут поездом или три четверти часа дилижансом…
О! Они просто не знают, на что способен по-настоящему хороший алхимик! А с миссис Корн я договорюсь. Какое там?! Я ей же и стану продавать свои настойки по сходной цене. Литлвиладж — это, конечно, ни разу не Сити, в котором я мечтала открыть своё дело, но здесь, в лавандовом раю, можно было варить такие эликсиры, не тратя при этом на материалы и десяти крон… Голова пошла кругом от открывающихся передо мной перспектив. И я даже успела поклясться себе, что отныне всегда буду просить Эршу мне погадать, но тут Конарди радостно объявил:
— Да и вообще, Джофа Беарти посоветовала на это место своего человека, и господин бургомистр буквально вчера подписал договор с новым алхимиком, воспользовавшись услугами нашего телеграфа. Вы знали, что нынче это можно сделать по телеграфу?
Я скрипнула зубами.
— Не знала.
— Теперь бу-удете! — радостно оскалился Конарди, и мне захотелось его ударить. С ума сойти! Я сама завязала петлю, на которой меня только что повесили. Убью Эршу с её идиотской идеей отправить меня сюда наряженной под некроманта! Уверена, замолви Джофа Беатри за меня словечко как за алхимика, бургомистр бы не отказал…
Настроение окончательно испортилось и, уже не радуясь этому безумно очаровательному домику, я вошла вслед за секретарём ратуши в теперь уже свой внутренний дворик.
Но не успела сделать и трёх шагов по выложенной битым кирпичом дорожке, как мне под ноги выкатился чёрный, как уголь петух.
Алый, воинственно скособоченный гребень, дрожащие от ярости серёжки, хвост, отливающий синевой на солнце… и только один глаз. Второй этот бандит успел потерять, судя по заросшей ране, ещё в годы своей буйной юности.
— Куо? — настороженно спросил петух, и я, непроизвольно повторяя его интонацию, окликнула Алана Конарди.
— Эй! Это что такое?
— Где? — Парень оглянулся и так радостно оскалился, что я сразу почувствовала неладное. — Ах, это. Это Кокот[5].
Я не поверила своим ушам.
— Кто?
— Не я его так назвал, — прорычал парень. — Но злобная скотина только на это имя теперь отзывается… Цып-цып, птичка! Только без истерик. Это твоя новая хозяйка…
— Куо? — рявкнули мы с Кокотом в один голос.
— Хо-хозяйка, — уже не так уверенно повторил Конарди и вжал голову в плечи. Боялся он, как это ни прискорбно, явно не меня. — Я не виноват? Кокот не совсем петух! Точнее, совсем не петух! Он то самое проклятие, о котором я говорил!
— Но вы же сказали, что проклят был алхимик! — возмутилась я.
— Он. Много-много лет назад одной ведьмой из диких. Но некромантов он не трогает. Чесслово! Мы даже специально некроманта селим именно здесь, а не на кладбище… Ну, как бэ… сами понимаете. Тьма, некромнатия, чёрные петухи… Говорят, их кровь лучше всех успокаивает мёртвых…
— Куо?
— Меньше слушайте, что говорят, — проскрежетала зубами я. — А о таких вещах предупреждать надо до подписания договора!
— Так ведь… — Он пожал плечами, а я в сердцах плюнула. Только проклятия мне для полного счастья и не хватало!
Сопровождаемые злобным взглядом петуха, мы прошли за угол дома, и мне открылся вид на внутренний дворик, который, если верить Конарди, теперь полностью принадлежал мне.
— Куо?
И Кокоту.
Двор был небольшой, но совершенно очаровательный. Изумрудно-шёлковая кашка[6] пушистым ковриком устилала всё пространство, так любимых мною с самого детства цветочков ещё не было — кашка поздним летом и ранней осенью цветёт, но и без них картинка вызывала улыбку.
Я огляделась. В зоне пикника лежал кусок поваленного дерева, переделанный под симпатичную скамейку. Кострище было обложено идеально круглыми, белоснежными голышами. Пахло зноем и лавандой.
— Это волшебная трава. За ней почти не нужно ухаживать.
Заметив, что настроение моё улучшилось, Конарди заметно оживился.
— Я знаю. — Одна дорожка, та что вела к крыльцу, была посыпана битым кирпичом, вторую, убегавшую ко второй калитке, что спряталась в зарослях дикого винограда, кто-то выложил каменной плиткой. — Что там?
— Там? — Конарди преданно улыбнулся. — Там кладбищенский сторож живёт. Если пересечь его двор, то вы выйдете на улицу Последнего пути.