Любовь до гробаСтихотворения
Илья Бровтман
ISBN 978-5-4498-5425-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Любовь до гроба
В мундире синем с позолотой
Стоял поручик молодой.
Входил в тюремные ворота
Звенящий кандалами строй.
Грустил закат дождём могучим.
Гремела вешняя гроза.
Вдруг словно молнии сквозь тучи
Мелькнули девичьи глаза.
И этот взгляд давно желанный
Ему напомнил в тот же миг
Луну, акации, каштаны,
Морской прибой и чаек крик.
Шуршащий жёлтый лист осенний,
Прибрежный парк, аллею туй.
Её руки прикосновенье,
И первый робкий поцелуй.
Стучало сердце под мундиром
Набатом громким в тишине,
И он промолвил конвоирам:
— Вот эту привести ко мне.
Приказ не удивил сержанта.
Не просто обойтись без дам.
Он сам нередко арестанток
Звал в караулку по ночам.
В тюрьме с графини и служанки
Сбивают вертухаи спесь.
Не многим юным каторжанкам
Там сохранить удалось честь.
К чему ненужные дебаты?
Вот и сейчас без лишних слов
Её доставили солдаты,
Освобождая от оков.
Поручика стеснялась малость.
Её смущал невзрачный вид.
Потом к груди его прижалась,
И вдруг заплакала навзрыд.
Она застыла, вспоминая
Знакомство, первый шумный бал.
И он девицу обнимая,
Их первый танец вспоминал.
Опять в ушах запели тубы,
Кларнеты, скрипки и гобой.
Сомкнулись в поцелуе губы,
Даря блаженство и покой.
Ей стало тесно в мокром платье.
И вот она обнажена.
Его горячие объятья
Им предвкушали ночь без сна…
Луч солнца крался по постели,
Взбираясь на девичью грудь.
Надрывно петухи запели
Ей, предвещая долгий путь.
Она свою избрала долю,
Взяв в руки бомбу как-то раз.
Что ей теперь «народ и воля»,
Познавшей радостный экстаз.
Лежит, отбросив одеяло.
Закрыв глаза, впадая в сон.
Она наивная не знала
Того, что понимает он.
Уйдёт в предание столица.
Всё будет как в кошмарном сне.
В Сибирь отправится девица
На поруганье солдатне.
Как выжить там такой ранимой?
Кончалась сказочная ночь.
Не смог он девушке любимой
По настоящему помочь.
Честь не абстрактная химера.
И подавив в себе тоску,
Он ствол холодный револьвера
Приставил к женскому виску.
Раздались два хлопка из дома,
И револьвер упал на пол.
Их, приняв за раскаты грома,
Никто и усом не повёл.
А утром два холодных тела,
Застывшие в счастливый миг,
Увидел на постели белой
Обескураженный денщик.
До скорого
История проходит предо мной,
Созвездье судеб на крестах и плитах.
Иду я с непокрытой головой
Среди имен известных и забытых.
Вот промелькнул знакомый силуэт.
Дух Афродиты здесь царит незримо.
Под этим камнем больше сотни лет
Жорж Буланже покоится с любимой…
В который раз гудела в мятеже
Толпа людей на улицах Монмартра.
Все прочили в монархи Буланаже,
И называли новым Бонапартом.
Но он не торопился сесть на трон,
Хоть власть плескалась возле ног как Сена.
А был в другие думы погружён,
Склонив перед любимою колено.
Был шелковый платок её в крови.
Сжимали сердце жалобные стоны,
И генерал избрал стезю любви,
Оставив притязания на корону.
Когда влюблён, то выбор очень прост.
Чтоб принести любимой облегчение,
В карете быстрой он её увёз
Подальше от Парижа на лечение.
Продлить ей жизнь ещё на пару лет
Удалось на курорте генералу.
Когда в одном лице весь белый свет,
То этот срок покажется немалым.
Сомкнула злая смерть её уста,
И появилась надпись на граните:
«До скорого», — а в сердце пустота.
В нём было место только Маргарите.
Вернуться к жизни, обрести покой
Нелегкий труд для нашего героя.
Всё меньше становился шар земной,
И сжался до размеров аналоя.
Над ним стоял угрюмый кавалер,
Как будто от забвенья не проснулся,
Когда его холодный револьвер
К виску посеребрённому коснулся.
Так как оборвалась этой жизни нить,
Добавив только надпись над могилой:
«Два с половиной месяца прожить
С большим трудом мне удалось без милой».
Любовь и жизнь порой такой сюжет
Навек упрячет под плитой надгробной,
Что ни один прозаик и поэт
Его не в силах счесть правдоподобным.
Одна на двоих
Сестричка фронтового лазарета
И раненый под Курском капитан,
Влюбились грозовым военным летом
Друг в друга как Изольда и Тристан.
Встречаясь взглядом, позабыв печали,
Про боль войну и общую беду,
Они друг друга страстно целовали
Она во сне, а он в своём бреду.
Несутся санитарные вагоны,
На горизонте зарево горит,
Вдруг коршуном паря над эшелоном
Залаял пулемётом Мессершмитт.
Как тень мелькнула хрупкая фигура,
Глаза девичьи у его лица.
На капитана как на амбразуру
Упала, защищая от свинца.
Но, будучи от ран белее мела
Её столкнул, слабея, а потом
Свалился на неё обмякшим телом,
От пули, закрывая как щитом.
Два сердца навсегда соединяя,
Накрыла их свинцовая волна.
Одна судьба, одна любовь земная
И пуля тоже на двоих одна.
Виват любовь
Ломает, гнёт порядок старый
Хмельной от громких слов народ.
В огне Великого пожара
Горит аристократов род.
В грязи валяется корона
Перед неистовой толпой.
Парик Людовика Бурбона
К ногам скатился с головой.
Тюремный пол усеян знатью
Всех возрастов и всех полов.
Лежат изорванные платья
Среди измятых сюртуков.
Забыта прежняя гордыня.
На грязном сене спит барон,
В его объятьях герцогиня,
В которую давно влюблён.
Пронзённые стрелой Эрота,
Они в плену мирских утех.
Любовь в преддверье эшафота
Святое чувство, а не грех.
Перед грядущим расставаньем
Так радостен последний пир.
У них теперь одно желанье —
Покинуть вместе этот мир.
Рыдает юная фемина,
Ручьи, соленные из глаз —
Его зовут на гильотину,
А ей ещё не пробил час.
Сейчас барон её покинет.
В очах тоска, а в сердце боль.
Вдруг прокричала герцогиня:
— Долой Конвент! Виват Король!
Луи не жаловала дева,
Но знала, что за эту речь
Жестокий кат, кипя от гнева,
Готов снести головку с плеч.
Бессильна смерть пред Купидоном…
Светился счастьем гордый взор,
Когда она, обняв барона,
Шагнула с милым под топор.
Любовь и ненависть
Она девчонка из РАБФАКа,
Он — комсомольский активист.
У них дошло почти до брака,
Когда в страну пришёл фашист.
Ползла железная армада.
Чернело небо от крестов.
И заглушала канонада
Плач матерей и слёзы вдов.
Их словно скот гнали в вагоны.
Вдруг промелькнули перед ней
Чужие серые погоны,
И взгляд, что не было милей.
Он был в мундире офицера
С крестом паучьим на руке.
И стало жалкою химерой
Любовь их — замок на песке.
Любовь к немецкому шпиону
Ей подарил коварный рок.
Её изъяли из колоны.
Бранясь, погнали за порог.
Когда её в комендатуру
Втолкнули, мерзко обыскав,
Облапив девичью фигуру,
Он улыбнулся, рядом став.
Всё те же ласковые руки,
Всё те же нежные уста.
Всё те же сказочные звуки
Струятся, но любовь не та.
Он ночью, страстно обнимая,
Впервые ею овладел.
Струилась нега золотая
В неистовом сплетенье тел.
Мечты всегда реалий краше.
Она лежала холодна.
Как перевёрнутая чаша,
Опустошённая до дна.
Как всё возвышенно и низко,
Когда с тобой любимый враг.
Любовь и ненависть так близко,
Но как непрост короткий шаг.
Он спал спокойным сном младенца
На белоснежной простыне.