Папа с Цыпой отбыли с почестями. Хорст отвез их в аэропорт, и мы все вышли проводить их. Я не помню, где мы тогда расположились, но точно не в Атлантик-Сити, потому что туда-то как раз и летели папа с Цыпой. Они собирались пробыть там пять дней. Многовато, конечно, но папа хотел ввести Цыпу в игру медленно и деликатно. Цыпа ужасно обрадовался, узнав, что в отеле есть бассейн. Он мечтал научиться плавать, как Арти. Разумеется, Арти это польстило.
Вечером цирк закрылся спокойно и мирно, но когда следующим утром Лил пошла положить деньги в сейф, то обнаружила, что вся выручка за два предыдущих дня – около двадцати тысяч долларов – исчезла. Провода сигнализации были обрезаны, а сам сейф – взломан и раскурочен, словно арбуз, который со всей силы швырнули об пол. Допотопная пластиковая бомба, сказал Хорст, причем кустарно сработанная.
На шестой день, рано утром, Хорст поехал в аэропорт встречать папу и Цыпу. В прошлый раз, когда папа вернулся домой из последней поездки, он выглядел ужасно. На сей раз напоминал ходячего мертвеца. Он обнял нас всех по очереди, что было не очень удобно, потому что он держал Цыпу на руках и не отпускал ни на секунду. Сам Цыпа был бледным и тихим. И он не улыбался.
Папа сел в свое любимое кресло и посадил Цыпу к себе на колени. Мы разместились рядом, мама пошла к холодильнику, а Хорст раскурил трубку.
– Вид у вас у обоих совсем измочаленный, – заметила мама.
Папа задумчиво оглядел наши исполненные ожидания лица, и я испугалась, что он попросит нас выйти и будет говорить только с мамой и Хорстом. Его отвлек тихий стук кубиков льда. Мама подала ему высокий бокал с ее фирменным лимонадом.
– Ал, пусть Хорст расскажет про сейф, – произнесла она.
Хорст уже потянулся к трубке, чтобы вынуть ее изо рта, но папа вдруг промолвил:
– Лил, я должен рассказать тебе. Хорст, мне надо выговориться. Я, черт возьми, даже не знаю, что думать.
Хорст взмахнул трубкой, а мама заломила руки, разволновавшись.
– Ты заболел? Что случилось?
– Я едва не потерял Цыпу, – жестко проговорил папа. – Вот что случилось. – Цыпа тихо всхлипнул, и папа погладил его по голове. – Нет, я никогда тебя не потеряю, малыш. Все хорошо.
Я покосилась на Арти, но он, не отрываясь, смотрел на папу и ничего не заметил.
Папа рассказывал долго. Было ясно, что эта история еще не оформилась у него в голове в связанный рассказ. Поначалу все шло хорошо, объяснил он.
– В первый вечер я не делал никаких ставок. Просто смотрел, наблюдал и дал ему время потренироваться. Мы делали так, чтобы хорошие люди выигрывали, а всякие свиньи проигрывались подчистую. Это было забавно. Допустим, какой-нибудь бедный таксист под руку с худосочной женой… и вот их ставка сыграла. Я прямо чувствовал, как они думают: «Ботиночки для малыша». Надо было видеть их глаза, когда я сказал в микрофон: «Двадцать шесть на красное», – и сразу же выплатил их ипотеку за дом. Потом шепнул: «Девятнадцать на красное», – и за двадцать минут у стола с рулеткой оплатил их ребенку учебу в колледже.
– Жирные свиньи с бриллиантовыми зубами бились в истерике, прощаясь со своими денежками. А вскоре связь оборвалась. Я испугался до колик. Вообще никакого ответа. Отошел в уголок и буквально кричал в микрофон, но рулетка крутилась сама по себе. Я бросился к лифту. Думал, может, приемник сломался, или Цыпе вдруг стало плохо, или он там играл со спичками… О чем я только не думал! Миллион вариантов. Но оказалось, он просто заснул в обнимку с жужжащим приемником. Я переодел его в пижаму и уложил в постель, а он даже глаз не открыл. Умаялся, бедняга. Перелет, все дела…
Еще два вечера все шло отлично.
– Я потихоньку вхожу в игру, с сорока тысячами в кармане, Цыпа кушает крендели, каждый день плещется в бассейне и учится плавать. И вот, на четвертый день, я собираюсь играть по-крупному. А там три квартала от казино до отеля. Три квартала – это серьезно, Хорст. Но малыш все равно справлялся. Я водил его туда только раз, однако он справлялся вообще без проблем. Расстояние ему не мешало. И вот я сижу за столом, изображаю волнение над рулеткой, ногти грызу, как положено, и тут подходит какой-то баклан в красном спортивном костюме, с теннисной ракеткой в руке, и встает рядом со мной. Он там ошивался какое-то время, не играл, просто смотрел, и, Хорст, клянусь, я был чист и гладок, как стеклышко. Нигде не прокололся. Никто не мог ничего заподозрить. А этот дятел в спортивном костюме, он был похож на боксера. Широкие плечи, узкая задница. Тощие ножки. Он трогает меня за руку и говорит: «Вам сегодня везет, мистер Биневски». Он называет меня Биневски, хотя в отеле я записался как Стивенс. Молодой парень. С виду опрятный. Короткая стрижка, лицо как попа младенца. Блондин. Какого хрена, Хорст, что я должен был сделать? Сказать ему: «Молодой человек, вы ошиблись. Моя фамилия Стивенс»? Он отводит меня от стола, держа под локоток. Мы выходим в холл, и он говорит: «Да, сегодня вам очень везет, мистер Биневски». А я думаю, это, наверное, здешний штатный детектив. Видимо, те придурки из Тахо разослали мои данные по всем отелям планеты. Он спросил: «Как ваш сынишка?» Голос сладкий, словно цианистый калий. Когда он вывел меня на улицу, я наконец поинтересовался: «Вы работаете в казино?» Он ответил: «Нет, я работаю в более крупной организации». Как-то загадочно, да, Лил? Я уже сталкивался с представителями служб безопасности, но там все было ясно. Никаких тайн и загадок. Но я не хотел впадать в панику, не хотел грубить этому парню, чтобы не напугать Цыпу, который мог слышать наш разговор. А парень спросил, где сейчас Цыпа. Я говорю, Цыпа спит. А он такой: «Вы уверены?» И тут я сорвался с места и побежал со всех ног. Забыл обо всем. Фишки так и остались на столе. Меня чуть удар не хватил… девять раз… пока я добежал до отеля, но Цыпа находился в номере, спокойно сидел и смотрел телевизор, ел сандвич с огурцом, а приемник лежал у него на коленях и не работал.
Я чуть не умер от облегчения. Погладил Цыпу по голове и сел разбираться, что случилось с приемником. Он, похоже, накрылся. В нем что-то сломалось, или его поломали. Я пытался сообразить, в чем там дело, и вдруг Цыпа взглянул на меня и произнес: «Те, другие ребята сейчас придут». Я тупо уставился на него: «Какие другие ребята?» Неожиданно дверь открылась, и вошли трое парней. Цыпа не обращает на них внимания и таскает кружочки моркови с тарелки. Парни совсем молодые. Вроде тех, кто нанимается к нам весной и клянется остаться у нас навсегда, но у них слишком хорошие зубы и слишком правильная речь. Ты знаешь, что в сентябре они вернутся в свои колледжи, но все равно берешь их, хотя они совершают дурацкие ошибки, и бьют себя по ногам колотушкой, и раз в два-три года кто-нибудь из них непременно решает создать профсоюз работников аттракционов и пытается замутить забастовку. Но они не боятся тяжелой работы, и горят энтузиазмом, и не дают заскучать нашим рыженьким.
Папа замолчал и сделал глубокий вдох. Хорст ободряюще закряхтел, не вынимая трубки изо рта, а мама принесла новый кувшин лимонада и наполнила папин стакан. Он отпил чуть-чуть и вздохнул.
– Я был трижды осел, что не взял тебя с нами, Хорст. Эти ребята ввалились в номер, все такие молоденькие, аккуратненькие, как студенты колледжа, и у одного из них был пистолет вроде тех пневматических, из которых мы в свое время пуляли по бродячим кошкам. Один наставляет на меня свою пушку, я сижу, как каплун с откушенной гиком башкой, а Цыпа рядом хрустит морковкой. Тот, который с пистолетом, начинает наезжать на меня, откровенно хамит, а еще один парень проходит в ванную и открывает краны в ванне. Третий отбирает у меня передатчик, срывает с меня микрофон, хватает за грудки, поднимает и ведет к стене, чтобы я там раскорячился и ему было сподручнее обыскать меня.
Потом входит еще один парень, тот самый, в красном спортивном костюме, из казино, и Цыпа делает звук в телевизоре громче. Ему, наверное, было не слышно из-за всей этой возни. Я стою, прижав руки к стене, и смотрю через плечо. Тот мелкий прыщ, который меня обыскивал, держит руку у меня на затылке, чтобы я не рыпался, а парень в красном костюме кивает и направляется в ванную. Шум воды затихает, и они оба выходят из ванной, дятел в красном и тот, кто пошел туда раньше, и который в красном кивает на Цыпу.
У этого красного был пугач. Он привалился к стене рядом со мной, а его подельник подхватил Цыпу на руки. Вот так просто взял и поднял. Я рванулся к нему, но те двое, что были рядом, схватили меня и впечатали в стену. Вот тогда Цыпа понял: что-то не так. Он закричал, и тот, кто его держал, зажал ему рот. А тот, кто стоял рядом со мной, снял ремень и связал мне руки за спиной, а красный запихал мне в рот мои собственные носки, которые взял из комода. И держал меня на мушке, целясь прямо в голову. Они подвели меня к двери в ванную, парень в красном отдал приказ, и тот, кто держал Цыпу, опустил его в ванну, полную до краев, прямо в одежде. Пока те двое возились со мной, он успел завязать Цыпе рот, и…
Папа нервно отпил лимонад и утер пот со лба. Мама смотрела на него, белая как мел.
– И вот Цыпа в ванне по шею, смотрит на меня поверх кляпа выпученными глазами, а я ничего не могу сделать. Парень в красном говорит мне: «Это лишь для того, мистер Би, чтобы вы поняли, как все серьезно». И говорит, чтобы я держался подальше от казино. И не только от этого казино, а вообще от любого игорного дома. Мол, на этой дорожке уже все размечено без меня, так что мне надо вернуться домой и быть паинькой. А затем этот мелкий змееныш заявляет: «А сейчас мы покажем, что произойдет, если вы не поймете намек». Он кивает, и тот урод, который держал Цыпу, начинает топить его в ванной. Цыпа бьется и смотрит на меня, и я рвусь вперед, а потом даже не помню, что было. Наверное, я толкнул парня и сбил его с ног, потому что он отлетел от стены. Цыпа погрузился на дно, а те двое бросились на меня. Красный, кажется, даже ударил меня прикладом.
Затем провал, а когда я очнулся, то оказалось, что я сижу в ванной и тащу Цыпу из воды, а красный стоит надо мной и трясет мокрым пугачом. Его два приятеля хлопочут над парнем, лежащим на полу. Над тем, кто топил Цыпу. Он в полной отключке, из носа и из ушей течет кровь. Они поднимают его и выносят за дверь, красный пятится следом за ними, не сводя с меня глаз. Уже на пороге говорит: «Хорошенько запомните, мистер Би. Больше никаких азартных игр. Ни здесь. Ни где-либо еще».