Справа от меня сидела трепетная старушка, завывавшая на протяжении всего представления. Ее легкие слезы совершенно меня не тронули. Меня потряс сосед слева, человек явно не бедный и знающий себе цену.
В течение нескольких часов сразу после представления, пока я бродил в толпе в парке аттракционов при цирке и даже зачем-то забрел в лагерь допущенных, меня никак не отпускала мысль… я почти верил, что если мне ампутируют руки и ноги, это действительно освободит меня от непосильного бремени бытия. В полночь парк аттракционов закрылся, и как только погасли огни, наваждение рассеялось и я снова обрел способность рассуждать здраво. Я отправился в бар «Усталый странник» в полумиле от цирка и уныло обдумал свое мимолетное обращение в артурианство за стаканом развратно-янтарного бурбона от Рисы Иннес – владелицы заведения. Меня до сих пор била легкая дрожь от голоса этого тлетворного головастика. Я до сих пор чувствовал жар от бедер своих соседей, тесно прижатых ко мне на скамье в переполненном зрительном зале.
Я принял на грудь еще одну порцию живительного снадобья матушки Рисы, и мне вдруг вспомнилось, как мы делали репортаж об извержении Везувия десять лет назад. Мы упросили пилота журналистского вертолета подняться над кратером. Нас мотало в восходящих потоках горячего воздуха, но мы все равно открыли дверь, чтобы сделать хорошие снимки. Старик Сид Лайман уронил свою камеру. Помню, как он упал на колени и начал молиться. Наш Сид-кремень, который шутил и рассказывал анекдоты, снимая братские могилы в Техасе и искалеченных детей на Кипре, непробиваемый Сид Лайман, который отснял столько военной хроники, что этих записей хватит на шесть лет беспрерывного просмотра, этот самый Сид Лайман лишь беспомощно охнул, когда его драгоценная камера выпала из открытой двери вертолета. Все, что он мог сделать в такой ситуации, не считая маленького неприятного происшествия в штанах, – это упасть на колени и по-детски взмолиться отцу небесному, глядя в ревущую яму кипящего камня под нами.
Меня беспокоило, что я не мог вспомнить, смеялся я над Сидом или нет. Если я рассмеялся тогда, над кратером, у меня было предчувствие, что мне придется за это заплатить. Я попросил Рису принести мне еще порцию янтарного нектара, сцеженного из божественных сисек Афродиты. Я очень надеялся, что тогда, над Везувием, мне хватило ума закусить губу.
В записной книжке Норвала лежала подборка газетных вырезок:
«НОЧЬ ГРАБЕЖЕЙ
Санта-Роза, Калифорния
Прошлой ночью в приморском городе Санта-Роза произошла серия ограблений. Пострадал один крупный супермаркет и три небольших продовольственных магазина. Все кражи были совершены в промежутке между 01.00 ночи и 04.00 утра. Начальник городской полиции Уоррен Косенти говорит, что украдены только продукты питания».
«Спокан, Вашингтон
Восемь подозреваемых арестованы в супермаркете «Маккафри» по адресу Уэст-Мэйн-стрит, 114. Задержание произвел полицейский патруль по сигналу тревоги о взломе, поступившему в 02.30 ночи. Подозреваемые, пять мужчин и три женщины, были взяты под стражу прямо в магазине, где они нагружали картонные коробки продовольственными товарами с полок. Все восемь задержанных были безоружны, все в белом. Они отказались отвечать на вопросы полиции. Один из них, очевидно главарь, вручил полицейским записку: «Мы дали обеты молчания. Делайте, что считаете нужным».
Сообщения о том, что у некоторых или, возможно, у всех задержанных не хватало по одному или более пальцев на руках или ногах, пока не подтвердились».
«Спокан, Вашингтон
На пресс-конференции сегодня утром окружной коронер Джефф Джонсон подтвердил, что все восемь подозреваемых в ограблении магазина, совершившие коллективное самоубийство в камерах предварительного заключения в прошлую среду, приняли цианистый калий.
Личности самоубийц до сих пор не установлены. Как полиция, так и Джонсон отказались давать комментарии по поводу слухов, что у каждого из восьмерых подозреваемых не хватало пальцев на руках или ногах».
«Велва, Северная Дакота
Полицейский патруль, прибывший по сигналу тревоги о взломе в супермаркете «Велва Куп», поступившему в 03.00 ночи, обнаружил разбитую витрину и совершенно пустые полки в продуктовых отделах».
Вот еще заголовок, вырезанный из местной газеты города Хопкинса, штат Миннесота:
«ОГРАБЛЕН СКЛАД ПРОДУКТОВОГО МАГАЗИНА
Полиция подозревает бродячий цирк».
На рекламной листовке из тех, что распространились среди артурианцев и рабочих цирка, Норвал Сандерсон подчеркнул следующий абзац:
«…чтобы исключить нехватку провизии в связи с возросшим числом Благословенных, наш Возлюбленный Артуро организовал полевую кухню и специальный столовый шатер, где всякий верный его последователь будет получать горячее трехразовые питание ежедневно. Новообращенным, еще не приступившим к Удалению лишнего, следует получить карточки на питание у руководителей своих групп. Гости и посетители оплачивают обеды из своего собственного кармана по номинальной стоимости продуктов…»
Помню, как я смеялась, когда нашла эту листовку среди бумаг Норвала. Помню, какой у нас поднялся кипиш, когда была напечатана эта листовка. Видимо, мы стояли неподалеку от Хопкинса, штат Миннесота, потому что к нам заявилась местная полиция.
Я помогала Лил скреплять булавками отворот на подоле нового атласного халата, который она шила для Арти. Мы с ней расположились в кухне. Лил поставила швейную машинку на стол. Арти сидел рядом с ней. Я вела по ткани кусочком мела, а Лил подкалывала отворот, держа булавки во рту. Внезапно дверь распахнулась, и в кухню влетели близняшки и Цыпа.
– Там полиция! – выпалили они хором. На лицах близняшек читался неприкрытый ужас.
Цыпа уныло кивнул:
– Папа сердится, очень сердится. Полицейские хотят побеседовать с Арти.
Арти, который привстал для примерки, упал обратно на стул, и ему в задницу воткнулась булавка.
– Черт!
Он резко подался вперед. Элли захихикала, Ифи рванулась к Арти, а я грохнулась с табурета. Запищал радиотелефон. Это был Ал, он звонил из директорского кабинета. Цыпа сказал правду. Папа очень сердился.
Вот тогда-то мы и узнали о грабежах, учиняемых приверженцами Арти. Похоже, они голодали. Многие из них отдали Арти все, что у них имелось, и теперь у них не осталось денег на еду. Они таскались за ним повсюду и не имели возможности зарабатывать. Никто из нас не задумывался о том, как они добывают себе пропитание. Поначалу некоторые пытались проникнуть в столовую для персонала, что приводило в бешенство поваров. Сами сотрудники цирка в лучшем случае выпроваживали прихлебателей из-за стола, а в худшем могли и побить. Повара прикрепили табличку на входе в столовый шатер: «ТОЛЬКО для сотрудников цирка!»
В тот день полиция арестовала пятерых новообращенных и конфисковала старый школьный автобус, в котором они жили. За белыми занавесками в окнах автобуса скрывались горы картонных коробок с консервами, украденными у законопослушных жителей Хопкинса. Полиция держала нас в городе еще два-три дня, и только потом нам разрешили уехать.
Ал нанял еще двух поваров и нескольких разнорабочих им в помощь, купил еще один кухонный трейлер и выделил парочку старых шатров под столовые для приверженцев Арти. Папа буквально кипел от злости, и Арти тоже бесился, что ему приходится тратить деньги, чтобы кормить столько ртов. Норвал Сандерсон делал записи, коллекционировал вырезки и задавал вопросы.
Глава 16Мушиный ковбой и трансцендентальный опарыш
Норвал Сандерсон повсюду совал свой любопытный нос. Ему хотелось знать все. Когда он окончательно надоедал всем Биневски и ему самому становилось скучно наблюдать за ужимками Допущенных, он часами бродил по парку аттракционов, изучая с неослабевающим интересом все, что притягивало его взгляд. Норвал не был нахрапистым или бесцеремонным. Он был маневренным и терпеливым, как вода, текущая по камням.
Его завораживали машины для попкорна и центрифуги для сахарной ваты. Норвал очаровал всех рыжих, проявляя искренний интерес к их работе и к рассказам о себе. Его увлекали механизмы, приводившие в движение аттракционы, и он приставал к механикам с нескончаемыми техническими вопросами.
Сандерсон заводил разговоры с посетителями и узнавал удивительные подробности из жизни шоферов, юристов, сборщиков гороха, поваров, страховых агентов, студентов, заводских рабочих и прочих граждан, отсчитывавших монетки у серсо или стоявших в очереди на карусель.
Наш маленький парк развлечений никогда ему не надоедал. Когда Сандерсон появился у нас в первый раз, он добросовестно прокатился на всех аттракционах. После этого он уже не катался, а лишь наблюдал. Но наблюдал с неослабевающим интересом. После беседы с Сандерсоном каждый сотрудник цирка, даже скромный распорядитель игрового киоска, чувствовал себя настоящим профессионалом и мастером своего дела, потому что Сандерсон очень подробно выспрашивал их о работе и искренне восхищался их навыками и умениями.
Сандерсон умел добывать информацию.
Тогдашние антрепренеры Ала рассказали ему, как правильно организовать дело. В каждом городе непременно найдется окружной прокурор, шеф полиции, мэр или шериф, которому можно сунуть в конвертике сумму, равную выручке от одной подтасованной игры, в качестве профилактики от разбирательств с рулеткой или бросанием бейсбольного мячика. Они сообщили, как лучше развешивать афиши, как выцарапывать лицензии у непробиваемых бюрократов и о прочих хитростях и премудростях управления бродячим цирком.
Новообращенные, раздававшие артурианскую литературу в палатках ПУЧ (Покой, Уединение, Чистота), периодически подвергались расспросам с пристрастием, как проходящая мимо публика реагирует на каждую листовку или брошюрку.
Продавцы из киосков еды и напитков рассказывали о своих наблюдениях, как вкусы сиропов, добавляемых в газировку, разнятся в зависимости от географического положения.