Сандерсон отвечал, что домашние кошки едят костлявую рыбу и не жужжат.
Летний вечер. Мама, почти невидимая в темноте, сидит на складном стуле рядом с нашим фургоном. До нас доносится приглушенный гул парка аттракционов. В белых маминых волосах мелькают отблески огней. Тихая минутка после ужина, когда все домашние дела переделаны и можно чуть-чуть отдохнуть, пока в освещенных шатрах не завершатся вечерние представления.
Я уже поработала зазывалой у Арти, забрала билеты из кассы и тоже могу посидеть отдохнуть в ожидании, когда шатер Арти заискрится финальным радужным светом. По этому знаку я побегу помогать ему после представления. Мама больше не выступает в роли дуэньи на выступлениях близняшек. С костюмами им помогают рыжие. За реквизит отвечает Джонатан Томаини. В погожие вечера мама сидит на улице, дышит свежим воздухом.
Я сижу рядом с ней на таком же складном стуле. Мои ноги, не достающие до земли, вытянуты вперед. Я думаю о своих месячных. Еще в прошлом месяце я не знала, как работает моя репродуктивная система и работает ли вообще. Никаких признаков не проявлялось. Но на этой неделе я стала вполне зрелой женщиной с настоящими месячными, и эта странная перемена во мне, в моем теле занимала все мысли. Если в тебе что-то меняется, значит, все может закончиться. Раньше смерть для меня была просто теорией. Предположением. Теперь же я знала. Я лелеяла свой страх, возвращалась к нему вновь и вновь, словно трогала языком шатающийся зуб.
– Совсем нет комаров, – пробормотала мама. – Благодать.
– Отвали! – донесся из темноты вопль Элли.
– Отвали! Отвали!
– Оставь нас в покое, пожалуйста, – проговорила Ифи умоляющим тоном. – Мы прекрасно справляемся сами.
– Отстань от нас! Не таскайся за нами! Не подходи к нам вообще! Нам не нужна твоя помощь, мы без тебя обойдемся!
Близняшки обогнули фургон и быстрым шагом направились к низкому дощатому настилу, соединявшему все три жилища Биневски. Следом за ними, булькая и сопя, плелась высокая сутулая фигура. Мешкоголовый.
– Мама, скажи ему, пусть он от нас отстанет!
Близняшки прошли мимо нас и направились к своей двери. В темноте распахнулся прямоугольник желтого света, потом дверь захлопнулась, и свет исчез. Мешкоголовый встал перед мамой несуразной высокой тенью, с влажным свистом вдыхая воздух. Голова, занавешенная серой тряпкой, склонилась в сторону фургона близняшек. Мама слегка подалась назад, окинула взглядом его сумрачную фигуру и прикоснулась к моей руке.
– Он понимает по-английски? – шепотом спросила она.
Я пробурчала что-то невразумительное. Мама медленно кивнула. Ее волосы были похожи на серебристое облачко. Мешкоголовый с шумом втянул воздух и выдохнул, словно вздохнул. Потом закряхтел и уселся на дощатый настил. Кажется, он приготовился к долгому ожиданию.
В парке аттракционов включилось чертово колесо. Отсветы его мигающих огоньков заплясали на бледном мамином лице.
– Этот Мешкоголовый, – задумчиво промолвила она, глядя на колесо. – Есть в нем что-то знакомое. Скоро я вспомню.
Насчет Мешкоголового Арти установил жесткое правило. Никто, кроме меня и самого Арти, не должен знать, что Мешкоголовый – тот самый стрелок со стоянки у супермаркета. Цыпу Мешкоголовый пугал, но тот быстро свыкся с мыслью, что ему страшно и ничего не известно. Все остальные решили, будто Мешкоголовый – просто еще один рьяный последователь Арти.
Меня это не удивляло. Обычное дело: если у тебя не получилось кого-то убить, ты становишься его верным рабом и стражем. Мешкоголовый боготворил Арти. Тот его презирал, но обеспечил работой и предоставил возможность почувствовать себя нужным.
Я не ревновала Мешкоголового к Арти, хотя к нему перешли некоторые из моих повседневных обязанностей. Кстати, он справлялся с ними значительно лучше. Раньше, когда Арти принимал гостей, я обычно дежурила в комнате охраны. Теперь там поселился Мешкоголовый. Если я вечно дергалась, ерзала и потела, сжимая в потной ладошке глупый маленький пистолетик, то Мешкоголовый часами сидел на своей хлипкой койке, пристально глядя в зеркальное окошко. Все время, пока Арти находился в своей комнате. Когда Арти выходил, Мешкоголовый плелся следом за ним, пыхтя, как астматик-мастиф, завороженный запахом хозяина. Он ждал за кулисами во время выступлений Арти. Не отходил от него ни на шаг. Сопровождал до шатра и обратно. Также он взял на себя ряд домашних обязанностей. Вытирал пыль, пылесосил, выносил мусор, чистил туалетные баки, а я обихаживала Арти.
Я по-прежнему обслуживала его за столом, содержала в порядке его одежду, делала массаж и подавала ему полотенце после выступлений. Мешкоголовому Арти лишь отдавал приказы, а со мной он разговаривал.
Однажды поздней весной Арти попытался меня расспросить:
– Что замышляют близняшки? В последнее время они меня как бы и не замечают. Ходят все из себя важные.
Он лежал на массажном столе и, прищурившись, наблюдал за моим лицом, пока я втирала масло в его живот.
– Я не знаю. Может, считают, что ты слишком занят своими делами.
Я, стараясь не встречаться с ним взглядом, смотрела на кубики мышц у него на животе.
– Да, я занят своими делами. И они этим пользуются?
– Меня можешь не спрашивать. У меня тоже полно своих дел. Перевернись на живот.
Арти перевернулся, и я принялась растирать ему спину.
– В этом году у них хорошие сборы.
– У тебя всяко лучше. С каждым разом бьешь собственные рекорды.
– У них хорошие сборы и полные залы. Они поменяли свое представление?
– Ифи говорит, теперь они меньше танцуют и исполняют одну песню собственного сочинения.
– Что они замышляют? – Он посмотрел на меня, вывернув шею.
– Не верти головой! Не напрягай мышцы!
Я чувствовала на себе пристальный взгляд Мешкоголового из-за зеркала. Я занялась шеей Арти, и он не стал продолжать разговор.
Если бы Арти на меня надавил, я бы все рассказала. Но он оставил меня в покое. Он натравил на близняшек Мешкоголового. Арти объяснил это так:
– Вокруг полно психов. Помимо общей охраны, близнецам нужен собственный телохранитель. Такие красивые девушки… Всякое может случиться.
На следующий день Мешкоголовый постучался в фургон близнецов и вручил Элли листок, вырванный из блокнота. Ифи наклонилась поближе, чтобы прочитать:
Артуро, Водяной человек, любит вас и прислал меня к вам для защиты. Я буду вашим телохранителем.
Элли поджала губы. Ифи попыталась улыбнуться Мешкоголовому:
– Это очень любезно, но…
– Арти достал меня окончательно! – разъярилась Элли. – Уходи. Скажи ему, что нам не нужен телохранитель. Ни ты, ни кто-либо еще.
Элли захлопнула дверь у него перед носом, а Ифи еще успела сказать:
– Но все равно это очень любезно!
После этого Мешкоголовый таскался за ними повсюду. Когда мы встречались, Элли сверлила меня осуждающим взглядом. Как союзница Арти, я находилась под подозрением. Элли не признавала никаких компромиссов: либо ты с ней, либо против нее. Нейтральных полос для Элли не существовало. Я сидела на капоте грузовика с генератором, полировала дедушкину урну и размышляла о том, что будет, когда Арти узнает об их ночных посетителях за деньги.
Элли рыдала. Ифи, кажется, потеряла сознание, как боксер после нокаута. Они распростерлись на пепельно-розовой атласной постели, омытой розовым светом. Их короткая ночная рубашка смялась и задралась, большой четырехрукий халат висел на стене, закрывая высокое зеркало в шутовском смущении. Элли сморщилась и встряхнула Ифи.
– Мы убежим. Наш цирк – не единственный в мире. Мы найдем чем заняться!
Ифи медленно открыла глаза, и во мне вдруг поселилось тревожное чувство, что мы ошибались: из двух близнецов сильной была Ифи. Ее лицо осталось спокойным, почти безмятежным, но губы сложились в кривую усмешку.
– Не говори ерунды. Ты сейчас в панике. Мы не умеем водить машину. Не сможем скрываться. Мы слишком заметные.
– Можно поехать к маминым сестрам в Бостон! Можно спрятаться в товарном вагоне! – Элли пребывала в той фазе отчаяния, когда страх сменяется яростью.
Ифи слегка отодвинулась от нее:
– Успокойся, Элли.
Мешкоголовый преследовал близняшек несколько недель. Это мешало им принимать у себя посетителей – ценителей эротической новизны (обычно такие визиты случались один или два раза в месяц). Пришлось все отменить. Но Джонатан Томаини, который вначале громко кричал, что сутенерство унизительно для его тонкой артистической натуры, уговорил их принять одного особого клиента, несмотря на риск. Он привык получать свои десять процентов с прибыли.
– Это не просто какой-нибудь губернатор штата. О его богатстве ходят легенды. Когда я понял, кто это… в смысле, он приходил на выступления три дня подряд. Вы его околдовали. Он не просто заинтересован. Он влюблен. Я узнал его в лицо, но не мог вспомнить имя. Он сразу все понял, как только я подошел со своим предложением. Истинный джентльмен. Человек восприимчивый и утонченный. Он избавил меня от унижения обсуждать специфические подробности. Сам предложил цену. Десять тысяч долларов! Думаю, ради такого нужно постараться.
Элли согласилась из чисто бунтарского противоречия. Ее не интересовали ни деньги, ни миллионеры. Элли возмущало, что Арти мешает ей жить так, как хочется.
Лишь через несколько дней, после долгих раздумий я поняла, что случилось в ту ночь. Все было спланировано очень тщательно. Целую неделю близняшки ложились спать рано, чтобы усыпить бдительность Мешкоголового. В тот роковой вечер они погасили свет в обычное время и стали ждать.
Предполагалось, что Томаини отвлечет Мешкоголового: пригласит в свою холостяцкую берлогу, угостит пивом и заведет разговор по душам.
– Попроси его рассказать о себе, – посоветовала Элли. – Он пишет так медленно, что это займет не один час. Попытайся напоить.
Высокопоставленный гость явился в назначенное время, был встречен радушно и уже предвкушал удовольствие.