- Да, - Филип встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате. Если бы я знал другой выход!
- Он есть. Ты сам должен оперировать.
- Это невозможно!
- Но ведь ты же уже делал это и раньше.
- Да, но только на посторонних мне людях. Но ведь это Дебора... - Он с силой сжал руки в кулаки. - Я не могу!
- Но у тебя нет иного выбора. Это ее единственный шанс.
- Я боюсь.
Лесли глядела на него в изумлении.
- Но ведь ты протеже самого Зекера. Тебя все считают его преемником. Так какое же ты имеешь право говорить, что ты не справишься!
- Я этого не говорил, - возразил Редвуд. - Я сказал лишь то, что не могу оперировать Дебору. - Он обхватил голову руками. Кого угодно, но только не Дебору.
Глядя на его низко опущенную голову, Лесли испытывала жгучую потребность хоть как-то утешить его. Но она была не в праве сделать это сейчас, так как для того, чтобы к нему вернулась прежняя уверенность она должна была заставить его поверить в собственные силы. И тогда Лесли сказала: - Я очень довольна, что Марта Робертс не может услышать тебя сейчас!
- А она-то здесь при чем?
- Помнится, когда-то ты очень осуждал ее за то, что она позволила своим чувствам взять верх над разумом хирурга. А сам ты сейчас делаешь то же самое!
- И ты осуждаешь меня за это?
- Я вовсе не осуждаю тебя за то, что ты чувствуешь - а только за то, что ты вот так безвольно поддаешься этим своим чувствам. Ты трус, Филип! и хотя ей стоило большого труда произнести эти слова, но она испытала чувство триумфа, увидев, как гневно вспыхнуло его лицо.
- Ты не имеешь права так говорить! - он грохнул кулаком по столу.
- Сделать операцию Деборе - твой долг, - решительно ответила ему на это Лесли. - Это твой долг. И это все из того, о чем ты сейчас должен думать.
Он снова устало опустил голову, и чувствуя, что ей больше нечего сказать, Лесли напряженно ждала. Наконец он откинулся на спинку кресла, лицо его было очень бледным, но движения были размеренными.
- Скажи операционной сестре, что я буду оперировать сегодня вечером. В семь часов. - Лесли была уже у двери, когда он сказал ей вслед: Возможно, ты сможешь ассистировать мне? Или что, не хочешь видеть труса за работой?
Она обернулась.
- Я не имела это в виду. Я сказала так, просто чтобы...
- Теперь я понимаю, - чуть заметно улыбнувшись, пребил ее Редвуд. Спасибо тебе за помощь.
В семь часов того же вечера Лесли вошла в операционную. Нервы у нее были напряжены до предела, и ни одна самая мельчайшая подробность не могла ускользнуть от ее внимания: сверкающая сталь инструментов, белые эмалированные подносы на блестящих тележках, разложенные рядами марлевые салфетки. Анастезиолог был занят своим оборудованием, и оторвался от него лишь только когда распахнулись двери, и в операционную ввезли Дебору. Но неужели это неподвижная фигура и была той самой Деборой, с которой она разговаривала сегодня утром? Теперь это был просто пациент, просто один из многих пациентов.
Филип вышел из комнаты хирургов, на нем был зеленый халат, и маска скрывала его лицо. Видны были лишь одни глаза, и хотя они глядели на Лесли, у нее было такое ощущение, что будто он не видит ее. На мгновение все замерло, люди в белых халатах, стоявшие в кругу яркого света казались теперь высеченными в мраморе изваяниями. Затем он взял из рук операционной сестры скальпель, и уверенным, непрерывным движением, сделал первый надрез.
Медленно тянулись часы, и белый свет ламп над головой немилосердно жарил, словно раскаленное тропическое солнце. Восемь часов. Десять часов... одиннадцать... жара была невыносимой, и медсестре все чаще приходилось выходить вперед, чтобы вытирать пот, ручьями стекавший у Филипа по лицу. Но он ни на мгновение не поднял головы от стола, и Лесли восхищалась силе и изяществу движений его исцеляющих рук. И этот человек говорил о том, что ему страшно!
В четверть двенадцатого он взглянул на медсестру.
- Тампоны собрали?
Операционная сестра кивнула в ответ, и через несколько мгновений он наконец выпрямился, и стащив с себя маску, устало вышел из операционной. Дверь, ведущая в комнату для мытья рук, закрылась, и Лесли, после непродолжительного раздумья, решила не ходить за ним; иногда человеку необходимо побыть одному, и она чувствовала, что это как раз тот случай. Сняв с себя маску и халат, она отправилась в палату Деборы.
Девушка лежала в окружении аппаратуры, использование которой по сле операции стало теперь уже привычным делом: из стены рядом с кроватью была выведена кислородная трубка, которая могла быть использована при первой же необходимости, капала капельница с физиологическим раствором, из-под одеяла были выведены дренажная трубка, и стенки стеклянного сосуда, в который был опущен ее конец, уже окрасились красным...
Тихо переговорив с ночной сестрой, отдав ей последние распоряжения, и сказав, что если что-нибудь понадобится, то она будет у себя. После этого она отправилась в свою квартирку, легла на постель, не имея сил даже на то, чтобы раздеться.
Сегодня вечером она стала свидетелем того, как сила воли одержала победу над страхом; она видела, как человек боролся сам с собой, и вышел из этой битвы победителем, и она тоже не могла больше скрывать сама от себя правду о своих собственных чувствах. И пусть, потом, в будущем, она еще не один раз станет корить себя за это признание, все равно, сейчас - вот в этот самый момент - ей хотелось всецело владеть и наслаждаться этим сокровищем. Она была влюблена в Филипа Редвуда!
* * *
На следующее утро Лесли проснулась с головной болью и в конце концов ей удалось заставить себя встать с постели, размышляя при этом над тем, что именно имели в виду сочинители песен, утверждая, что нет ничего прекрасней, чем любовь. Позавтракав без аппетита, и проводив Бобби в школу, Лесли поспешила в ту самую палату, что находялась рядом с квартирой Филипа, и действия ее почти в точности повторяли то, как она поступала накануне.
Дебора Редвуд все еще была без сознания. Лесли взяла в руки карту, повешенную на спинке кровати, и мельком взглянув на нее, перевела взгляд на медсестру.
- Я вижу, миссиз Редвуд пришла в себя в пять часов утра. Почему меня не позвали?
- Потому что в это время здесь был мистер Редвуд. Он пробыл тут всю ночь, и ушел только что, незадолго до вас. Вместе с сером Лайонелем Бруксом.
- Меня сейчас ждут другие пациенты. Если что-нибудь будет нужно, позовите меня.
Лесли действовала точно по ставшему уже таким привычным ей утреннему распорядку, но где-то ближе к обеду Аксель Бертью, снова вернувшийся к исполнению своих обязанностей, с беспокойством взглянул на нее.
- Ты кажешься очень бледной, Лесли. Может быть ты плохо себя чувствуешь?
- У меня немножко болит голова. - Сделав над собой некоторое усилие, она все-таки сумела снова взять себя в руки. - Ничего, скоро пройдет. А вот ты как?
- Спасибо, много лучше. Но у тебя такой вид, как будто ты в самом деле собираешься заболеть. Может быть тебе принести что-нибудь из аптеки?
- Нет, спасибо. После обеда со мной все будет в порядке.
Когда она вошла в столовую, Аксель и Ричард уже сидели за столом, обсуждая между собой сделанную Деборе операцию.
- Я бы все отдал только за то, чтобы только быть там, - говорил Ричард, - но шеф даже слушать об этом не пожелал. - Он придвинул Лесли стул. - Ты впервый раз видела, как он оперирует?
- Нет, впервые это было еще в больнице Святой Катерины.
Ричард набрал полный рот картошки.
- У него, должно быть, просто стальные нервы - или их вообще нет! Черт возьми, а вот я бы никогда не осмелился бы оперировать свою жену. А вдруг с ней что-нибудь случилось бы! При таком раскладе, как у них, наверняка нашелся бы кто-то кто начал бы утверждать, что он устроил это намеренно.
- Тебе обязательно именно сейчас примерять к себе роль завзятого сплетника? - строго оборвала его Лесли. - Когда-нибудь твой язык все же доведет тебя до беды.
Ричард удивленно взглянул на нее, но у него все же хватило присутствия разума на то, чтобы тут же виновато опустить глаза.
- Извини, - еле слышно пробормотал он. - У меня даже в мыслях не было ничего подобного.
Осознав, что ее реакция оказалась суровее, чем он ожидал в ответ на свое замечание, Лесли тронула его за руку.
- Бедный Ричард! Похоже, что тебе так и придется всю свою жизнь нести этот крест - мириться с обществом окружающих тебя сварливых женщин.
- С вашего позволения, я бы сказал об этом в единственном числе, ответил он. - Потому что другая женщина ведет себя вполне сносно.
- Ты хочешь сказать, что вы с Пат так и не поругались снова? - в насмешливом удивлении переспросила она.
- Точно так, - усмехнулся он. - Вообще-то сегодня после обеда мы с ней снова встречаемся. Редвуд не допускает меня еще до работы, так что мне ничего не остается, как совершенствоваться по части катания на лыжах.
На глазах у нее навернулись непрошенные слезы.
- Как это мило с твоей стороны, что ты развлекаешь ее, в то время как я сама не имею возможности этого сделать.
- А плакать из-за этого вовсе незачем, - сказал он. - Не беспокойся за меня. Мне это совсем не в тягость.
Но только унять катившиеся по щекам слезы было невозможно, и бормоча извенения, Лесли отодвинула свой стул и вышла из-за стола.
- Знаете, мне что-то совсем не хочется есть. У меня была очень тяжелая ночь. Я думаю, что лучше мне пойти и прилечь ненадолго.
Она поспешно вышла, и только уединившись в своей небольшой квартирке и чувствуя непомерную усталость, разрыдалась в голос, после чего ей все же стало немного легче. Это позволило ей, умывшись холодной водой, продолжать оставаться на работе весь остаток того дня.
Семьдесят два часа, после того, как Деборе была сделана операция, были критическими, и вся клиника жила в тревожном ожидании. И прежде, до этого, пациенты нередко оказывались на грани между жизнью и смертью, но только на этот раз речь шла о жене самого Филипа Редвуда, и это делало ситуацию еще более драматичной.