Блэкстон оставил Стивенса и пошел дальше через гостиную и кабинет Джорджа Хаммерсли и вскоре оказался возле спальни Виолетты. Он прислонился к стене. Неделю назад он отказался последовать за леди Ревенхерст в ее спальню. Но если бы сейчас его позвала Вайолет, он бы точно согласился.
Она же тем временем уже погасила свет. Впрочем, это не означало, что она спит. Наверняка лежит и с открытыми глазами обдумывает исчезновение Фрэнка. Что ж, пожалуй, он сможет направить ее энергию в нужное русло. Ему было обидно, что она ему не доверяет и осуждает его. Но когда он сел рядом с ней на банкетке, он почувствовал, что она по-прежнему испытывает к нему нежные чувства. Когда высший свет Лондона ополчился на него, он был к этому готов. Но когда его возненавидела Вайолет, Блэкстону стало не по себе.
Он усмехнулся, вспомнив о том, с чего все начиналось. Он чувствовал возбуждение в ее присутствии, уже когда ей исполнилось тринадцать и платье еще не так сильно обтягивало грудь.
В те времена их семьи и представить себе не могли, что из их дружбы вырастет нечто большее. Он был старше и дружил с ее братом. Она же была открытым неопытным и раздражительным подростком, предпочитавшим проводить время за книгами, нежели в компании старшего брата. Когда он впервые увидел ее, Виолетте велели удалиться в свою комнату, чтобы не мешать брату штудировать лекцию по экономике.
С годами ее большие черные глаза стали проницательными и умными. С каждым новым визитом в этот дом Блэкстон видел, как она вырастает в хрупкую красавицу с роскошной грудью и шикарными темными волосами. Сегодня ее волосы были забраны кверху, а тяжелые кудри обрамляли лицо, но он любил, когда они лежали ниже, на груди.
Вайолет всегда возбуждала его не столько своей внешностью, сколько своим опасным и необузданным желанием все знать. И к этой жажде познания и неистребимому любопытству прибавлялось устойчивое нежелание слышать «нет» в ответ. Когда он понял это, то стал держаться от нее подальше.
Какое-то время это ему удавалось. Но однажды он приехал на каникулы. Казалось, что весь мир лежит у его ног, хотя ему исполнилось всего семнадцать. Он был достаточно неосторожен, чтобы возбудиться в ее присутствии.
— Покажи! — велела она.
Он вовсе не собирался ей ничего показывать, но, с другой стороны, хотелось удовлетворить ее любопытство и избавиться от странной власти, которую она имела над ним. Он взял ее руку и приложил ладонь к набухшей ширинке.
— Обычно, когда начинаешь говорить о какой-нибудь ерунде, Вайолет, все проходит.
Вот только все вышло совсем наоборот. От прикосновения руки Виолетты он еще сильнее возбудился. Блэкстон потерял рассудок, а Вайолет не только не сопротивлялась, но, напротив, проявляла всяческий интерес. Тогда от непоправимой катастрофы их спасла гувернантка Виолетты, Августа Лаундес. Она вовремя появилась, и они отскочили друг от друга. Августа предложила Виолетте в следующий раз, когда захочет узнать что-нибудь, выбирать источник информации более тщательно.
Затем в свои цветущие семнадцать Вайолет захотела узнать, как работают банковская система и финансовые механизмы. А после того как Блэкстон ей объяснил, она решила узнать, в какие отверстия он совал свой пенис. Она называла его именно так. Блэкстон смутился и, откашлявшись, поинтересовался, с какой стати ее волнуют такие вещи. Она ответила, что он просто не мог не попытаться хоть раз. Тогда он спросил, почему ей в голову вообще пришла эта мысль. Вайолет призналась, что нашла в комнате у отца древнегреческую книгу с иллюстрациями, где все это было подробно изображено.
Блэкстон напомнил себе, что в их юношеской страсти виновна была не одна Вайолет. Уж так случилось, что он с юности испытывал возбуждение из-за разных женщин. И всегда оно было разным. Иногда оно возникало постепенно, а иногда накатывало вмиг. Когда он хотел удовлетворить женщину, то мог возбудиться очень быстро. Впрочем, этот навык пригодился ему значительно позже, когда они уже не общались с Виолеттой.
Сейчас, стоя во тьме перед спальней Виолетты и испытывая непреодолимое желание, он вспоминал об их уговоре и думал, что на этот раз страсть Виолетты все знать может убить их обоих.
Глава 7
Мне искренне жаль… что этот негодный джентльмен по стечению обстоятельств связан с вами.
Но я надеюсь, вы не возражаете… ведь вам нечасто приходится общаться с ним. Так что не утруждайте себя понапрасну.
Шляпный бутик мадам Жирард располагался в самой выгодной части Лестер-сквер. Встречали гостей длинные двойные двери зеленого цвета с диковинными витражными вставками. Внутри вдоль стен и до самого потолка стояли полки с творениями мадам Жирард. Между ними уютно пристроились зеркальные кабинки с обитыми дорогой тканью пуфиками, на которых могли сидеть покупатели, выбирая подходящую модель.
Когда они вошли, Вайолет принялась сердито шептать на ухо «жениху»:
— Фрэнк пропал, а мы по магазинам разгуливаем?
Они разбились на две группы, и отец повел принца и джентльменов осматривать две главные, с его точки зрения, достопримечательности Лондона: Королевскую биржу и банк Хаммерсли. А Блэкстон и Вайолет повели графиню по магазинам.
Вайолет едва могла припомнить первую половину дня. Блэкстон появился перед ней, едва она вышла из спальни. Они ушли сразу после кофе. Принц желал видеть превосходных белых скакунов из ближайшей конюшни. Затем они обошли лондонские площади, церкви, дворцы. Каждый раз, глядя на памятник, принц непременно воздавал хвалу английским героям.
Блэкстон оказывался рядом каждый раз, когда нужно было перейти мостовую или спуститься с ландо. Он угадывал время и место, когда был нужен ей. Ей даже не приходилось ждать, когда он подаст ей руку. Вайолет, привыкшая выходить из дому в сопровождении слуг, сейчас чувствовала бы себя беспомощно, если бы не Блэкстон.
А вот графиня не просто пользовалась помощью лорда, но и откровенно заигрывала с ним, подмигивая, вздыхая и краснея по поводу и без.
День казался Виолетте бесконечным танцем со всегда бодрым партнером. Музыка никак не смолкает, и они вынуждены кружиться по залу. Что ж, правительство будет довольно тем, как Блэкстон относится к своему долгу.
В шляпном бутике знали титулованных гостей в лицо, судя по тому, как персонал кинулся их обслуживать. Мадам лично вышла к ним, поклонившись графине и послав служанку взять у Виолетты плащ, шляпку и перчатки. Вайолет уступила Блэкстона графине, ей хватало суеты персонала вокруг нее. Ее тут же усадили на обитый шелком пуфик и предложили на выбор несколько напитков. А уже через минуту принесли первую соломенную шляпку с легкомысленным пером, глядя при этом на Блэкстона в ожидании одобрительного кивка.
Блэкстон лишь однажды бросил на «невесту» взгляд, обещающий кровавую месть, если она вдруг забудется и выйдет из своей роли. Ей стало смешно, и она переключилась на очередную шляпку из шелка шоколадного цвета с игривыми матерчатыми розочками сбоку. Она даже решила, что шляпка ей подходит: просто и дорого. Она дала знак продавцам, чтобы отложили этот образец.
Час спустя они расплачивались за покупки, и мадам Жирард поджала губки, когда графиня попросила прислать чек ее мужу в отель «Милуэрт» в конце недели. Графиня искренне удивилась реакции мадам и поинтересовалась у Блэкстона, каков порядок расчетов в Англии.
Колокольчик на входе звякнул, и мадам Жирард пошла встречать новых посетителей. Среди вновь пришедших были Арабелла Янг и подруга Пенелопы Фрейн, леди Чалфонт. Арабелла кивнула Виолетте, и взгляд ее устремился к Блэкстону.
— Леди Чалфонт. — Он подошел к ней и поцеловал ручку. — Ваше присутствие здесь подтверждает наш хороший вкус. Позвольте представить моих спутниц. Вы ведь знакомы с мисс Хаммерсли. А это ее гостья, графиня Рицин из Молдавии.
Блэкстону удалось вернуть расположение мадам Жирард, и уже скоро, радушно попрощавшись с леди Чалфонт, Блэкстон под локоток выводил сконфуженную графиню из бутика. Вайолет представила, как скоро новости достигнут ушей Пенелопы. Не позднее, чем через полчаса, герцогиня будет знать, что Виолетту и Блэкстона видели вместе.
Можно отправляться домой и бросать пригласительные билеты на благотворительный бал в огонь.
Нат Уайлд был на задании далеко от клуба Голдсуэрди. Он знал эти трущобы еще с мальчишеских лет. За белой церковью с высокими куполами он свернул направо и прошмыгнул вдоль приходской школы для девочек в проулок, выходящий у опиумной лавки на шумную Найтинген-лейн и далее по извилистой Хай-стрит вышел к Лондонским докам. Кто-то мог подумать, что лорду Блэкстону досталась лучшая часть работы: катайся себе в ландо с благородными дамами, и все. Но Нат видел перспективу в своей работе. Скорее всего, именно он найдет Фрэнка Хаммерсли.
По улице катили груженые телеги и кареты, под которыми дрожала земля, и Нат жался к белокаменным стенам дока. Элегантную одежду он оставил в клубе. Вместо нее он надел простой шерстяной сюртук и твидовую кепку с большим козырьком, который скрывал большую часть его лица. Уайлд изменил походку и манеру поведения, чтобы соответствовать потрепанной одежде. Порыв ветра бросил в лицо резкий запах паленого табака. На берегу Темзы бракованный товар горел день и ночь. Каждый порыв ветра приносил новые запахи: кофе, специи, серная руда, угольная пыль.
День, проведенный в доках, мог лишить нормального человека обоняния.
Информаторы Голдсуэрди сказали, что корабль, на котором прибыли принц и его свита, привез испанские вина и цейлонский чай. Бочки с вином сгрузили и отправили в хранилище под доками. Чай продали компании «Варин и сыновья». Нат выбрал маршрут и шел по следу, минуя дом за домом. Если кто-то хотел держать Фрэнка Хаммерсли подальше от чужих глаз, то лондонские доки были подходящим местом. Но похитители не догадывались, что правительство уже в курсе.
Чувствуя себя невидимкой, Нат пробирался вниз по улице в тени стен дока. Загорелые матросы всех мыслимых и немыслимых национальностей шли мимо, разговаривая на разных языках. Здесь в лавках и магазинчиках они могли купить все, что только может пожелать моряк после долгого плаванья: еду и вино, медные секстанты и бухты канатов. Им не было никакого дела до Ната или какого-нибудь пьянчуги, который попадался им на пути. Хотя иногда ради монеты они могли сбить с ног совсем пьяного и отобрать деньги. Если похитители Фрэнка переместили его с корабля в один из этих домов, он стал недоступен, как корабль на швартовке или бочонок вина в погребе. Как они переместили его с корабля под носом у таможни — это уже другой вопрос. Здесь всплывал иной вариант, который тоже не оставили без внимания в правительстве: Фрэнк Хаммерсли сам мог пожелать испариться. Никто не говорил этого в открытую, но Нат работал на Голдсуэрди уже больше года и многое понимал без слов.