– Закрой глаза.
Она подчинилась, и уголки ее губ при этом слегка приподнялись – хороший знак.
– Я скажу, когда можно открыть.
Черт, кажется, никогда в жизни Бун так не нервничал: в конце концов, в ближайшие минуты решится его будущее.
Бун помог Сисси выйти из машины и по гравийной дорожке подвел к простой деревянной двери, предупредив:
– Не подсматривай!
Когда Бун открыл дверь, изнутри вырвался аромат кедра. Они вошли в комнату, и тогда он наконец сказал:
– Открывай.
Сисси проморгалась и с удивлением обнаружила, что находится в маленькой комнате с одной двуспальной кроватью и тремя заправленными койками у стены. Утром Бун растопил здесь печь, установил столик и развесил повсюду белые китайские фонарики. Теперь в помещении стало очень уютно. На столике стояли две незажженные свечи, бутылка шампанского и два бокала.
– Родители этим домиком больше не пользуются, а я сюда иногда заезжаю.
Бун повесил свое пальто на крючок возле двери, а Сисси так и не сняла.
Он достал спички, зажег свечи и выдвинул для нее стул.
– Прошу, садись.
Сисси выглядела растерянной, но все же села на предложенный стул прямо в пальто.
Бун открыл шампанское, наполнил бокалы и один протянул Сисси.
– Я привез тебя сюда, чтобы кое-что рассказать, кое-что очень важное для меня.
Он тоже сел, и Сисси нерешительно предложила:
– Ну… говори, я слушаю.
Бун поднял свой бокал.
– Давай сначала выпьем.
Сисси была приятно удивлена, когда попробовала шампанское – восхитительное на вкус и явно дорогое. Бун даже не почувствовал, что пьет: в отличие от нее ничто не могло доставить ему наслаждение из-за грядущего разговора.
– Ты когда-нибудь задавалась вопросом: почему я не хожу в библиотеку? – начал он издалека.
Сисси замерла.
– Нет, но было бы интересно узнать.
– Держу пари, ты порицала меня за невежество.
Она покачала головой.
– Я не вправе осуждать кого бы то ни было за то, что он не ходит в библиотеку.
– Не лукавь, Сисси. Ведь это явно не плюс в мою пользу, не так ли? Когда ты представляла себе потенциального партнера, вряд ли хотела бы такого, кто не читает.
Она задумалась, сделав еще глоток шампанского.
– Хорошо, пусть так. Я вижу с собой образованного мужчину, с которым есть о чем поговорить, в частности обсудить книгу. Мне трудно представить себя с… футболистом. – Она поморщилась. – Вот так я бы сказала, если бы была снобом. Но мне нравится футбол, особенно с тех пор, как я поняла, что тоже могу неплохо играть.
– Не отклоняйся от темы! – Бун адресовал ей нарочито серьезный взгляд, и Сисси усмехнулась. – В конце концов, у каждого свои интересы и не всегда они совпадают с интересами другого.
Как ни старался Бун подойти к нужному разговору, пока не мог: не позволяла многолетняя привычка охранять свою тайну.
Он поднялся и, отвернувшись к окну, окинул беглым взглядом высокие сосны, охапку дров у стены дома, хмурый небосвод в надежде, что знакомый пейзаж придаст ему уверенности.
– Бун?
Он заставил себя обернуться.
– Чтение для меня – большая проблема, – сумел он наконец выдавить.
Сисси удивленно открыла рот, но прежде чем успела хоть что-то сказать, Бун продолжил:
– А в окружении книг и того хуже: это все равно что побывать в Диснейленде и не иметь возможности покататься на аттракционах.
Ну вот, осталось только произнести то самое слово… Но Сисси опередила его:
– У тебя… дислексия?
– Именно.
– Уверен?
– Да.
– А какой у тебя уровень чтения? – спросила она мягко, но настойчиво, как и положено профессионалу, который в ней заговорил.
– Как у ученика четвертого класса.
– О, ясно. – Сисси, конечно, не упала в обморок, но явно была близка к этому.
– С шестого класса в свободное от школы время со мной занималась замечательная учительница миссис Каррисон. Она помогала мне, но так, что никто ни о чем не догадывался. И моим родителям она пообещала хранить наш секрет от всех, даже от других учителей. Но случилось так, что, когда я перешел в выпускной класс, она умерла.
Сисси не знала, что сказать, и глотнула еще шампанского.
– Уверен: учителя видели, что со мной что-то не так, но миссис Каррисон помогала мне с уроками, поэтому в школе я хоть и не блистал, но и не тащился в отстающих. Не знаю, как закончил последний класс без нее. Кроме тебя, об этом знают всего три человека: мои родители и Элла. В последнее время именно Элла помогала мне с документами и письмами.
– Так вот зачем ты к ней ездил?
– Да. И мне пришлось выбирать: или оставить тебя, или во всем признаться. Прости. Я смирился со своим недостатком, но мои родители – нет, и я боялся, что ты тоже будешь смотреть на меня как на ущербного. Этого я не смог бы вынести. – Немного помолчав, Бун добавил: – Элла же просто хотела защитить меня, как верный друг.
Сисси подошла к нему.
– Мне надо бы разозлиться на тебя за то, что ничего не сказал мне. А как же доверие?
Бун положил руки ей на плечи.
– Именно поэтому я и приехал к тебе сегодня: чтобы во всем признаться.
– И я рада, что ты наконец решился.
– Надеюсь, что не вызвал у тебя жалости.
– Нет, скорее понимание. – Сисси внимательно взглянула на него. – Твои родители, думаю, не совсем верно отнеслись к этой твоей особенности.
Бун горько усмехнулся:
– Это же позорное пятно.
Она взяла его руки в свои.
– Ну, я так не считаю, да мне это и безразлично.
– О, неужели? – Бун сжал ее ладони.
– Да. Ты не должен чувствовать себя ущербным, тем более со мной. Я готова помочь тебе с чтением, если ты не против.
– Буду рад!
Бун наконец ощутил себя свободным, открытым. Теперь настало время для поцелуя, потрясающего поцелуя, который заполнил бы пустоту, образовавшуюся вокруг Буна в тот день, когда его покинула Сисси.
Наконец они отстранились друг от друга, и Сисси улыбнулась, глядя на него:
– Я так счастлива.
Сердце Буна забилось еще быстрее.
– Это я безумно счастлив!
Она потянулась к нему, и они снова слились в поцелуе – сладком, сочном, как праздничный пирог.
– На улице прохладно, но я знаю отличное местечко для поцелуев, от которых станет теплее, – сказал Бун. – Давай проверим?
Ну кто откажется от дополнительной порции пирога?
Надев пальто, Бун взял с койки сложенное одеяло. Сисси застегнулась и с готовностью подала ему руку. Он повел ее в маленькую скрытую высоко в горах рощицу, откуда весь Кетл-Ноб был как на ладони, а вдалеке смесью коричневого, серого и черного виднелся Ашвилл.
Бун расстелил одело, они уселись на него и прижались друг к другу.
– Хочу приходить сюда как можно чаще, – мечтательно проговорила Сисси, положив голову ему на плечо, – чтобы увидеть отсюда наш город зимой, весной, летом и осенью. Сейчас я чувствую себя героиней какого-то романа. Я Джейн Эйр на йоркширских пустошах; Лога Инглз – в степях; Элизабет Беннет в саду Пемберли.
– Пемберли?
Сисси рассмеялась.
– Не хочу пугать, но я собираюсь тебя лечить. Торопиться мы не будем, но все эти романы прочитаем.
– Но это же дамское чтиво!
– Мне безразлично, что ты об этом думаешь! – рассмеялась Сисси. – Это классика, и ты должен ее знать. А потом, обещаю, мы перейдем и к более современным авторам, таким как Дик Фрэнсис: убийства, беспорядки, мистика и так далее.
– Вижу, ты все уже решила за меня.
– Почему бы нет?
Она легла на одеяло, и Бун прилег рядом. Близился закат, и небо над их головами приобрело фиолетовый оттенок.
– Ты как-то приглашала меня в джакузи, помнишь?
– Да, приглашала.
Оба засмеялись.
Бун навис над Сисси, откинув с лица волосы, и пробормотал:
– Не могу поверить, что бывают такие библиотекари, причем самый сексуальный из них сейчас здесь, со мной.
Она улыбнулась:
– Да, тебе определенно повезло: ты счастливчик.
– Согласен. И не только потому, что возглавляю твой список особых читателей.
– Вообще-то это особая привилегия, но ты счастливчик, потому что заботиться о тебе буду я лично.
Сисси смотрела ему в лицо, и глаза ее были полны желания. За внешней умиротворенностью Бун видел в ней жажду борьбы, борьбы за него. Сисси оставалась бойцом и никогда не сдавалась. Бун теперь с уверенностью мог заявить, что она сделает все, чтобы помочь ему, чтобы быть с ним, заниматься любовью.
В этот момент Бун понял, что никогда не смог бы быть ни с кем другим, кроме нее, но не знал, как сказать ей об этом. Однако сказать было необходимо. Ведь открыл же он ей свой секрет, о котором никогда и никому не рассказывал из-за страха быть отвергнутым.
Как хотел бы знать Бун, что сейчас происходит в голове Сисси. Это помогло бы ему разобраться с собственными эмоциями. Он сходил по ней с ума, это факт, но что, если это чувство вызвано лишь благодарностью за то, что Сисси приняла его таким, какой он есть? Да, Элле тоже был известен его секрет, но она знала его с детства и, вероятно, привыкла не замечать недостатков.
Да, признаться в любви непросто, хотя Бун был уверен, что его чувство настоящее. Но как быть, если любимая женщина мечтает об идеальных героях из книг, на которых он совершенно не похож?
Бун решил, что подумает об этом позже, сейчас его внимания требовали груди Сисси.
– Прохладно, – сказал Бун, расстегивая ее рубашку.
Она усмехнулась.
– Нам нужно придумать название такому времяпрепровождению. Как тебе такое: «Секс на улице в холод»?
Бун принялся дразнить ее сосок языком, греть своим горячим дыханием, и ахнув, она добавила:
– Или, может, больше подойдет «Секс полярных медведей»? Но в таком случае тебе придется полностью раздеться.
– Серьезно? – Бун накрыл другую грудь рукой.
– Конечно.
– Согласен. Давай на счет «три». Раз, два, три.
Они сели и наперегонки принялись сбрасывать одежду, сопровождая свои действия восклицаниями и смехом. Совершенно обнаженные, они легли на одеяло и довольно быстро согрели друг друга. Бун лег сверху, так что его возбужденная плоть уперлась ей в живот, и вскоре поцелуев и ласк им казалось недостаточно.