в кухню. Вернувшись, он обнаружил двух милых деток, играющих в куличики. Заводилой, естественно, оказалась Морна, потому что Ринор еще не соображал, как хулиганить по-крупному.
В роли морского песка выступал песок сахарный, а также соль, мука, крупы и всё такое прочее. Горох, видимо, изображал гальку. Поскольку в сухом виде куличики из всего этого не лепились, в кучу на полу была вылита бутыль масла, какая-то липкая субстанция тёмного цвета – патока и мед, как было определено впоследствии. На скорбный вопль оборотня, похожий на вой нежити, прибежала не только Видла из соседней комнаты, но и Мак из сада. Дети невозмутимо продолжали лепить. Отсмеявшись и отвывшись, Гроул вслух порадовался, что уксус хранится высоко на полке, и пошёл наливать ванную. Вилда раздела детей прямо в кухне, и они с Маком понесли их отмывать, держа на вытянутых руках. Потом Мак читал им книжку, а Гроул до самого ужина и вместо него отскребал с пола и частично с мебели отвратительно-жирные пятна.
Однако сейчас кухня, к счастью, была чистой и пустой. Гроул вернулся в гостиную и минутку-другую любовался на Вилду, шалящую с детьми.
– Тебе письмо, – повторила оборотница, кивая на пол, где так и валялся конверт, и продолжая щекотать хохочущих детей.
– Это от шефа, – проговорил он, когда прочитал. – Сообщает, что к нам через три дня, в пятницу, приедет нотариус, оформлять в казну всё движимое и недвижимое имущество Гарэйла. На всю бумажную волокиту нужны две недели, и казначей сможет любоваться гербовыми купчими. Однако они оставят Хвостику пожизненную ренту. Посмотри, – протянул ей листок.
– Ты сможешь распоряжаться выплатами до его совершеннолетия, – возвращая бумагу Гроулу, заметила Вилда.
– Зачем бы мне это? – буркнул Гроул. – Я способен обеспечить ребенка… и не только.
Оборотница сделала вид, что ничего не слышала.
– Если все деньги Ринора уйдут в казну, то опасность для него исчезнет, понимаешь? – осенило ее. – Он будет в безопасности. И… – Она осеклась.
– И нам не нужно будет больше жить здесь вместе? – продолжил Гроул, глядя на нее.
– Да. – Голос ее дрогнул. – Мы сможем вернуться домой. В свои дома.
Он усмехнулся, но не сказал ни слова.
– Идите ко мне, банда, маме нужно работать. – Гейб похлопал ладонями по дивану. – Чем будем заниматься? Посидите или будете скакать, как тушканчики?
Удаляясь, Вилда чувствовала его взгляд. Но не оглянулась. Ей хотелось побыть здесь, но нужно было серьезно подумать.
Королевским нотариусом оказался невысокого роста седоволосый и чуть зеленокожий мейз, в котором, помимо человечьей, явно проглядывала орочья кровь. Вилда подала кофе и чай и хотела было уйти, но Гроул остановил её.
– Вилда, останься, пожалуйста. Ты разбираешься в этих делах куда лучше меня.
Внешне невозмутимая оборотница села за стол рядом с Гроулом. Но внутри у нее разливалось тепло – Гроул не постеснялся попросить помощи.
Мейз Динар Джафер бросил на Вилду быстрый взгляд, но не перестал профессионально-значительно улыбаться. Зачитал вслух привезённые с собой купчие и вручил для ознакомления длинный перечень имущества, а также дополнительное соглашение о передаче всех активов, которые будут еще обнаружены. Вилда быстро пробежала глазами то и другое и кивнула Гроулу.
– Прежде чем удостоверить вашу подпись, я должен убедиться, что ваш подопечный действительно является Кирбертом Гарэйлом. – Нотариус принял строгий и деловой вид. – И что вы – действительно Гейбртерих Гроул, его опекун, а не кто-то под личиной. Таков закон.
– И как вы будете это делать? – подозрительно уточнил Гейб, которому представилось, что сейчас малышу будут колоть палец или проводить ещё какие-то неприятные манипуляции.
– У меня есть специальный амулет, который Кирберт Гарэйл сам оставил для заверения своей личности в банке, а также флакончики с вашей и с его кровью. – Мейз Джафер вынул из футлярчика небольшой перстень с кроваво-красным камнем и с круглым отверстием рядом. – Я вставлю флакончик с кровью вот сюда, – и он действительно вкрутил крошечный флакончик, как лампочку, в перстень, – и надену амулет на палец ребёнка. Если это он, амулет станет прозрачным.
Ринор с любопытством вертел головёнкой, сидя на коленях у Гроула, пока нотариус проводил необходимые процедуры. Перстень, надетый на пальчик, уменьшился в размере, крепко обхватив кожу. Камень, как было обещано, стал прозрачным. Затем он почернел.
– А почему камень стал чёрным? – напряженно и даже зло спросил Гроул, прижимая к себе ребёнка.
– Увы, это означает, что у дитя нет живых родственников, которые могли бы наследовать его состояние, – сухо ответил нотариус, снимая перстень и вкручивая в него второй флакончик. – А теперь вы, мейз Гроул.
Гейб сунул указательный палец в перстень, почувствовал, как он сжимается – и камень снова стал прозрачным. А потом тоже почернел.
Волк опустил голову и сжал зубы. По скулам заходили желваки, а глаза почему-то повлажнели.
Каждый сирота все равно надеется, что близкие живы, произошла ужасная ошибка и его когда-нибудь найдут. И когда получаешь подтверждение, что это не так, больно и детям, и взрослым.
Гейб понимал, что родители мертвы, – иначе бы не случилось того, что случилось с ним, – и пытался найти следы других родственников. Бабушки, деды, тети, дяди… Но не нашел. Он даже фамилию клана, из которого происходил, не смог установить. И теперь оказалось, что у него действительно никого нет.
– Давайте завершать дела, – прервала неприятную паузу Вилда, забирая у оборотня Ринора. – Идём, малыш, я дам тебе что-то вкусное.
Гейбу показалось, что она прижимала к себе ребёнка так нежно, как никогда раньше. А еще, когда она брала волчонка, она словно нечаянно сочувственно погладила Гроула по плечу.
Королевский нотариус в сопровождении аж шестерых парней из охраны уехал. Гроул метался из угла в угол – за ним радостно бегал Ринор в щенячьем обличье, – затем быстро настрогал жаркое на ужин, взял швабру и с ожесточением намыл весь дом, но разбередившаяся рана никак не желала закрываться вновь. За ужином он был угрюм и смотрел в свою тарелку. И даже не услышал, как первый раз его позвала Вилда.
– Гроул, – окликнула она. – Мы сто лет не оборачивались. Не хочешь прогуляться в окрестных лесах до детского сна?
Она предложила это, чтобы отвлечь его, но вдруг поняла, что ей самой невыносимо хочется насладиться бегом по морскому берегу, заросшим лесом холмам.
– Не хочу, – буркнул он, вставая и подходя к окну, за которым, как мокрое бельё, висели начинающиеся влажные сумерки.
– Давай пробежимся, разомнёмся, – спокойно продолжила она уговаривать. – Осень же, столько запахов. Поохотимся. Мак посидит с детьми.
– Я посижу, – кивнул Маккензи с готовностью. – Ну что, детки, посидите с дядей Маком пару часов? Хотя дядя Мак бы с удовольствием тоже побегал… Гроул, если ты не хочешь, то я тебя заменю.
– Обойдешься, – буркнул Гейб, тяжело поворачиваясь к Вилде. – Хорошо. Мне не помешает подышать морским воздухом. – Он наклонился и поднял с пола весело тявкающего Ринора. – Малыш, побудешь без меня немного? Я вернусь очень скоро, понимаешь? Пока тебя еще рано брать на охоту. И Морну тоже. Но мы обязательно побегаем по лесу, когда вы подрастете.
Ринор не заплакал, но задрожал всем тельцем, когда Гейб отдал его другу. Мак подхватил второй рукой и Морну и пошел за Вилдой и Гроулом в сад.
Два оборотня перетекли в звериную форму и потянулись, разминая мышцы. Мелкие тоже обернулись, прыгали вокруг них, тявкая и вякая. Оборотень коротко рыкнул, призывая к порядку, и по очереди ткнул носом каждого в спинку. Волчица лизнула в нос сначала дочку, потом волчонка, они заскулили, но плюхнулись на попы, подметая хвостами дорожку. Огромный чёрно-серый волк большими скачками помчался вперёд, перемахнул через ограду и исчез из виду. Следом рванула светлая волчица. Щенки попробовали догнать, но скоро вернулись, ткнувшись в закрытую калитку и разочарованно скуля. Морна быстро успокоилась, а Ринор лёг, уткнувшись носом в волчий след, и замер. Маленькая волчица наскакивала на него, предлагая играть, но он никак не реагировал. Тогда она легла рядом, начала лизать его ухо, вылизывать мордочку. Маккензи присел рядом на корточки, погладил пушистую спинку.
– Не расстраивайся так, мелкий. Твой отец тебя не бросит, он скоро вернётся. Я же вижу, как он любит тебя, и никогда не оставит. Давай, вставай, я вам дам мячик, побегаете.
Но волчата так и лежали, прижавшись друг к другу, не обращая внимания на взрослого. Мак вздохнул и обернулся сам, чтобы немного размяться и развеселить детей, и вскоре в саду начался радостный шум, визг и тявканье.
Осень в лесу оказалась пьянящей. Теплый влажный ветер уносил давние обиды, разочарования, страхи. Два великолепных зверя носились под низким пасмурным небом, наслаждаясь скоростью и силой мощных лап, великолепием мускулистых литых тел. И в них росло знание, как каждый притягателен для другого, и поднимались воспоминания о том, как они так же бегали на охоту в начале своего знакомства, как хорошо им было тогда.
Осенний воздух словно растворил боль в груди Гроула, и он по-настоящему увлекся погоней за быстрым зайцем, догнал, принес Вилли, которая больше играла, пугая белок, чем хотела охотиться. Она не оттолкнула его дар, и Гроул, наблюдая за тем, как она разрывает добычу крепкими зубами, дал себе слово, что не будет ее торопить. И дождется, пока она сама придет к нему.
Они вернулись обратно бок о бок и, не оборачиваясь, решили с детьми спать в саду. Мак, вымотанный двумя волчатами, посмотрел на них и понятливо ушел в сторожку. Так они и проспали всю ночь – двое волков и волчата между ними.
Глава 16Зло под солнцем
Врага нужно знать в лицо, желательно выгравированное на могильном камне.
Если имя Кирберта Гарэйла было на слуху, то его правую руку, Пэнка Слоуна, не знал почти никто, кроме собственно главаря и самых преданных бандитов. Должность у Слоуна была такая – личный казначей Гарэйла. Невысокий, в круглых очках, чуть сутулый, с примесью гномской крови, он жил в не самом богатом квартале столицы, с Гарэйлом общался только на конспиративных встречах и, аки лев, охранял его богатства. Гарэйл щедро платил ему, но не знал, что Слоун был патологически жаден до денег. И планировал убийство главаря.