— Нашла подружку, — фыркнула Ольга под нос и поплелась к выходу. Что-то у нее совсем никаких сил не осталось. Это что вообще за собрание, с которого уходишь в десятом часу?
Опасаясь уснуть за рулем, Ольга кое-как добралась до дома. Тяжелые, будто свинцом налитые ноги не слушались. Машина Тихона стояла в двух парковочных местах от неё. Но это совсем не означало, что Гдальский дома. Он категорически отказался бездействовать и сидеть дома. Перелом не казался ему уважительной причиной отсутствия на рабочем месте. Больничный — для слабаков! И теперь Тихон мотался от офиса к стройке, от стройки к больнице — на такси. Что может быть хуже больного мужчины? — спросите вы. Ответ прост — больной одержимый работой мужчина.
В этот раз Ольга поднялась на свой этаж на лифте. Открыла дверь. Собственный дом встретил хозяйку непривычной тишиной и спертым воздухом давно не проветриваемого помещения.
Встречать Ольгу выбежала лишь Сара.
— А где все? — спросила она у собаки, стаскивая осточертевшие туфли с ног. Сара подпрыгнула и дала круг вокруг женщины. Забила хвостом по полу. Положила голову на лапы и скорбно завыла. — Тебя хоть покормили? Нет?
Все удивительнее и удивительнее! Ольга сняла пиджак, порылась в сумочке в поисках телефона. А там больше десятка не отвеченных. И голосовые сообщения, и текстовые! Ото всех! Начиная от собственных детей, заканчивая Гдальским и Катей. Потеряли они её, что ли?
— Мама! — орал в трубку Ник. — У тебя все хорошо? Пожалуйста, ответь. У нас тут это… В общем, ты домой поезжай.
Сердце Ольги тревожно сжалось. Горло перехватил спазм. Трясущимися руками женщина открыла еще одно сообщение.
— Мама! Ну, где ты есть? Иди к Сергею Осиповичу. Мы… здесь.
Ольга выбежала из квартиры. Недоуменно уставилась на собственные ноги, которые непривычно холодило. Черт! Она забыла обуться! Вернулась, натянула кроссовки, не задумываясь о том, как дико они, должно быть, смотрятся в ансамбле с классическим костюмом, пулей пролетела через дворы. В боку кололо. Пусть… Сейчас не до этого. По лестнице уже едва плелась. В дверь постучала. Почему-то не решилась позвонить.
Открыл то ли Ник, то ли Петька, то ли Павел… В таком состоянии не разберешь.
— Ну, наконец-то! Где ты была? Мы тебе столько раз звонили.
— На собрании, — отмахнулась Ольга, — звук отключила еще в обед. А включить забыла… Что произо… — Ольга оборвалась на полуслове. Из кухни вышла та, кого она знала лишь по фотографиям. Та, которой совершенно нечего было делать здесь. Бывшая жена Тихона.
— Добрый вечер.
— Добрый…
Ольга сглотнула. Перевела взгляд, кажется, уже сама догадавшись о том, что случилось. В углу, прикрытый висящей на вешалке одеждой, стоял деревянный крест. Ковыляя на костылях, из комнаты вышел Тихон. Плечом он придерживал телефон, в который и бросал короткие отрывистые распоряжения.
— Нет… могила должна быть возле матери! Я ведь уже сказал… Да, участок закреплен за нами. Сколько стоит? — Вслушиваясь в ответ, Тихон так плотно стиснул челюсти, что на его щеках проступили желваки. — Хорошо. Пришлите счет. И за услуги катафалка…
Ольга, наконец, отмерла. Разулась. Бросила нерешительный взгляд на сына. Из гостиной выглянула зареванная Катя и устало взмахнула рукой в синей резиновой перчатке. Похоже, девочка занималась уборкой.
Наплевав на посторонних, Ольга первым делом подошла к Тихону. Погладила любимого по руке, легонько сжала. Скользнула щекой к его покрытой щетиной скуле и замерла так на несколько коротких секунд, делясь с ним своим теплом и силой. За спиной раздалось тихое фырканье. К черту! Пусть эта Ирина думает, что хочет. А ей просто нужно быть рядом с ним. Пусть и с опозданием, дать понять, что вот я! Ты можешь на меня рассчитывать… Но Тихон, похоже, не нуждался в помощи. Чуть нахмурившись, он высвободился из объятий Ольги и вернулся к прерванному разговору.
Ну… Это было ожидаемо, да. Но от этого не менее больно.
Делая вид, что ничего не случилось, Ольга переключилась на Катю:
— Помощь с уборкой нужна?
Девочка покачала головой:
— Мне только здесь пол вымыть осталось.
Да уж… Давно Ольга не чувствовала себя такой неприкаянной и ненужной. Может быть, если бы она узнала чуть раньше о происходящем, Тихону бы не пришлось взвалить это все на себя? Но к моменту ее прихода он уже покончил со всеми организационными моментами. Даже о поминках договорился.
Они сидели в полутемной кухне и молчали. Ирина почему-то не торопилась уходить, а ведь больше всего Ольге хотелось остаться с Тихоном наедине. Прижать к себе его лохматую голову и дать выплакаться. И к черту весь этот бред о том, что мужчины не плачут!
— Как прошло собрание? — просипел Гдальский. Ольга моргнула. Вскинула взгляд. Собрание? При чем здесь оно? Разве важны сейчас все эти глупости?
— Как обычно, зря потраченное время, Тиш…
— Что говорили?
Да какая, к черту, разница, когда такое случилось? Когда ты сиротой остался и, наверняка, от боли хочется выть?! — хотелось крикнуть Ольге. Но Гдальский упрямо не сводил с нее тяжелого мутного взгляда, и она, откашлявшись, прошептала:
— Решили, что после ресторана дети все же пойдут на встречу рассвета. Да, как всегда, деньги сдавали…
О последнем Ольга сказала без задней мысли. А Тихон еще сильнее напрягся:
— Сколько сдавать надо? Кать, иди, я тебе денег дам. А, черт! Совсем наличности не осталось…
Ольга накрыла ладонью, руку Тихона, шарящую в кошельке:
— Я за всех четверых сдала. Все нормально. Не беспокойся.
И снова Ирина фыркнула. Ольга сжала руку сильней, убеждая, что выпихать эту злую ведьму пинками — так себе вариант.
— Я верну тебе деньги завтра!
Глядя в темные неспокойные глаза Гдальского, Ольга сдалась. Подняла руки вверх в знак примирения. Хотя внутри кипела не меньше Тихона. И от его никому не нужной сейчас настойчивости, и от того, что он в который раз сбрасывает ее со счетов. Как он думает, они станут жить?! За продукты он ей тоже возвращать деньги станет? А за квартиру? Платить, как если бы ту снимал?
Неважно… Сейчас это неважно.
— У меня есть. Я верну. Это все же и моя дочь, — влезла в их разговор бывшая Тихона, и желание спустить ее с лестницы стало непреодолимым. Ольга стиснула кулаки и перевела взгляд на Гдальского. А тот кивнул, соглашаясь.
Вот, значит, как? Стало тошно. Так тошно, что невозможно было вдохнуть, не захлебнувшись скопившейся во рту желчью. К счастью, Ирина засобиралась домой. Погладила Тихона по плечу, пробормотала что-то приличествующее случаю и отбыла, забрав с собой едва живую от слез Катюшу.
— Мам, мы тоже пойдем, — пробормотал притихший Пашка.
— Тиш… Тебе бы тоже отдохнуть, слышишь? Пойдем домой, а? — Ольга действительно валилась с ног от усталости. Вообще не понимала, как домой дойдет без помощи. Может, на кого-то поздняя беременность и оказывает омолаживающий эффект, но самой Ольге казалось, что она постарела сразу лет так на сто.
Тихон упрямо качнул головой:
— Я здесь останусь.
— Зачем? — моргнула Ольга. Она правда не понимала. С покойником наедине. Наедине с болью.
— Так надо!
— Кому?
— Оля, не спорь! Хорошо? Я здесь останусь.
— Как знаешь, — устало вздохнула Ольга и поплелась к двери.
Глава 25
Ольга уже и не надеялась, что Тихон успеет, когда он, чуть прихрамывая, вошел в широко распахнутые двери актового зала. Трость, с которой ему полагалось ходить, Гдальский по традиции проигнорировал. А вот приличествующий случаю костюм все же надел. Красивый, цвета маренго. Очевидно, из старых запасов. От Бриони или каких-нибудь лондонских мастеров, шьющих такие вещи по индивидуальным лекалам. Впрочем, не сказать, что костюм сидел на Тихоне идеально. За последнее время тот здорово осунулся и похудел. Хотя обычно у людей с переломами нижних конечностей все происходило с точностью до наоборот.
Сердце в который раз сжалось. Ольга уже даже привыкла к его болезненным сокращениям. И это было не то, чтобы нормально. С этим нужно было что-то решать… Точно так же, как и с вошедшим в школьный актовый зал мужчиной. Ольга поежилась, хотя в переполненном помещении было нечем дышать. Распахнутые настежь окна не слишком спасали ситуацию.
Тихон оглядел зал, выискивая в пестрой нарядной толпе своих. Ольга вскинула руку и помахала. Не сразу, но Гдальский её увидел. Закусив губу, она наблюдала за тем, как её мужчина пробирается между рядов. Он старался не слишком потревожить уже сидящую на своих местах публику, но с его габаритами это было довольно проблематично. Ольга вымучено улыбнулась. Убрала букет и сумочку с кресла, которое заняла для Тихона, освобождая ему местечко.
— Не сильно опоздал?
— Нет. Только-только начали.
Гдальский кивнул, взмахом руки поприветствовал сидящих по левую руку ребят, и сосредоточил внимание на происходящем на сцене. Ольга последовала его примеру, но ни черта так и не увидела. Ее мысли уплывали далеко, и перед глазами прокручивались совсем другие картинки.
О том, что «Этажам» все же одобрили кредит, Тихон узнал спустя несколько дней после похорон. Все это время Ольга не знала, что ей и думать — Гдальский постоянно где-то пропадал, что-то решал, с кем-то созванивался, а ночевать уходил в старую квартиру отца. Тихон закрылся, ушел в себя, в работу… Они вообще практически не пересекались, словно их жизни протекали по двум параллельным друг другу векторам. Вроде бы рядом, но… так далеко!
Ольга не понимала, что происходит. И не знала, как вернуть то, что между ними было когда-то… Тихон отдалялся с каждым днем все сильней. Его депрессия с остервененьем кромсала тонкие протянувшиеся между ними ниточки, и Ольга боялась, что она обрубит их все. Может быть, чертов кредит для «Этажей» и стал тем самым последним ударом? Ольга не знала. Тихон рвал и метал. Ей пришлось выдержать целый бой, чтобы отсто