— Матерь божья! — отшатнулся в сторону Гдальский.
— Тихон?!
— Ольга?
— Да-да… Это я… — заикаясь, пробормотала женщина, с ужасом представляя, как она сейчас выглядит. Зеленая, взявшаяся коркой маска, антенны из фольги на голове… Ольга не знала, плакать ей или смеяться, и вообще чувствовала что-то близкое к истерике. — Это я… прихорашиваюсь, — на последнем слова она не выдержала и хрюкнула, едва контролируя истерический смех. А Тихон почему-то еще сильнее нахмурился. Да что с ним не так?! И почему так рано приперся? Ситуация была настолько абсурдной, что Ольга не выдержала, рассмеялась, взмахнула рукой:
— Знаешь, что? Ты проходи. Я сейчас смою это все, и станет получше.
— Да плевать мне, как станет! — взорвался Гдальский и протянул ничего не понимающей Ольге айпад. — Это ты?
— Да… Послушай, я ничего не понимаю…
Ольга смотрела то на фотографию своего профиля на Фейсбуке, то на мечущего искры Гдальского, и действительно, с каждой уходящей в историю напряженной секундой, понимала все меньше.
— А это?! Это твой? — крупный палец мазнул по экрану, открывая уже другую фотографию. Ту, где были запечатлены её сыновья.
— Мои, — еще больше насторожилась Ольга. Засохшая на лице глина все сильнее тянула, кожа начинала неприятно зудеть. И, может быть, от этого, а может быть, от собственного непонимания происходящего, она тоже начала заводиться.
— Он дома? Мне нужно с ним поговорить.
— Не представляю, о чем!
— Ах, ты не представляешь? Ну, так я тебе расскажу. Вот этот… — палец снова ткнулся в злосчастную фотографию, — сделал ребенка моей дочери! Теперь понятней?
Это было так ужасно невыносимо кошмарно, что Ольга не нашла ничего лучше, чем просто спросить:
— Немного. Так, а сделал-то кто?
— Кто? — прорычал Гдальский.
— Да. Который из них?
Глава 6
— Что значит, который? — рявкнул Тихон. Он догадывался, что, наверное, вел себя неправильно, но… Но! Какой бы нормальный человек смог себя контролировать в такой ситуации?! И она еще… матерь божья, что у нее с головой?!
— Который из них? — терпеливо повторила Ольга и пошатнулась. Только тогда Тихон понял, что известие о скором прибавлении в семействе нелегко далось не только ему одному. Может быть, он бы осознал это раньше — увидев, например, как она побледнела, да только ни черта же не разглядеть было под этой гребаной грязью!
— Эй-эй! Отставить умирать… — пробормотал он, подхватывая Ольгу на руки. Дерьмо! Не надо было на нее это вот так вываливать. Ну, мало ли — слабое сердце у человека, да все что угодно ведь может быть! Вот вечно он так — резкий, как понос. В строительстве десять раз все перепроверял, прежде чем что-то сделать, а в личном… Рубил с плеча. И с возрастом все только усугублялось.
Безошибочно определив расположение комнат, Тихон вошел в совмещённую с кухней гостиную и сгрузил ношу на диван. Ноша слабо запротестовала.
— Что? — стараясь контролировать собственный голос, поинтересовался Гдальский.
— На голове краска… Диван испорчу… Нужно под голову что-то.
Мужчина выругался под нос. Диван ее, бл*дь, волнует! Сделал несколько жадных вдохов, чтобы успокоиться. Осмотрелся. На крючке у раковины висели полотенца. Он схватил несколько и, вернувшись, положил Ольге под голову.
— Спасибо…
— Скорую вызвать? — проигнорировал Тихон её благодарность.
— Нет. Мне уже немного получше.
— Часто у тебя такое?
— В первый раз.
Язык Ольги как будто ее не слушался. А потому все, что она говорила, доносилось до Тихона приглушенно, смазано, как сквозь вату. Так нельзя было сыграть. Она действительно переживала. Нет, он, конечно, хотел, чтобы и «та сторона» помучилась, но свести в могилу её точно не собирался.
У него вообще шок случился, когда он увидел ту фотографию в её профиле. Тихона словно подорвало. Он даже не успел толком обдумать, что сделает или скажет. Ринулся к ней, в чем был. А теперь чувствовал себя дурак дураком. И лезло всякое в голову. Например, то, что она сама, наверное, родила очень рано. Ну, вот, сколько Ольге сейчас? Тридцать пять — потолок. Он бы дал меньше, но не в десять же лет она сподобилась?! Как бы то ни было, а родила она совсем молоденькой. Может быть, в возрасте его Катьки. Так какого черта не научила сына предохраняться?! Знала ведь, как оно! — снова завелся Гдальский.
А между тем Ольга пошевелилась. Попыталась привстать, но вышло не очень.
— Лежи! Куда ты собралась?
— В ванную, — облизала розовые губы Ольга. — Мне это все смыть надо, не то волосы сожгу.
Тихон снова выругался. Провел широкой ладонью по заросшей щеке. Склонился над Ольгой:
— Обхвати шею. Донесу тебя, горе луковое!
Он в жизни никого на руках не таскал, а тут — второй раз за каких-то десять минут. Она хоть и худенькая, но достаточно тяжелая. А у него спина, между прочим, сорвана! Он-то до того, как на ноги встал, кем только на тех стройках ни батрачил. Поднялся с самого низа. И это задевало больше всего! То, что он сам поднялся, и так бездарно все про*бал.
Гдальский поставил Ольгу в ванну. Другую, не ту, где прорвало трубы. Открыл кран.
— Садись! — рыкнул неприветливо.
— Я же в одежде?
— Прикажешь тебя голую мыть?
Несколько секунд она недоуменно на него смотрела.
— Садись! Говоришь ведь — смыть надо.
— Но… я, наверное, и сама справлюсь.
— Слушай, не начинай! Видел я, как ты сама.
Ольга бы, может, и дальше спорила. Да только ноги ее не держали. Без сил она плюхнулась в ванну и с трудом, как если бы к каждой была привязана гиря, подняла руки, подставив пригоршни под струю воды. Такими темпами она бы смывала с себя все это дерьмо до скончания века! Тихон вынул из держателя лейку душа, открыл воду посильнее и направил ей прямо в лицо. Ольга закашлялась. Зато зеленая грязь с ее лица растворилась практически сразу.
— И волосы… — отфыркиваясь, прохрипела женщина.
Ну, волосы, так волосы. Тихон направил поток воды на голову. Огляделся, нашел какую-то банку. Щедро налил на голову и принялся осторожно вытаскивать из её гривы фольгу. Черте что. На хрена ей в голове эта штука? Она волосы красила или устанавливала связь с внеземными цивилизациями?!
Произошедшее так сильно отличалось от того, что он вообще мог бы представить, что Тихон в какой-то момент забыл, зачем он вообще явился.
— Еще бы бальзам нанести…
— Женщина! Какой, мать его, бальзам?!
— С кератином…
— Вот, как вычухаешься — так и наноси! А сейчас вылезай! Где полотенца?
— В шкафчике, наверное…
Только тут Тихон понял, что это, скорее всего, ванная того самого Ника! Здесь всё было не так, как в той, где он перекрыл воду. Никакого идеального, царящего там, порядка. Прекрасно! Отец его внука — еще и засранец!
— Вытирайся. Я подожду за дверью!
Ольга вышла из ванной довольно быстро. В мужской футболке с каким-то чудовищем на груди и мокрыми, свисающими сосульками, волосами. Она выглядела совсем молоденькой и такой растерянной. Тихон бы даже мог её пожалеть. Да только собственную дочку было как-то жальче.
Взгляд скользнул ниже. По голым ногам с зябко поджатыми пальчиками. И в этот неподходящий момент его член почему-то снова воспрянул духом.
— Ты как? Лучше? Мы можем поговорить?
— Да… пойдем в кухню.
Тихон с сомнением покосился на Ольгу. Ее все еще покачивало, когда она шла.
— Садись! — распорядился, как будто это она находилась в гостях, а не он. — У тебя есть что-нибудь выпить?
Ольга кивнула.
— В шкафчике…
Гдальский распахнул дверцу. Ну, неплохой набор. Киндзмараули, какой-то компот типа Сангрии, мартини, виски. Вот, это, наверное, подойдет.
— Лед есть? — не дожидаясь ответа, распахнул морозильник. Нашел. Положил на дно стакана три кубика, плеснул Чиваса и протянул хозяйке.
— Спасибо…
Она выпила виски залпом. Отставила с шумом стакан и уставилась перед собой — даже не поморщившись. И тут приходило на ум лишь два варианта. Либо Ольга — алкоголик со стажем, либо её шок серьёзнее, чем ему показалось.
— Не объяснишь, что это было?
Ольга покачала головой. Растерянным жестом потерла лоб.
— Слушай… Давай по порядку. Ты утверждаешь, что твоя дочь беременна от моего сына.
— Так, — подтвердил Тихон и стиснул челюсти.
— И как ты об этом узнал? Как понял, что это именно мой ребенок?
— Да какая разница, как узнал?! Факт есть факт! А тут еще залез в твои фотографии, и это чертово фото! Я его сразу узнал! Оно на аватарке у этого… кхм…
Ольга вскинула чуть прищуренный взгляд.
— Его зовут… кстати, ты так и не ответил. Кто из них отличился?
Да она изливается!
— А у тебя, их, что, много?! — скрипнул зубами Тихон.
— Вообще-то трое. Ты же видел фотографию!
Гдальский открыл рот. Фотографию он, конечно же, видел. Да только ему и в голову не пришло, что перед ним три разных парня! Он думал, это какой-то фотошоп. Ну, мало ли. Вдруг пацан захотел выпендриться?
— Трое? — он даже рот открыл.
— Да. Трое. Знаешь ли, такое бывает, — вспылила Ольга. Тихон смотрел на нее, как на какого-то уродца в цирке, и это бесило. — Многозиготные близнецы.
Тихон нервно сглотнул. Развернулся на пятках и снова полез в морозилку. Насыпал льда, плеснул виски и уже сам с жадностью осушил стакан. Если до этого он считал, что хуже уже не будет, то он ошибался! Могло… однозначно могло! Напрочь забыв о хозяйке, Тихон снова плеснул себе выпить. Он судорожно пытался вспомнить школьный курс биологии. Кажется, вероятность рождения близнецов передается по наследству… А что, если у Катьки двойня? Или тройня… или даже четверо?! Ведь и такое может случиться. Тихон опрокинул стакан, чувствуя, как за грудиной стынет. Смерил ошалевшим взглядом потенциальную сваху. Как она их выносила? Худющая ведь… А их трое пацанов. Вон, лбы какие! А Катька? Катька его выносит, если что? Или лучше не рисковать?!