– Не делай пауз, бармен уже смешивает новый синюшный коктейль для тебя, скоро Эмма вернется, – предупредила я.
Красавица заторопилась и в быстром темпе, как на ускоренной перемотке, прокрутила нам с Петриком свою историю.
Та оказалась любовно-детективной.
Кира имела неосторожность влюбиться в собственного начальника – великолепного Макса. Чувство вроде бы было взаимным, они встречались, общались, приятно проводили время, и девушка уже надеялась в скором времени официально сменить место жительства, а заодно и фамилию – выйти замуж за Макса и перебраться к нему. Однако вмешалась судьба-злодейка – возможно, в лице какой-то другой красавицы, к которой Кирин возлюбленный внезапно переметнулся, не удостоив бывшую подругу даже формальных объяснений и извинений. Он просто исчез с горизонта – перестал появляться, звонить, писать и откликаться в мессенджерах.
Обыкновеннейшую ситуацию осложняло одно обстоятельство… Нет, даже два.
Первым была отчаянная и непреходящая влюбленность Киры, никак не позволяющая ей вырвать неверного Макса из своего сердца.
Вторым отягчающим обстоятельством стала известная всему коллективу привычка шефа ни с того ни с сего улетать неведомо куда на неизвестно какой срок.
То есть Кира вполне могла продолжать обманывать себя, воображая, будто Макс не бросил ее, любимую, а просто в очередной раз унесся за горизонт, одолеваемый известным беспокойством – охотой к перемене мест. А там, в неведомых далях, со странником приключилось такое, что не дает ему а) вернуться в родные пенаты и б) связаться с любимой посредством интернета, телефона, телеграфа, голубиной почты, сигнальных костров и опытных медиумов.
– В общем, ты ринулась на поиски пропавшего возлюбленного, – догадалась я.
– И что же было дальше? – похлопал ресницами Петрик.
Я оглянулась на барную стойку, увидела отчаливающего от нее Эмму с двумя бокалами синей жижи в руках и скороговоркой предупредила Киру:
– Продолжение жду в следующей серии, пиши мой номер, созвонимся попозже.
Примчался Эмма, и интересный разговор о своем, о девичьем, пришлось свернуть, потому что говорить о поисках бесследно пропавшего старого кавалера в присутствии внезапно нашедшегося нового было бы неприлично. Братец мой откровенно и очень настойчиво кадрил новую знакомую, чему я была только рада: мне подумалось, что в случае успеха Кира забудет про Макса и всем будет хорошо. Братец обзаведется красавицей-подружкой, та – молодым и рьяным воздыхателем, а мне не придется кого-то там искать.
В итоге мы очень мило провели вечер в баре за болтовней ни о чем, а потом за нами явился Артем, чтобы отвезти всех в гостиницу. То есть всех, кроме Киры, которую мы забросили в гаражный шанхай – она квартировала именно там, у того самого Димона-яхтовладельца.
Эмма довел нашу новую знакомую до ее порога и вернулся, торжествующе помахивая бумажкой с записанным телефончиком. Я не стала принижать его маленькую победу сообщением о том, что мы с Кирой уже обменялись номерами, и Артем отвез нас в отель.
А там сразу же выяснилось, что зря я беспокоилась о жареной рыбке, она вовсе не пропала. Они все-таки встретились – барабуля и Караваев, причем компанию им составила Доронина. Наша начальница и мой любимый сидели в шикарной столовой королевского люкса, мирно трескали барабульку и выглядели вполне довольными и ею, и собой. А вот при нашем появлении оба нахмурились, прекратили уютно чавкать и уставились на нас исподлобья.
Я непроизвольно вздрогнула. Ощущение было такое, будто на нас направили две двустволки.
Это разом обрушило кое-чье приподнятое настроение ниже плинтуса. Едва возникнув, групповой портрет в раме дверного проема рассыпался: осторожный Эмма молча отступил к лестнице на свой VIP-чердак, а Артем и вовсе поспешил вернуться на улицу, малодушно пробормотав:
– Дора Михална, я вас в машинке подожду.
– Дождешься, – зловеще пообещала ему Дора наша Михална и перевела прицел на Петрика.
Тот всем своим видом изобразил смертельную усталость и, пошатываясь и придерживаясь за стены, убрел к себе – классический умирающий лебедь. Но дверью не стукнул, значит, оставил щелочку, чтобы подслушивать.
Я оказалась на линии фронта одна, но не дрогнула. Мы, Суворовы, отступать не приучены – даже перед превосходящими силами противника!
Напротив, я пошла в наступление – решительно подступила к столу, выдвинула себе стул (с таким скрежетом, что Караваев поморщился), плюхнулась на него и спросила в упор:
– А что это вы такие хмурые? Рыбка не нравится?
– Знаешь, Люсенька, – начал мой любимый, но Дора его перебила.
– Меня терзают смутные сомнения и подозрения, – язвительно сообщила она. – Вы, рыбоньки мои, работать собираетесь или так и будете беззаботно отдыхать на всем готовом?
– Ох, ничего себе – беззаботно! Да мы с ног валимся! – Я всплеснула руками, и тут же, как по команде, в комнате у Петрика что-то грохнулось.
Ну, точно, дружище там подслушивал и по-своему поддержал меня, реально свалившись с ног.
– Вот, слышишь? – Я кивнула за спину. – Бедный дарлинг потратил последние силы, чтобы договориться с жадным владельцем лучшей здешней яхты о тридцатипроцентной скидке на аренду. Мы проведем заседание клуба в формате шикарной морской прогулки!
– Да? – Доронина поменяла выражение лица с весьма сердитого на слегка смущенное.
Я поспешила добить ее:
– Мы придумали новый план Б и уже почти все организовали, а ты напрасно на нас наезжаешь!
– О, ну если так, то вы молодцы. – Начальница промокнула губы бумажной салфеткой и встала из-за стола. – Спасибо за рыбу… Кстати! – Она снова укоризненно покачала головой и с сожалением посмотрела на жалкую кучку барабульих голов. – Это не лучший фэн-шуй, ведь символ клуба «Дорис» – как раз маленькая рыбка, не стоило бы жрать наше тотемное животное!
И, воспользовавшись моим временным онемением, несправедливая начальница преспокойно удалилась.
– Ну конечно, просто извиниться она не могла, надо было обязательно хоть в чем-нибудь нас обвинить! – подал обиженный голос из комнаты Петрик, не пропустивший ни слова.
– А… – Караваев открыл рот, но я остановила его решительным протестующим жестом:
– Лучше молчи! Если и ты мне сейчас предъявишь какие-то претензии, я просто не знаю, что будет!
– Мишель, аларм! Аларм! – тревожно засигналил Петрик из коридора, прозрачно намекая, что Люсю сейчас лучше не трогать, Люся уже как граната с выдернутой чекой.
Караваев, впрочем, и сам уже научился читать по моему лицу. Не знаю, что за упрек любимый хотел начать с зачина «А» («А где ты шлялась, дорогая, почти до полуночи?», «А почему ты меня даже не предупредила, что вернешься поздно?», «А ты подумала о том, что я буду волноваться?»), но он резко изменил свое намерение, невыносимо сладким голосом молвил:
– Спокойной ночи, Люсенька! – И, осмотрительно не поворачиваясь ко мне спиной, задним ходом плавно отступил в коридор.
Только там, где я уже не могла видеть его приторную улыбочку, развернулся и бодро взбежал по ступенькам к себе на второй этаж.
А мне, кипя от злости, пришлось убирать со стола после их с Дорой пиршества!
Воскресенье. Новое потрясение
Поутру обнаружилось, что у Петрика случилось страшное – сломался ноготь, и дружище был вынужден срочно заняться своим маникюром. Для ремонтно-восстановительных работ он оккупировал санузел на первом этаже, мне пришлось идти на второй, а там я не услышала, как затрезвонил мобильный. Снова спустившись в гостиную, я увидела Петрика в интересной позе: дружище с высоко поднятыми над головой растопыренными пальцами навис над журнальным столиком, вперив взор в мой телефон. Выглядело это так, будто альтернативно одаренный волшебник насылает на безвинный гаджет непоправимое проклятье.
– Ты сейчас похож на Гингему! – хихикнула я.
– Такой же старый и страшный? – огорчился Петрик.
– Нет, что ты! Грозный и опасный.
Я тоже вскинула руки над головой, показывая, как это выглядит со стороны, короткая майка задралась, и востроглазый Петрик тут же спросил:
– Ой, а что это у тебя там блестит? Неужто пояс верности?
– Какой еще пояс?
– С камнями или со стразами, я не разглядел?
Мы озадаченно поморгали друг на друга. Потом я подняла повыше полу майки и продемонстрировала лупу на поясе. В карман тугих шортиков она не влезала, и я прицепила ее на ремень.
– Вот, подготовилась. Раз уж мы ведем расследование…
– Ах, так это детективное снаряжение. – Дружище потянулся было потрогать лупу, но вовремя вспомнил, что у него ногти сохнут, и ограничил свои движения легким кивком на мой телефон – Кстати, тебе звонила Кира. Я не смог взять трубку.
– Понимаю. – Я тоже кивнула, потому что действительно понимала и Киру, у которой проблема, и Петрика, у которого ногти. – Девушке не терпится закончить вводную часть и перейти к активным поискам пропавшего кавалера.
– Да, напомни-ка мне, зачем мы беремся за его поиски? – Петрик опустил поднятые руки и пошевелил растопыренными пальчиками, оценивая блеск обновленного лака на ногтях.
Я довольно улыбнулась: мне понравились сразу два момента. Во-первых, то, что дружище сказал «мы» – то есть он однозначно со мной. Во-вторых, у него нет сомнений: я действую обоснованно, руководствуясь какими-то здравыми соображениями.
Вот всем бы такую святую веру в меня, любимую! А то ведь некоторые – не будем показывать пальцем на Караваева – думают, будто корабль по имени «Люся» вечно штормит и носит по волнам без руля, ветрил и компаса!
– Если бы тебя без объяснений бросил твой любимый, ты бы не стал его искать? – задушевно спросила я вместо ответа.
Петрик злобно зашипел и загнул растопыренные пальцы кривыми когтями:
– Да я бы его нашел и убил!
– Убивать не будем, – я поспешила снизить накал страстей, – но прояснить ситуацию по мере сил поможем.
– Из женской солидарности?
– Из нее тоже. А еще потому, что Кире необходимо закрыть гештальт. Поставить точку в тех отношениях, чтобы иметь возможность вступить в новые.