– Это от нервов.
– А работа блогера – одни сплошные нервы. И доход нестабильный. Я тебе честно скажу: мне не нравится то, чем ты занимаешься.
– А куда? В домохозяйки? Я и так уже. Сидим дома, как два сыча. Так и до развода недалеко. Мне на работу надо, Сережа. Или тебе. Не онлайн, а на нормальную работу, вне дома. А Любке в школу. Мы должны вернуться к нормальной жизни. А пока… Статью буду писать.
– О чем?
– Бойтесь своих желаний.
Она ее так и озаглавила:
Хроники ковидного заточения: бойтесь своих желаний!
День пятый: Я поняла, почему это с нами случилось. Почему мы теперь сидим взаперти. Это ведь исполнение наших желаний. О, нет, не тех, которые мы с мужем загадали под бой курантов, провожая уходящий год. С ними все было в порядке, с этими желаниями: я загадала всем моим близким отменного здоровья в наступающем году, а муж – удачи дочери и сыну в делах, учебе и в личной жизни.
Но я вдруг вспомнила фильм Тарковского «Сталкер». Муж его очень любит, а я раньше не понимала. Но сегодня мы пересмотрели «Сталкера» вместе. И тут я прониклась. В точку! Все, кто идет в зону, ищут комнату, где исполняются заветные желания. Путь к ней невероятно труден, но люди рискуют всем в надежде на счастье. Только исполняет комната совсем не те желания, которые человек озвучивает. А те, которые моделирует его подсознание. Вспомните Дикобраза. Он ползал на коленях, брата вымаливал. А получил кучу денег. Потому что Дикобразу – дикобразово.
Каждому из нас выпадает в жизни шанс, просто мы получаем то, чего на самом деле хотим и в чем боимся себе признаться. Глупо желать стать великим актером, если человек подсознательно боится публичности. И неисполнение этого его желания как раз таки и есть его счастье.
До пандемии муж зашивался на работе. Ехать ему в офис не меньше часа, и то если без пробок, значит, вставать в семь. А возвращался он в девять. Поесть – и спать, чтобы завтра снова на работу, вот и все, на что его хватало. И было у моего супруга подсознательно одно только желание: отдохнуть и выспаться. Чтобы его с месяцок никто не трогал. Забыли бы о нем все.
У меня еще хуже. Надо же было зациклиться на ерунде! Переживала, что мой блог на Дзене тонет. Статьи не показывают в ленте, и все потихонечку загибается. А времени серьезно заняться этим нет. Так чтобы каждый день писать и отвечать на все подряд комментарии.
Та-там! У мужа находят коронавирус и запирают нас на две недели! Муж целыми днями отдыхает, спит сколько влезет. Температура сегодня нормальная, ни кашля, ни насморка. На работе относятся с пониманием: как же! Корона! Даже не трогают. Не звонят, не кричат в трубку: «Срочно! Сергей! Надо!»
Я от скуки каждый день пишу статьи на Дзене. А что еще делать?
Популярность блога с каждым днем растет.
А теперь докажите мне, что Деда Мороза нет. Просто надо поднимать последний в году бокал шампанского с определенным настроем. Потому что полýчите вы в итоге то, чего на самом деле подсознательно хотите. Теперь каждая моя статья собирает тысячи дочитываний, а мне оно надо? Глупость это, тщеславие. И уж точно того не стоит.
Так что следует поработать над собой. Над своими эмоциями. Наука мне на будущее.
Вот так на пятый день заточения вдруг тянет на философию. Я не удивляюсь теперь, почему граф Монте-Кристо столько всего постиг, пока был узником замка Иф. А еще у Чехова есть замечательный рассказ на эту тему. «Пари» называется.
Что-то будет со мной через две недели?
Читайте мой блог, и вы все узнаете.
Комментаторам спасибо, кроме совсем уж наглых хейтеров. Я теперь на страже, учтите. Вся оскорбительная грязь будет вычищена, а вы идете прямиком в бан. Я не то чтобы озверела, находясь под санкциями, но стала понимать истинную ценность многих вещей.
– Неплохо, – прокомментировал Сергей. – Особенно про комнату. Дикобразу – дикобразово. Любе понравится.
– Любе, не Любе? Ты какую из Люб имел в виду?
– Конечно, подругу твою. Дочка ведь твой блог не читает.
– Я тебя сейчас убью!
– Спокойно, спокойно, – муж шутливо поднял кулаки, защищаясь. – На правду грех обижаться. Ты ведь подсознательно хочешь, чтобы это и в самом деле был маньяк. Серию статей на эту тему написать, а то и книгу, а?
– Ничего я не хочу, – сердито сказала она, а сама подумала: «О господи! Неужели Дед Мороз и в самом деле решил сыграть со мной в исполнение желаний? А скорее злой джинн, потому что Дед Мороз, он добрый. А тут – изуродованные трупы».
Она аж передернулась.
«Бойтесь своих желаний», – философствовал Стас Самохвалов, пробираясь по сугробам к замерзшей речушке. «Вот зачем я туда потащился, в дежурную часть? Знал ведь, что будет. И все равно пошел на поводу у этих баб, в особенности у Ивановой. Она ведь инициатор. Генератор беспокойства. И я, дурак, поперся! Ничего там, в полиции, не изменилось, только хуже стало. Одна сплошная бюрократия. А тут я: здрасьте, у вас на участке маньяк. Правильно мне сказали: гражданин, не лезьте не в свое дело. Один женский труп, пусть и изуродованный, – это еще ни о чем не говорит. Предположительно убийство на бытовой почве. И они на сто процентов правы! Да я и сам сказал: трясите Маслова. Муж – главный подозреваемый. И что я теперь делаю в этом парке, будь он трижды проклят?!»
А заело! Завели в протокольную, где пришлось сидеть почти час, дожидаясь, когда дежурный снизойдет. Отчитали, как мальчишку. Зачем, мол, пришел? Ах, свидетель! Что же мало вас, таких сознательных? Один ты нашелся. А ведь по домам ходили, всех подряд опрашивали.
«Не могу же я сказать, что маньяк напал на меня и хотел изнасиловать, – зло подумал он. – Ну, Иванова! Припомню я тебе!»
Он и поехал в парк, чтобы самому осмотреть место происшествия. Ведь был же он когда-то классным опером, и были у него смекалка и чутье. Сейчас не только профи работают, а и матерые бюрократы. Которые зарылись в свои базы данных и роют Инет. На одного из таких Стас сегодня и нарвался. А надо по земле походить, пощупать, понюхать. Стас и пытался понять, кто прав, полиция или Люська Иванова, которая описывает нападавшего как «натурального маньячилу». Ее эмоции надо делить на два, а то и на три. Но что-то там было, раз Сергей это подтверждает. Жена пришла поздно, шуба без пуговиц, сумку потеряла. Люська хоть и безбашенная, но слишком уж любит мужа, чтобы так жестоко его разыгрывать.
«А я вот возьму, да и найду!» – разгорячился он.
Что именно он хочет найти, Стас и сам не знал. Возможно, орудие преступления. Но он, поскольку был опером с большим стажем, знал, как тщательно собирают улики, когда в общественном месте найден криминальный труп. Это ведь ЧП! Здесь, в парке, дети гуляют! А если он девочку несовершеннолетнюю изнасилует и убьет? И работала здесь опытная бригада, несколько экспертов, и собака была. Они тут все облазили и обнюхали. Все, что можно, собрали.
Снег и лютый мороз – вот главные препятствия к установлению истины. Никаких отпечатков, разумеется, нет. ДНК преступника? Его еще найти надо, чтобы сравнить.
Стас знал, где нашли труп, ему показали место в парке, обозначенное крестиком. И спросили при этом, где он видел подозрительного мужчину высокого роста и в бейсболке, несмотря на лютый мороз. Стас наугад ткнул пальцем в одну из дорожек. Иванова шла по парку, двигаясь по часовой стрелке, маньяк шел навстречу, значит, двигался против нее.
«Есть еще как минимум три выхода из этого парка. Мама дорогая, сколько же домов им придется обойти! Убийца шел навстречу, а значит, и это скорее всего, он живет не в том же доме, где Ивановы. Полиция наткнулась на нее по чистой случайности. Опрос проводила молодая женщина, сотрудник, скорее всего, неопытный, которого бросили на рутину. На авось. Авось и сработал», – рассуждал Стас, осматривая примятые кусты и обломанные снизу елки. Искали тщательно.
Ничего там, разумеется, уже не было. Никаких улик. Поэтому Стас решил спуститься к роднику. Хоть водички набрать. И канистра в машине нашлась. Мороз немного ослабел, и в парке появились люди. Даже дети, которые с визгом катались на ватрушках. Это был первый более или менее теплый день после сильных, двадцатиградусных, морозов, когда немногие родители рисковали прогулять в парке своих чад.
Стас поморщился, вспомнив, что дома его ждет такой же сумасшедший детский визг, и решил уйти подальше от «пингвинятника», как он тут же окрестил горку, с которой орущие от восторга дети спускались на санках и ватрушках в овраг.
И Стас свернул на родник, который был в низине. Туда вела довольно крутая лестница, ступеньки и перила которой обледенели, а поскольку были праздники, то коммунальщики не спешили везти сюда речной песок и посыпать дорогу к роднику, чтобы народ, главным образом пенсионеры, тут не покалечился.
Этим и объяснялось относительное безлюдье в уютном уголке парка: очень уж скользко. Вода, проливаясь из канистр, которые люди наполняли доверху, тут же застывала, образуя ледяную корку. Стас и сам пару раз поскользнулся и чуть не упал.
На роднике было несколько человек, все они спешили набрать воду и уйти. Мороз еще был ощутимым, градусов пятнадцать. Но Стас решил прогуляться. Парк был огромный, вода с горы, в недрах которой и был родник, лилась в речушку, где, несмотря на мороз, плавали утки, просто-таки в немыслимом количестве. Стас какое-то время смотрел на прикольных уток, некоторые аж примерзли ко льду, им оставалась лишь небольших размеров полынья. Похоже, все утки, оставшиеся зимовать в этом парке, слетелись к одной-единственной полынье, образовавшейся благодаря впадающему в нее роднику. Бившая из-под земли вода не замерзала никогда.
И вдруг Стас увидел нечто странное, чего здесь явно быть не должно. Внизу, у воды, а точнее, почти на самом краю сковавшего речушку льда лежала большая черная сумка. С такими и ходят на родник, в нее можно поставить пару пятилитровых канистр.
«Откуда здесь сумка?» – напрягся он. Чутье опытного оперативника сработало тут же. Сумка не лежала, не стояла, она