– А это мысль, – одобрительно посмотрел на Любу муж. – Уж очень бабка Ищенко подходит под наш случай.
– Не совсем. Она – старуха.
– У нас пока нет доказательств, что он убивает только молодых женщин, – возразил Алексей. – Мы не нашли совпадений.
– И это пока главная загадка. Леша, стоит поискать труп Марии Петровны у реки.
– У реки уже искали.
– Тогда в реке.
– Это сопряжено с определенными трудностями. Погода, сама видишь. Мороз, – муж глазами указал на вечернее небо, где ярко светили звезды. Словно леденцы на черном подносе, они лежали горстями, и самый большой из них, луна, был похож на засахаренную апельсиновую дольку. Картина была вкусная, несмотря на лютый холод.
– Стас говорит, там небольшая полынья, – невольно поежилась Люба. Мысль еще об одном трупе была неприятна. – И скорее всего, мелко. Баграми можно пошарить. Не обязательно в речку нырять.
– Баграми, говоришь? Что ж, это можно попробовать… Замерзла? Ежишься.
– Нет, я просто думаю об этом деле. О трупах. Ничего не получается. Мы не можем понять его логику, значит, не можем его вычислить. А полиция раскачивается долго. Сейчас они будут дожидаться результатов экспертизы, потом, когда поймут, что это серийные убийства, прибегнут к аналитике. Привлекут психиатров и психологов, криминалистов. Но я тоже психолог, и с большим опытом. Я не вижу ни логики, ни смысла в действиях убийцы.
– Что там твоя подруга написала в своем блоге? Вы вроде бы помирились.
– Написала: ура, неделя! Экватор пройден, – улыбнулась Люба. – Девятнадцатого Люську выпустят. Если, конечно, тесты у всех троих будут отрицательные. Крещение. Надо будет съездить к ним в парк, водички набрать из родника.
– Из родника?!
– Люся говорит, его каждый год освящают восемнадцатого. Она сама видела процессию: священники с хоругвями, паства. Говорят, они и ныряют в эту полынью. У которой труп Кольцовой нашли.
– Спасибо, что сказала, – нахмурился муж. – Лучше, если полиция первая туда нырнет. А то представляешь картину: Крещение, праздник, традиционные купания, или как их там. Я не силен в вопросах религии. Ныряет какой-нибудь дедушка в речку и находит там бабушку. Вода ледяная, но все равно вид у бабушки не очень. Скандал! Завтра пошарим сначала баграми, а потом по результату.
– Не ты же будешь шарить, – подколола Люба.
– Я поставлю задачу, – подмигнул ей муж. – Дело-то серьезное.
– Небось племянница-то в шоке. Одно дело, когда тело родственницы в наличии. И совсем другое, когда отсутствует. Наследство не оформишь, надо ждать, пока тетку признают покойницей. Через суд только. Да, не повезло Майе Викторовне. Надо бы с ней поговорить. Но это в том случае, если Ищенко – действительно наш случай.
… – И сколько лайков? – вздохнул Сергей.
Выражение лица супруги говорило само за себя. Не зашло. Эти блогеры сами маньяки. Такое ощущение, что их пульс бьется в Инете, там, где они собирают лайки, будь они прокляты! Блогер неблогера никогда не поймет, равно как и неблогер не в состоянии адекватно оценить сомнительный успех блогера. Что значит «зашло»? Кому они нужны, эти бабочки-однодневки? Статейки в каком-нибудь Дзене. Что это вообще такое? Но жена была расстроена, это Сергей ясно видел и жалел ее. Вечер испорчен.
– Мало. Надо что-нибудь забойное написать, – деловито сказала Людмила.
– Хайпануть?
– Типа того. Есть идея, я ее завтра реализую… – Она сердито ткнула пальцем в гаджет, выходя из программы «редактор». – Представляешь, нас с тобой выпустят из заточения аккурат в Крещение! Надо Градовых в гости позвать. Вместе сходим за святой водой на наш родник. Днем, разумеется. Потом посидим у нас, отметим. Я вижу, ты хорошо себя чувствуешь. – Она бросила на мужа внимательный взгляд.
– Да уж, почти неделю еще нам маяться. Чувствую я себя уже хорошо, но из дома выйти все равно не могу. И селфи эти… – Словно в ответ на его слова блямкнул телефон, сообщая об эсэмэске.
– Что? Запрос на селфи?
– Оно, – вздохнул Сергей и встал.
Как-то так сложилось, что селфи для социального мониторинга они делали в одном и том же месте. На кухне, у вытяжки с подсветкой. Спиной к электрической плите, на фоне фартука-скинали с сельским пейзажем. Березки, синее-пресинее небо и заливные луга.
– Умора! – говорила по этому поводу Людмила, но освещение было подходящее, и все селфи прошли проверку. От добра добра не ищут. Главное, чтобы лицо было в овале и хорошо освещено, а что там, на заднем плане, – никого не интересует.
– Девятнадцать сорок три, – посмотрела на часы Людмила после того, как муж встал «на позицию». – Рановато они сегодня. Три – два в твою пользу. Я еще не отстрелялась… И как тебе идея отметить Крещение с Градовыми?
– Ты же знаешь: я всегда за. Это ведь Люба нас познакомила. У тебя прекрасная подруга – цени. Как только тебе понадобилась помощь, она забыла все, что ты ей в запале наговорила. Добрейший человек. Я бы не простил.
– Чего-о?!
– Ты такая резкая. Сколько, говоришь, от тебя мужей ушло?
– Серый, хватит прикалываться. Я же знаю, что ты меня любишь.
– И пользуешься. Лишь бы тесты были отрицательными. Лучше ничего не планировать заранее.
– Уловила! – рассмеялась она. – Ну что? Схему составил? Вычислил, где может обитать этот маньячила?
– Приблизительно. Вот смотри… – И муж подвинул к Людмиле свой гаджет. – Видишь этот дом…
Лезть в полынью никому не хотелось. Мороз был градусов пятнадцать, тут никакие гидрокостюмы не помогут. Все равно знобко. Всю речку в этом месте, у полыньи, облепили утки. Их было какое-то невероятное количество! Причем разные, даже рыжеперые, крупные, в отличие от мелкопузых уточек обычных, как их сразу же окрестили оперативники.
– Да тут их сотни! – ахнули они, прибыв на предполагаемое место происшествия. Где предположительно был еще один труп. Наводку дали из ФСБ, и это злило еще больше. Кто-то свыше вмешался в расследование.
Весь этот утятник бурно возмутился вторжению. Утки крякали, били крыльями и не собирались отступать. Полынья осталась единственным местом в парке, где они могли хоть как-то согреться и поплавать. Быть при воде, которая в эту морозную зиму повсюду замерзла. А им, уткам, без воды нельзя.
– А не заклюют? – с опаской спросил юный лейтенантик, из новичков. – А ну, кыш! Кыш, я тебе говорю, зараза пернатая!
– Херня все это, – мрачный небритый капитан сплюнул в воду, метя в одну из уток. Та сердито зашипела, но не отступила. – Мы здесь еще в воскресенье все обшарили.
– Но в воду-то не лазили, – напомнил майор, который переминался с ноги на ногу, чувствуя, что замерзает. Дело чести – проверить информацию спецслужб. Да еще этот, со связями. Самохвалов. Бредятина.
– Ладно, чего тянуть? – Один из оперов взялся за багор. И замахнулся им на уток: – И-эх! А ну пошли!
Утки возмущенно загалдели.
– Суп из них, что ли, сварить? – задумчиво спросил кто-то.
– Это ж заповедник! Охраняется законом!
– А чего они сами лезут? Тудыть их! Пошли!
Багор наконец нырнул в полынью. Второй опер, вздохнув, тоже взялся за свой.
– Ну и сколько мы тут будет искать? – хмуро спросил он, обернувшись к начальнику.
– Пока не найдем, – невозмутимо ответил тот.
– А серьезно?
– Я-то откуда знаю? Ищите!
– Бля… чтоб их!
Мужики матюкались, разгоняя несговорчивых уток. С реки тянуло промозглым холодом, вода была ледяная.
– Кажись, чего-то зацепил, – сказал через полчаса молоденький лейтенантик, сменивший своего вконец замерзшего более опытного коллегу.
– И чего? Ботинок дырявый?
– Почем я знаю? Там дерьма-то хватает, – паренек кивнул на груду мусора, которая уже лежала на берегу. Венчал ее детский трехколесный велосипед. Мужики решили, что еще часок, и пора заканчивать.
– Аккуратнее давайте, – хмуро сказал майор, который уже понял, что никакие это не поиски. Поднимать со дна речушки всякое дерьмо. Коммунальщики не больно стараются чистоту здесь соблюдать. Да еще несознательные граждане, которые съезжают в речку на детских велосипедах. Вот откуда он здесь?
Будь парнишка не так старателен вследствие своей молодости, очень уж ему хотелось стать заметным в группе, кто его знает, чем бы все закончилось. Скорее всего, через час разошлись бы. Но юный лейтенантик, подцепив багром «добычу», аккуратно повел ее на поверхность, словно рыбу на крючке. Подсек и почти нежно поднял ее над водой. Но тут же заорал и выронил багор. Нервы сдали. Работал он в органах без году неделя. Но все уже видели: только что на их глазах из серой ледяной речной воды поднялась на багре отрубленная человеческая нога, голая и тощая…
Почему врачи и чиновники не представляются?
Ивановы еще не знали о страшной находке. После того как лейтенантик подцепил багром отрубленную человеческую ногу, дело приняло серьезный оборот. За другими частями тела все-таки пришлось полезть в ледяную воду. А там…
Информацией оперативники делиться не спешили, даже с фээсбэшниками. Тем более запрос был неофициальный. Началась рутина: как объединить дела в одно и надо ли это делать? А вдруг расчлененный труп не имеет никакого отношения к двум другим трупам, найденным в парке, которые были мало того целые, еще и в одежде в отличие от трупа в полынье? Почерк-то не совпадает. Это вполне могла быть случайность. Искали одно, а нашли следы совсем другого преступления, тоже страшного. Но совершил его не один и тот же человек.
Поэтому утро у Ивановых началось как обычно. Людмила радостно зачеркнула крестиком еще один день, проделывала она это до завтрака.
– Десятый пошел! – радостно сказала она мужу. – Еще немного, и будет нам счастье!
После чего села строчить на Дзене статью.
Хроники ковидного заточения: а почему врачи и чиновники не представляются?
Праздники кончились. Люди вышли на работу. И многих настоятельно попросили сделать тесты ПЦР. Бюджетников и тех, кто работает в структурах, выполняющих госсзаказы. Мы-то с мужем уже половину срока отсидели, а многим это еще только предстоит. Так что вы на всякий случай прочитайте, как оно все происходит. Потому что тестов за последние дни сделано гораздо больше в связи с выходом людей на работу после долгих каникул. И я не исключаю, что кривая статистики опять пойдет вверх и вырастет число заболевших. Уже объявили о том, что к нам в Россию пришел «британец», который имеет свойство стремительно распространяться.