– Дельная мысль, – неожиданно поддержал Людмилу Градов. – Подрисовать старое удостоверение и представиться сотрудником полиции. Тебе ли не знать, Стас, как они работают и по какой схеме допрашивают свидетелей. Все, что тебе нужно, – это попасть в квартиру Ищенки. И узнать у ее племянницы о трансформаторе и теткиных сбережения. Были ли у нее деньги, крупная сумма. Так называемые «гробовые». Они есть у всех стариков, и многие хранят эти деньги дома.
– Понял, – вновь вздохнул Стас. Лицо у него было кислое. – Но что я Маринке скажу?
– Скажи, что… – Алексей Градов неожиданно замолчал и напряженно стал смотреть в экран своего монитора. – Так…
– Что там? – нетерпеливо спросил Стас.
– Информация по делу о покушении на убийство гражданки Ищенко Марии Петровны… очень интересно… Новые вводные…
– И?..
– Легенда меняется. Эксперты тщательно исследовали квартиру Марии Петровны. Следов крови не обнаружено. От слова «совсем».
– Так он уборку сделал! – предположил Стас.
– Невозможно так чисто убраться. Ведь он же ее на куски рубил, уж извините за подробности! Кровь должна была брызнуть на обои, на ковер напольный, покрывало, занавески. Их-то не отмоешь. Ни-че-го! Ее расчленили не в квартире. Возможно, что и убили тоже.
– Похитили? – предположила Люба. – Но тогда где же одежда? Почему Ищенко голая? Там, в реке и у реки, все обшарили?
– Теперь точно все, – заверил Алексей Градов. – После того как в Москве предположительно завелся серийный убийца. Одежды потерпевшей не обнаружено. Ни клочка.
– Бредятина какая-то, – напрягся Стас. – Зачем ему воровать семидесятишестилетнюю бабку? И почему он ее расчленил? Кинул бы в парке, как и остальных. Бредятина, – повторил он.
– Это, пожалуй, самый загадочный маньяк из всех, о ком я когда-либо слышала, – задумчиво сказала Люба. – Там что-то необычное, определенно… Стас, поезжай к племяннице. Спроси про одежду: что из вещей пропало?
– Хорошо, – покорно сказал Самохвалов. – И хорошо, что меня хоть на этот раз не подозревают в убийстве.
– Интересно, еще трупы будут? – ляпнула Людмила.
– А тебе мало? – огрызнулся Стас.
– О, Большой Брат проснулся! – встрепенулась Людмила, у которой ожил мобильник. – Пойду отмечусь.
И она встала.
– Сколько вам еще чалиться? – спросил Стас у Сергея Иванова.
– Через четыре дня на свободу, – улыбнулся тот. – Ребята, а приезжайте к нам на Крещение. Если, конечно, тесты будут отрицательные. Завтра-послезавтра из поликлиники должны прийти. Забрать у нас всех мазки. Если все в порядке, то девятнадцатого утром нас снимают с мониторинга. И – да здравствует свобода! Заходите, чайку попьем или чего покрепче и еще раз все обсудим.
– Я тоже хотела к вам, – поддержала Люба. – Стас, ты как?
– Жена меня убьет. Хотя… Они с тещей вроде в церковь собирались. Меня на такие мероприятия не берут. Так что я с вами. Но до девятнадцатого еще дожить надо.
– Надеюсь, за эти четыре дня больше трупов не будет, – вздохнула Люба. – И с тестами у вас порядок.
Вернулась Людмила:
– Прошла проверку, теперь геолокация включилась.
– Нас твой муж от вашего общего лица девятнадцатого в гости пригласил, – ехидно сказал Стас.
– Классно! Я и сама хотела. Чего приготовить из вкусненького?
– Тут я тебе полностью доверяю. В кулинарии тебе нет равных.
– Ну, тогда я свинину в тесте запеку. Надо Петьке заказ сделать. Он вроде в мясе разбирается. Побалую вас.
– Я рада, что мы помирились, – неожиданно улыбнулась Люба. – Хотя повод меня не радует. Но все равно. Давно уже мы не собирались. А у нас с Лешей друзей, кроме вас, нет.
– Надо же: и я в друзья угодил, – съязвил Стас. Но тут же прикусил язык, потому что Градов посмотрел на него недобро.
– Все, отключаемся, – торопливо сказала Люба. – Мне работать надо. Веду прием пациентов онлайн. И тренинги.
– Отбой! – подхватила Людмила, поняв, что тема щекотливая. Самохвалов уж ляпнет так ляпнет. Мало ли кто с кем спал.
Конференция на Zoom закончилась. Втайне все понимали, что дело с мертвой точки не сдвинулось, напротив, все еще больше запуталось.
Этот гад от меня прячется! Я звоню, а он дверь не открывает! Хотя я прекрасно знаю, что он дома! Я прихожу к нему вечером, когда собака перестает выть. У меня внутри образовывается вакуум в этот момент. Я сижу и слушаю пустоту внутри. Странно, в эти мучительные минуты я особенно остро ощущаю свое одиночество. Хотя должен бы почувствовать облегчение, ведь пес замолчал.
И я иду к соседу, чтобы просто поговорить. Я хочу его спросить: что он чувствует, когда ее больше нет. Той женщины, которая его почти уже бросила. Я хочу сказать, что это я его спас. Избавил от страданий, которые пережил сам. Потому что меня-то бросили. Она нашла-таки своего Майкла. Или Джона, не важно. Я не узнавал его имени. Зачем? Она с ним списалась после того, как он оценил ее фото в купальнике. Сделанные, кстати, мною.
У меня есть папка, куда я их все скопировал. Зачем? Потому что это и в самом деле классные фотки. Я поймал-таки момент, и не один. Ее улыбку, загадочную, как у Моны Лизы, взгляд поверх солнцезащитных очков, опущенных почти на самый кончик носа, мечтательный, вдаль, на синюю морскую гладь. Развевающиеся на ветру белокурые волосы. Ну и фигура. Скрещенные ноги, правое бедро вперед, живот втянут. Она не идеальна, моя бывшая женщина, и роста невысокого, но эти два-три килограмма легко спрятать, если принять нужную позу. Она это умеет, а я удачно надавил на большую белую кнопку. И тут же нарисовался Майкл. Или Джон. Я не знаю, как его зовут, и не хочу знать.
Красивая… На этих фотографиях она очень красивая, моя бывшая женщина. Я задушил бы ее еще сто тысяч раз, и с удовольствием! Потому что она меня предала. Да ладно бы меня! Есть вещи гораздо страшнее. Мне рассказали о том, что было, пока я лежал в больнице с сотрясением мозга и сломанными ребрами. А ведь я ей доверял! Но у нее уже был Майкл или Джон. Я, конечно, об этом подозревал, но узнал наверняка, лишь когда загремел в больницу.
Точнее, когда меня выписали. Я вернулся – а ее нет. Моей женщины. И все это время она писала мне в вотсап! О том, что все в порядке, просто она очень много работает и не может прийти. Но уверена, что лечат сейчас хорошо. И кормят тоже. А сама меж тем собирала вещички. Как будто я мог с гудящей головой, весь ватный, на негнущихся дрожащих ногах, почти ничего не соображающий рвануть домой и остановить ее. Сказать:
– Останься.
С кем? Со мной? С неудачником, который, возможно, окажется на инвалидности и потеряет работу? Когда есть Майкл. Или Джон. Живущий в солнечной Калифорнии или Италии. А может, и в Испании. И там все уже на мази.
«Любимый, я скучаю (смайлики)».
«У тебя все в порядке?»
«Забегу как-нибудь, что тебе купить?»
«За тобой там хорошо ухаживают?»
…Переписка оборвалась внезапно. Сообщения от нее перестали приходить в мой мессенджер. А когда я попытался дозвониться до моей женщины, мне сообщили, что абонент временно недоступен. Больше я ничего не смог добиться. Она просто сменила номер. В вотсапе она больше не появлялась, поэтому я и сделал такой вывод. Последний раз в тот день, когда написала мне:
«Забегу как-нибудь…»
Видимо, для Майкла у нее был другой номер телефона. И для Джона. А этот – только для меня. И когда я стал не нужен, она просто выбросила старую симку на помойку. Как и меня.
Ее вещей в квартире уже не было, когда я вернулся из больницы. Я зашел в ее блог – меня там заблокировали. Выкинули в бан. Но читать не запретили. Именно из ее бложика я и узнал, что она вышла замуж. Появились ее фото в свадебном платье, она белозубо улыбалась своему Майклу-Джону. Сбылась мечта. Моя бывшая женщина вышла замуж за границу.
…Я решил ее убить. Нет, не за то, что она сделала со мной. А за…
Черт, что это?! Опять собака?! Сейчас-то она почему воет?! Ведь он же дома, ее хозяин! Замолчи!!!
Голова опять гудит, будто изнутри в нее бьют молотом. Я не хочу об этом вспоминать… О том, что я увидел, вернувшись из больницы…
…Я хотел ее убить, но началась пандемия. Границы закрыли, нас всех посадили на карантин. А у меня, как назло, еще и закончилась виза. Потом и авиасообщение приостановили. И все полетело в тартарары. Я сидел и от бессилья скрипел зубами. А собака за стенкой выла.
Я страстно мечтал, чтобы она со своим Майклом-Джоном сдохла от короны, и ждал этого, каждый день читая ее блог в Инсте. А она постила фотки, где были пустые улицы, закрытые рестораны, люди в масках и даже их тесты, ее и этого ненавистного Майкла. Или Джона? Они оба заболели, но, черт возьми! В легкой форме! Или она просто хотела привлечь внимание к своему бложику, потому что ей было так скучно сидеть на карантине? За границей, которая оказалась вовсе не такой уж привлекательной, когда закрыли границы (ха-ха, каламбур). Она развлекалась как могла, моя бывшая женщина, а я не мог ее достать. Равно как и мои проклятия. Они оба выжили, убей их гром и испепели молния!!!
…Да заткнешься ты или нет?! Что тебе теперь-то надо?!
От бессилия я и сам начал подвывать этой собаке за стенкой. Вы ненавидели кого-нибудь так сильно, что хотели убить? Я уверен, что да. А теперь представьте, что человек, смерти которого вы так страстно желаете, вполне себе счастлив. И постит чуть ли не каждый день фотки, где он улыбается. И при этом он для вас недосягаем. Вы не можете ему написать комментарии в блог или на «стене», потому что в бане. Не можете позвонить, потому что больше не знаете его номер. Не можете ни-че-го. А он постит фотки, где улыбается. А вы не можете стереть с его лица эту довольную улыбку. Что вы в таком случае будете делать?
Медленно сходить с ума…
Я выскакиваю на лестничную клетку и начинаю барабанить кулаками в соседнюю дверь:
– Замолчи, замолчи, замолчи!!!
Но собака меня не слышит. А ее хозяин упорно делает вид, что его нет дома.