– Верю! – улыбнулся Сергей Иванов. – Видел я эти снимки и думал: ну и богатое у некоторых воображение. Но не знал, что есть такое отклонение от нормы, да еще и с древнейшей историей.
– Есть и истории посвежее, – улыбнулась Люба. – Например, художникам без парейдолии нельзя. Особенно модернистам. Леонардо да Винчи писал о парейдолии как о художественном приеме. «Если вы посмотрите на любую стену, испещренную различными пятнами или выложенную различными видами камней, то вы можете вообразить целые сцены и увидеть в ней сходство с различными ландшафтами, горами, реками, скалами, деревьями, равнинами, широкими долинами и холмами», – рассуждал гений в одной из своих тетрадей. Один из самых известных художников, использующих парейдолию в своем творчестве, это венгр Иштван Орос… Есть много занятных фотографий, где человеческие лица или морды животных можно увидеть в свернутых полотенцах, на фасадах домов и даже на куске пиццы. Все зависит от нашего воображения, насколько оно богато.
– Выходит, мы все парейдолики? – подмигнул расслабившийся наконец Стас.
– Во всяком случае, все мы жертвы коммерческого приема, использующего парейдолию, – улыбнулась Люба. – Когда нам пытаются что-то продать, вызывая определенные ассоциации. Например, парейдолию используют автомобильные дизайнеры. Они сознательно придают «лицу» автомобиля тот или иной характер, в зависимости от ценового сегмента. И покупателя, на которого этот автомобиль рассчитан. Заметили, какие нейтральные семейные автомобили, да еще и с «лишним весом»? Словно большие добрые собаки. А кокетливые дамские машинки с фарами-глазками? Некоторые к ним даже реснички пририсовывают. А для воротил бизнеса машины, напротив, элегантные, презентабельные, подтянутые. Будто поджарые гончие.
– Целая философия, – подмигнула Людмила.
– Чтобы продать дорогую вещь, надо быть хорошим психологом. – Люба глянула в гаджет. – Тут много интересного написано про парейдолию. Тема популярная. Выделять из общего фона знакомые объекты умели еще первобытные люди. Вот представьте: стоит человек в шкуре и размышляет: что там шуршит в кустах, соплеменник или саблезубый тигр? Больше шансов выжить у того, кто поверит в саблезубого тигра и убежит.
– Вот и давайте уже ближе к тигру, – напомнил Градов. – То есть к собаке. Про историю явления понятно. Как определить больного человека? Что у него может быть связано с этой большой черной собакой? Люба, она вообще существует? Или только в его воображении?
– Это загадка, Леша. Он не мог просто так на ней зациклиться. Почему я и предлагаю ее поискать. Поспрашивать консьержей. Охранников. Продавцов в ближайших магазинах. В конце концов, собака – это примета. Их не так уж много, особенно больших и черных. Мы сразу отсекаем пуделей, болонок, чау-чау… И цвет. Нас интересуют только черные.
– Может, она его в детстве укусила? – предположила Людмила.
– Все может быть, – Люба вздохнула. – Я спишусь с коллегами, поспрашиваю их. Может, они мне что-то подскажут? Леша, а почему охрану в парке до сих пор не поставили?
– Патрульная машина ездит, я узнавал. Но она одна. А парк огромный. В выходные будут конные патрули.
– Да, дела. – Стас налил себе одному и уже без закуски махнул рюмку водки.
– Самохвалов, ты не зачастил? – удивленно посмотрела на него Людмила.
– Серегу с Лехой догоняю, – невозмутимо ответил Стас.
По ходу пьесы он своих товарищей не только догнал, но и обогнал. Когда позвонила Марина, Самохвалов, старательно выговаривая слова, сказал:
– У нас тут совещание, так что я задержусь. Тё… мама еще там? И зачем тебе тогда я?
Поговорив с женой, Стас опять потянулся к бутылке. Одну они уже прикончили.
– Я не буду, – закрыл свою рюмку Градов.
– А ты, Серега?
– По-моему, хватит.
– Да что вы как не мужики?
– Как не менты, ты хочешь сказать, – подколола Людмила.
– Я больше не мент, – хмуро сказал Стас. – Я подозреваемый. Благодаря тебе, между прочим.
– Ну, началось! Допивай, и я тебе такси вызову. Пока ты еще не в зюзю. У тебя теща гостит, как я слышала. А я имела несчастье видеть эту даму на твоей свадьбе. Про машину-то что соврешь?
– Заглохла.
– Я отгоню ее сюда, к дому, – Люба встала. – Раз уж я одна трезвая. Давай ключи.
– Я с тобой, – Стас встал и пьяно покачнулся.
– Не доверяешь?
– Машина, как-никак, моя. Идем.
Когда они ушли, повисла пауза.
– А ты чего с ними не пошел? – спросила Людмила у Градова.
– Жена могла подумать, что ревную.
– А ты не ревнуешь?
– Все в прошлом. – Градов встал. – Нам надо было бы сегодня допросить этого Маслова, раз уж мы здесь. Но теперь уже поздно. Я выпил, Самохвалов так просто лыка не вяжет. И в самом деле, зачем я, дурак, отпустил Любу с ним?
– Идем, – Сергей тоже поднялся.
– И я с вами, – вскочила Людмила.
…Люба со Стасом шли по тропинке к тому месту, где Самохвалов оставил свою машину.
– Осторожнее! – Люба схватила за куртку поскользнувшегося Стаса. – Держись за меня.
– Давно не приходилось вести по улице пьяного мужика? – усмехнулся тот. – Отвыкла?
– Стас, не начинай.
– Зачем ты со мной пошла?
– Будет лучше, если твоя машина останется на ночь под окнами у Ивановых.
– А, рухлядь! Старая тачка, кому она нужна? Нет, зачем ты со мной пошла? Чтобы муж ревновал?
– У меня, в отличие от тебя, в семье все в порядке.
– Кому ты врешь?
– Вру?!
– Ведь ты меня любила… – Стас попытался ее поцеловать. Люба разжала руку и слегка его толкнула. Самохвалов грохнулся в снег.
– Остыл? – спросила она, глядя, как Стас, чертыхаясь, пытается подняться.
– Дай руку…
Она стояла в раздумьях. Что взять с пьяного мужика? Бывшего любовника. Да еще и бабника.
– Люба, я пошутил.
Она протянула руку:
– Поднимайся.
Проходящая мимо женщина посмотрела на нее понимающе.
– Мужу расскажешь? – спросил Стас, выбравшись обратно на тропинку.
– О чем? Надеюсь, я ключи от твоей машины не потеряла, – она полезла в карман.
– Не шути так.
– Не одному же тебе… Вот они. Но еще одна такая попытка – и уже не ты, а ключи полетят в снег.
– Жестоко, – обиженно засопел Самохвалов. – И несправедливо. Я даже не могу поцеловать женщину, на которой чуть не женился.
– Тогда тебе всех подряд придется целовать, – холодно сказала Люба и подтолкнула его в спину – шагай.
Стас опять чуть не упал.
– Люба! – Она обернулась. Муж в компании обоих Ивановых направлялся к ним и заметно вырвался вперед.
– Не удержался все-таки, – хмыкнул Самохвалов. – Ревность – сильное чувство.
– Ревность – сильное чувство, – эхом откликнулась Люба. – Мотив.
– Что ты сказала?
– Так. Размышляю о нашем деле. О парейдолии.
– Сейчас?!
– Неужели ты думаешь, я всерьез приняла твои заигрывания? Проспишься – будешь извиняться.
Она слегка попридержала Стаса, чтобы остальные смогли их догнать.
– Ну как он? Бузит? – сочувственно спросила Людмила.
– Да вот в снегу извалялся.
– Это она меня изваляла, – сердито сказал Стас.
– Был повод? – невозмутимо спросил Градов.
– Я немножко не в форме, – пробормотал Самохвалов, оценив свои силы. На морозе он заметно протрезвел.
Навстречу им шла шумная компания. Высокий мужчина, перебрасываясь на ходу шутками с другом, резво тащил за собой ватрушку, на которой без сил лежали двое засыпанных снегом ребятишек. Женщины весело смеялись, и только подросток, судя по виду, старшеклассник шел, молча, уткнувшись в свой гаджет.
– Сегодня народу в парке много. Надеюсь, наш маньяк не пойдет на охоту, – негромко сказала Людмила. – Господи, неужели все это и впрямь из-за какой-то собаки?!
Ей никто не ответил. Версия была настолько необычная, что поверить в нее вот так, без веских доказательств, было сложно. Но тем не менее она, эта версия, существовала.
Подозреваемый
Проснувшись, Стас сразу понял, что вчера перебрал. А по недовольному лицу жены догадался, что, будучи пьяным, еще и нахамил.
«Ей или теще?» – холодея, подумал он.
– И ты в таком виде на работу собираешься? – ехидно спросила Марина.
– Генерального сегодня все равно не будет, – «равно как и работы», – мысленно закончил он фразу.
– А заказы? У тебя разве сегодня свободный день?
«Черт! Я же курьером подрабатываю! Совсем забыл!» – спохватился он и полез за смартфоном.
– Ладно, не трудись, – холодно сказала Марина. – Мама дала деньги.
– Да скоро все наладится, – приободрился он. – Вот возьму этого маньяка – и вернусь в органы.
Жена оторопела:
– А я думала, ты оставил эту идею. О работе в полиции.
– Не оставил, – разозлился Стас. – Потому что ничего другого я делать не умею. Курьером я работать не буду.
– А что ты еще умеешь? – презрительно спросила жена. – Иди тогда работай таксистом!
Он молча включил кофеварку. Голова невыносимо болела.
– И с кем ты вчера пил? – не унималась жена.
Стас понял, что недаром теща весь день вчера здесь тусовалась. Накачала Маринку. Не о таком зяте они, мол, мечтали. Хотя тесть не имеет права на персональные мечты. Только поддакивать.
– Я был у Ивановых, – хмуро сказал он, превозмогая головную боль. – Не веришь – позвони Людмиле.
– А что с машиной? Заглохла или ты не смог преодолеть искушения? Сергей небось пил. И Градов тоже. Ну и ты не смог отказаться.
– Да, я захотел напиться, и что? Имеет мужик право хотя бы в праздники расслабиться?
– Да ничего. Мужу многое можно простить, если он приносит в дом деньги, – намекнула Марина. – Но пока нас кормит моя мама.
– Ну и живи с мамой, – не удержался он.
– Я об этом думаю.
Стас тяжело вздохнул. Совсем как в известном анекдоте. «Один, совсем один… Один? Неужели один? Господи, один!!!»
Мысль о том, что он останется наконец один в своей квартире, стала не так уж и тягостна, даже перспектива еще бог знает сколько лет выплачивать ипотеку. Уж как-нибудь. Если удастся вернуться назад в органы, то жизнь наладится. Силовикам-то платят регуляр