– У твоей Маринки мама есть. Которая только обрадуется.
– Возможно, ты права… Пожрать есть чего? – Стас прошел прямиком на кухню.
– А как же! Остатки вчерашнего банкета. А хочешь, борща налью.
– Хочу! Очень! Накорми меня, пожалуйста!
Людмила терпеливо ждала, пока он наестся. Хотя Стас видел, как горят ее глаза. Иванова жаждет подробностей.
– Не переживай, его взяли. – Он опять принялся за борщ.
– И кто это?
– Маслов.
– Маслов?! Погоди, а как же тогда собака?!
– Собака была, – энергично жуя, сказал Стас. – Он, когда женился, усыпил обожаемого пса. Баба его заставила.
– Поверить не могу! Ведь я его помню, Маслова. Мы ведь в одном доме живем, поэтому сталкивались. Во дворе, на парковке. Я по фоткам его вспомнила, которые Леша показывал.
– Опознать его сможешь? – Самохвалов облизал наконец ложку. – Вкусно.
– Опознать? – Людмила заколебалась.
– По возрасту подходит. Ты сама говорила, что мужчине, напавшему на тебя, лет сорок.
– Но ведь это Маслов! Сосед! Я никогда не думала о нем как о маньяке!
– Самое время подумать. – Стас принялся за второе. – Когда еще дома покормят… Ты зайди в Инстаграм Анжелики. Посмотри фотки. Наверняка есть те, где она с мужем.
Людмила отрезала ему еще один кусок холодной, но тем не менее вкусной свинины, подложила в тарелку гарнир и полезла в смартфон. Инстаграм Анжелики Масловой пестрел фотографиями. Но в основном ее самой. У Людмилы невольно слюни потекли: ничего себе подписчиков! И лайков. Девушка была популярна. Еще бы! С такой броской внешностью! И с такой фигурой!
Фотографий из фитнес-клуба было полно, Анжелика ими даже злоупотребляла. И в купальнике хватало. В совместном, подчеркивающем осиную талию девушки, и раздельном, так что видны были кубики накачанного пресса. Даже в нижнем белье были фото. А вот ее мужа Людмила отыскала с трудом, и то пришлось откручивать ленту назад. И долго откручивать. Даже не будучи хорошим психологом, нетрудно было догадаться, что Анжелика в поиске и про мужа предпочла забыть.
Маслов, видать, бесился, читая блог своей жены в Инсте. А в особенности из-за ее фотографий в купальнике и в нижнем белье. Это любого мужика сдернет, а уж если в его психике есть отклонения…
Людмила засомневалась. Но, и глядя на фото Маслова, она не могла с уверенностью его опознать. В парке в тот вечер было темно, да еще и в глазах пелена стояла, когда маньяк душил.
– Ну что? – Стас наконец насытился.
– Я не смогу дать против него показания, – с сожалением сказала Людмила.
– Да ты что?!
– Стас, там и без меня обойдутся. Леша сказал, образцов для анализа ДНК полно.
– В кусты, значит? – Самохвалов разозлился.
– Да пойми ты: я не уверена, что это был Маслов!
– Это потому что он твой сосед? Или в полицию идти не хочешь? Все еще штрафа боишься.
– Ничего я уже не боюсь. Надо будет – пойду. Но тот мужчина был, как мне кажется, малость похудее.
– Это же фото… На видео и на фотографиях люди кажутся побольше, чем в жизни. Фото полнит, одним словом. Ты Маслова давно вживую видела?
– Я не помню, – Людмила виновато отвела глаза.
– Ладно. Его следователь все равно раскрутит. Улик – во! – Стас чиркнул себя ладонью по горлу. – В общем, я свое дело сделал. Надеюсь, что от меня теперь отвяжутся. А мне пора подумать о том, как жить дальше. Спасибо за обед.
Он встал. Людмила с жалостью посмотрела на его потертые джинсы и перевела взгляд на небритые щеки:
– Образуется. Я с Любой поговорю.
– А при чем тут Люба?
– Она поговорит с Лешей.
– А то я сам не могу с ним поговорить!
– Ты – не можешь. Разговор у вас не получится. Он не умеет прощать, а ты не умеешь просить. Если Градов и сделает одолжение, то мне. Через Любу. В память о шоу «Игра на вылет», где мы с ним когда-то лишь чудом выжили. Я не люблю об этом вспоминать, но если надо…
– Я тебе, в общем, никто, – хмуро сказал Стас.
– Мы все друг другу никто. Люди, не связанные кровными узами. Люба, Сергей, Леша… Но зачастую бывает, что с чужими людьми намного комфортнее, чем с родственниками. Так почему для них что-то сделать, наш кровный долг, а для друзей нет?
– На философию потянуло, Иванова?
– Так я ж две недели дома просидела! Было время подумать. В общем, не твоя печаль. Езжай к Маринке.
– Я лучше на работу. Сейчас заказов наберу – и допоздна.
– Тогда я тебе с собой сэндвичей сделаю. Свинины еще много. А Серый борщ на ужин похлебает.
Самохвалов посмотрел на Людмилу с благодарностью. Чем дольше живешь, тем меньше друзей. Куда-то они деваются. Позвонить бы, да лень. И что скажу? Как жизнь? Понятно, что хреново. Какая сейчас может быть жизнь, когда все по норам сидят.
И, не пойди Иванова тем вечером в парк, оборвалась бы и эта дружба.
– Созвонимся, – сказал Стас перед тем, как закрыть за собой дверь.
В тот момент он верил, что в деле о псе-призраке поставлена точка.
Маслов сидел сгорбившись и почти неподвижно. Он и так-то сутулится, а тут скособочился, растекся на неудобном стуле, глядя себе под ноги, и бурчал что-то невнятное. Допрашивать его было неимоверно трудно.
– Николай Георгиевич, вы признаете свою вину?
– Вину, какую еще вину? – Маслов упорно не смотрел на того, кто его допрашивал.
– Улики, найденные в вашей квартире, свидетельствуют о том, что вы убили свою жену.
Маслов молчал. И следователь надавил:
– У вас в квартире найдено пальто. Оно в довольно-таки странном виде. Вы его постирали.
– А что, стирать нельзя?
– А почему в химчистку не отдали? Хорошее драповое пальто. Зачем вы засунули его в стиральную машинку? Выбросить было жалко? Ведь вы его испортили. Там, в парке, – намекнул следователь.
– Хорошее пальто, чего его выкидывать, – Маслов все так же безразлично смотрел в пол.
– И все же его можно идентифицировать. Именно в этом пальто вы бросились за своей женой вечером восьмого января. После того, как вы с Анжеликой поссорились и она решила от вас уйти. Мы еще раз внимательно посмотрели записи с видеокамер. Пальто можно идентифицировать. Вы прибегли к маскировке, но есть детали, которые позволяют следствию определить, что это именно вы, Николай Георгиевич. К тому же у нас есть два свидетеля. Оба дожидаются очной ставки с вами. Пригласить, или вы напишете чистосердечное признание? Пальто вы отстирали, и свитер тоже. А вот про майку забыли. И про ботинки. Крови было столько, когда вы зверски избивали жену бейсбольной битой, что и свитер пропитался. Его вы постирали вместе с пальто. Но не заметили крохотных пятнышек на нижнем белье. Кровь попала и на вашу майку. Вы еще какое-то время в ней ходили, а потом засунули в бак с грязным бельем. И ушли в запой. Майку мы нашли, она отправится на экспертизу. Вместе с ботинками. Но я почему-то уверен, что кровь на ней принадлежит вашей жене. Что касается свидетелей, то я их сейчас приглашу…
– Не надо. – Маслов внезапно поднял голову. Взгляд его был осмысленный. – Она меня видела, эта старая сука.
– Вы про консьержку?
– Старая сука, – упорно повторил Маслов. – Я ей денег хотел дать, да она куда-то провалилась. Спросил – сказали, что уехала. Когда будет – неизвестно.
– Вы хотели подкупить консьержку?
– Больше меня никто не видел.
– А как же Кристина? Ей вы тоже хотели дать денег, чтобы молчала?
– А, еще одна сука. Нет, сучка. Женина подружка. А эта здесь зачем?
– Вы ей звонили, пока ваша жена одевалась в прихожей. От Кристины вы узнали об аборте, который сделала супруга.
– Ненавижу! – Маслов сжал кулаки и распрямился. – Всех этих сук и сучек. Ненавижу!
Его глаза недобро блеснули. На левом виске забилась жилка.
«Охрану позвать? – напрягся следователь. – Он явно не в себе. Надо будет назначить судебно-психиатрическую экспертизу». Он так и сказал:
– Николай Георгиевич, вы будете освидетельствованы врачом-психиатром. Соберется консилиум, где будет решаться вопрос о вашей дееспособности. В соответствии с заключением экспертной комиссии и будет избрана мера пресечения для вас.
– В дурку меня хотите упрятать? – криво усмехнулся Маслов. – Валяй.
– Вы признаетесь в убийстве своей жены? Или будем упорствовать?
– Да. Признаюсь, – отрывисто сказал подозреваемый.
Следователь постарался сдержать свою радость. Не показать виду, как все благоприятно складывается для обвинения. На самом деле картинка на видео была нечеткой, и идентифицировать на ней Маслова практически невозможно. Главной улики, орудия убийства по-прежнему не было. Пальто и свитер Маслов отстирал. В ботинках он шел по глубокому снегу, не факт, что на них осталась кровь. А кровь на майке могла быть и его: порезался во время бритья. Пока зацепиться было не за что, только косвенные. Тут только давить. Следователь не думал, что Маслов так быстро сломается.
Поэтому сдержанно сказал:
– Я заношу это в протокол, Николай Георгиевич. Явку с повинной оформлять уже поздно, а вот чистосердечное признание…
– А мне не все равно? Раз меня в психушку упрячут.
– Это не мне решать, а суду. Я могу только назначить экспертизу, основываясь на ваших действиях, которые, мягко говоря, странные.
– Странно, что я убил эту суку? – криво усмехнулся Маслов. – После того, как эта тварь сменила статус «замужем» на «в активном поиске»? И я понял, что она меня хочет кинуть. Это я ее вытащил в Москву из ее Засранска. Я! Дал ей все: гражданство, прописку. Знакомых напряг, деньги заплатил. Сашка надо мной смеялся, приятель мой: «Лошара ты, Колька. Она из тебя бабки высосет и кинет. Найдет побогаче. Недаром она в дорогом фитнес-клубе тусуется. Тоже мне работа! Скажи, чтобы ушла. Не то пожалеешь».
– И почему вы не настояли на том, чтобы Анжелика бросила эту работу?
– Бабки ей там хорошие платили. А я не мог удовлетворять ее растущие потребности. Вы даже не представляете, каких бабок все это стоит. Одни ноготочки – десятка в месяц.