нее сегодня нет времени на встречу.
– Знаю, у нее свидание наклевывается. Она на педикюр записалась.
– Уж не с тобой ли свидание? – ехидно спросила Иванова.
– Нет, я еду в другое место.
– Ты нашел того, кто ходил по квартирам?!
– Думаю, да, – сдержанно ответил он.
– И кто он?
– Тот еще тип.
– Маслов, да? Так вот, Самохвалов, хочу тебя разочаровать: мы с Серым решили, что убийца не он. Не Маслов то есть.
– А муж что, уже дома?
– Да.
– И вы не нашли ничего лучше, как за ужином обсудить Маслова?
– А что? Интересная тема. Не он это, – упрямо сказала Людмила. – Жену он убил, а на меня напал кто-то другой.
– Можешь дать телефон Сергею?
– Запросто.
– Приветствую, – услышал Стас в трубке низкий голос Иванова. – Ты на супругу не злись. Она не потому упорствует, что в полицию идти не хочет.
– Проехали. Ты мне вот что скажи. Градов тебе давал задание высчитать, в каком доме предположительно может жить наш маньяк, если он дважды встречался с Людмилой в одном и том же месте.
– Вот потому я и решил, что это не Маслов. Он бы нагнал Люсю сзади, а не шел бы ей навстречу. Причем дважды.
– И где, по-твоему, живет маньяк?
– Там же, где и Ищенко. На другой стороне парка.
– Вот именно. Сейчас поеду проверю одну версию.
– Один?!
– Да не бои́сь.
– Он уже четверых убил!
– Этот меньше. Все, отбой. Вечером отзвонюсь.
И он завел наконец мотор.
Убийца
Двор был завален снегом, и Стас мучительно долго не мог припарковаться. Время летело, и он нервничал. Промедление грозит еще одним трупом. Близится вечер. Именно в это время его и раздирает, этого маньяка.
Наконец удалось приткнуться у одного из близлежащих домов, и Стас, чертыхаясь и кляня эти маленькие московские дворы, не рассчитанные на такое количество машин, почти побежал к «башне», как называла ее Суркова.
Стоя у знакомого подъезда, Стас долго звонил в домофон. Но тщетно: никто не собирался его впускать. И что теперь делать? Он задумался, но в этот момент тяжеленная железная дверь открылась и ему под ноги бросилась собака. Стас невольно вздрогнул. С некоторых пор он на каждую собаку реагировал болезненно. Ведь это могла быть та самая собака.
Пес дружелюбно его обнюхал и побежал по своим делами. Хозяин сказал стандартное:
– Не бойтесь, он не кусается.
Стас хмуро оглядел высокого мужика, владельца поджарого черного дога и пожал плечами:
– Я и не боюсь. А вот вы бы поостереглись.
– Не понял? – напрягся мужик.
– Соседи небось недовольны.
– С чего вы взяли? Никаких нареканий.
Стас невольно улыбнулся и вошел в подъезд. Откуда ты знаешь, как ведет себя собака, когда тебя нет дома? Консьержки, как и в прошлый раз, не было. Здесь вообще царила почти что разруха. Стены обшарпанные, почтовые ящики висели криво, у многих замки были сломаны. И публика в этом доме обитала, как Стас уже отметил, мутная. В прошлый раз навстречу попалась группа азиатов, сейчас из лифта, остановившегося на первом этаже, тоже выгрузились смуглые малорослые мужички, тараторя взахлеб не по-русски и подтверждая свои слова энергичными жестами. У владельца дога подозрительно блестели глаза.
Или ему так кажется? Потому что именно в этом доме живет он. Сумасшедший, разговаривающий сам с собой и убивающий людей по законам, не поддающимся логике.
Войдя в лифт, Стас невольно бросил взгляд в треснутое мутное зеркало: а сам-то? Он с досадой тронул отросшую щетину. Хорош ловелас! Без денег, да еще в таком затрапезном виде симпатичную бабу пытался склеить. Он встряхнулся и нажал на кнопку с цифрой 17. Лифт вознес Стаса на последний этаж.
Он какое-то время колебался. На сигнал домофона никто не реагирует, так почему должны открыть дверь? Но все равно позвонил.
Там, за дверью, была гробовая тишина. Подозрительная тишина. Стас занервничал. И что теперь делать? Это вам не Маслов. Этот не откроет, потому что он законченный псих. Стас со злости ударил в дверь ногой. Еще раз и еще. Нога заболела, а дверь не шелохнулась.
«А что я сделаю, если он мне вдруг откроет?! – внезапно подумал он. – Валить его? Бодать головой под дых? Или, может, подсечка?»
Он невольно напрягся. Давненько не приходилось сходиться в рукопашной. Но за дверью по-прежнему была гробовая тишина. Стас подумал, что надо звонить в полицию. Сказать им о своей догадке. Пусть приезжают и ломают дверь. Но версия была такая мутная. Скорее даже не версия, а догадка.
Он, волнуясь, достал телефон. Который завибрировал в руке, издав пронзительную трель. Стас покосился на запертую дверь: может, это сработает? Маньяк среагирует на звонок хотя бы из любопытства. И подаст признаки жизни. Телефон не умолкал, и Стас нажал на зеленую кнопку, поднеся аппарат к уху:
– Да.
– Стас, он все выложил в Телеге, то есть в Телеграме, – мертвым голосом сказал Градов. – Я сейчас читаю его блог.
– Что всё?
– Все подробности. Как убивал и почему. Последняя запись от вчерашнего числа. Сейчас опера приедут, я им уже позвонил и ссылку кинул. На блог. Но не факт, что он сделал то, что хотел. Мог просто податься в бега. Ты сейчас там?
– Да. Стою под его дверью.
– Как ты догадался?
– Он соврал. И я понял, что он соврал, когда обе женщины подтвердили, что сами ходили по квартирам с опросными листами. А соврал он от испуга. Я ведь представился полицейским. Причем описал он себя. Я еще, когда увидел его в коридоре, подумал, что мужик по приметам подходит и надо бы его проверить. Но зациклился на Маслове… А что там за история с собакой?
– Это необычайно интересно, – оживился Градов. – Любе будет работенка.
– Когда они приедут?
– Я думаю, быстро.
Словно в ответ на его слова заскрежетали двери лифта. Знакомые уже опера вывалились из него на лестничную клетку.
– И опять ты, – хмуро сказал старший, глядя на Стаса.
– И опять я вас опередил.
– Что ж, будешь понятым. Ломайте дверь, – скомандовал майор дюжим мужикам, и те налегли.
Дверь оказалась хлипкой, в отличие от соседней, железной, за которой еще совсем недавно жила бедная старушка, пенсионерка Ищенко. Преграду снесли в считаные минуты.
Парень из группы захвата невольно поправил бронежилет, когда дверь, которую он с энтузиазмом штурмовал, пала, и пружинисто шагнул в темную прихожую, положив правую руку на кобуру. Было видно, как он весь подобрался, готовый в любой момент выстрелить на поражение.
«Что же они там прочитали, в его блоге?» – невольно подумал Стас и тоже сунулся в дверной проем.
Квартира встретила их гробовым молчанием. Майор отодвинул Стаса широким плечом:
– В сторону.
И первым вошел в прихожую. Стас остался на лестничной клетке. Вскоре раздался крик:
– Самохвалов, ты где там? Заходи.
Он вошел. В квартире уже повсюду горел свет. Коридор был узкий и длинный, похожий на прямую кишку. А дверь в конце – на анальное отверстие, оттуда также смердело. Эта дверь была открыта.
– Нервы крепкие? – спросил майор.
– Всякое повидал, – пожал плечами Стас.
– Тогда смотри. А я пока позвоню.
Он отошел от двери на пару шагов и достал телефон.
Стас заглянул в ванную комнату. Его невольно замутило. Повсюду была кровь. Вены Валера резал неумело и бился при этом, словно птица, попавшая в силки. Поэтому кровь брызгала на стены, на пол и даже попала на зеркало, на полочку, где заботливо была приготовлена упаковка бритвенных лезвий. Понадобилось всего одно. Которое, по странной случайности, не сломалось, хотя рука, которой Валера резал вены, судя по обстановке в ванной комнате, неимоверно тряслась. Его голова тоже вся была в крови. Он зачем-то нанес глубокие порезы на темя и на виски. Видимо, уже слабея. И даже хотел выбраться, потому что на полу была кровавая лужа: вода пополам с кровью. Но не смог: завалился обратно в ванну, наполненную водой, и, окончательно ослабев и испугавшись, ею захлебнулся.
Утопленников Стас на своем веку повидал и понял и без заключения экспертов, что причиной смерти стала вода, наполнившая легкие после того, как Валерий Горелов потерял сознание от кровопотери и болевого шока. Порезы на его запястьях были хоть и многочисленные, но неглубокие и какие-то неуверенные. Такие же и на голове, словно бы он одной болью пытался заглушить другую.
Стас невольно попятился в коридор и прислонился к стене.
– Впечатляет? – подмигнул ему майор. Вот у кого нервы были крепкие! – Сейчас тут эксперты будут работать. А ты не топчись. Покури пока на лестничной клетке.
– Понятно же: самоубийство, – хрипло сказал Стас.
– На кухне на полу бурые следы, похожие на кровь. Как будто там свиную тушу разделывали. Он даже пол не потрудился помыть.
– Нашли! – крикнули из единственной комнаты.
И в коридоре появился давешний парень, первым вошедший в квартиру. В руках он держал старый женский застиранный халат из байки. Халату было бог знает сколько лет.
– Теперь понятно, почему старуха была голой, – кивнул майор. – Он ее здесь раздел и расчленил.
Стас шагнул в комнату и невольно покачал головой: руины! Квартира была съемной, и хозяева не больно-то заботились об уюте жильцов. Да и самому жильцу дела не было до того, в каких условиях он живет. Валерий Горелов давно уже переселился в мир, созданный его больным воображением.
На продавленном диване, покрытом истершимся чуть ли не до дыр клетчатым пледом, лежал ноутбук. Рядом валялся дорогой смартфон. Гаджеты – это единственное, что было здесь дорогим и говорящим о том, что на дворе как-никак двадцать первый век. Все остальное было из века минувшего. Тогда и клеили эти обои, почти уже потерявшие цвет, белили потолок, который давно пошел трещинами и пожелтел. В кухне на полу лежал рассохшийся линолеум в тех самых бурых пятнах, о которых говорил майор. Пройдя туда, Стас разглядел даже следы топорика для рубки мяса на полу. Горелов рубил на куски старуху так же неумело, как резал себе вены, то и дело промахивался. Он явно был не в себе.