Но все забылось само собой, когда позвонила Людмила и упавшим голосом сказала:
– Кира не ходила в фитнес-клуб Красильниковых. К убийству Кристины Старкова не имеет никакого отношения.
– Выходит, эти три смертельных селфи между собой никак не связаны?
– Выходит, что так…
Глава 12
– Что мы имеем? – вслух рассуждала Люба, косясь на мужа. – Одно самоубийство и два убийства. Жертва первого – та самая девушка, из-за которой и случился самострел. Второе убийство к этим двух случаям отношение не имеет. Там целая история, аж на три уголовных дела!
– Четыре, – поправил Градов. – Ты забываешь о попытке вывезти за границу культурные ценности. По совокупности совершенных преступлений Кира Старкова получит… гм-м-м… – он всерьез задумался. – В общем, мало ей не покажется. Другие наследники имущества Старковых-Большаковых имеются?
– Страшно даже об этом подумать… Загородный дом, две квартиры, прекрасная коллекция драгоценностей… Даже если часть из них будет конфискована… – Люба тоже всерьез задумалась. – Похоже, что Анфиса Сироткина теперь богатая невеста. А она понятия не имеет, что со всем этим имуществом и деньгами делать. Надо бы ее навестить. Но что нам делать с убийством Кристины?
– Нам? – муж посмотрел на нее с огромным удивлением.
– Но ты же мне помогаешь!
– Да, потому что я работаю в структуре, которая взяла в оборот Киру Старкову. Культурное наследие – это по нашей части. И то я полез не в свою епархию, мой отдел такими делами не занимается. Только ради тебя, любимая. Но убийство Кристины – уволь.
– Это ведь тоже по вашей части! Смертельное селфи!
– Ты и так уже подпортила нам статистику, – рассмеялся Градов. – Разбирайся с этим сама.
– Меня с работы уволят, – пожаловалась Люба.
– Кстати, насчет твоей работы… Давно пора подыскать другую.
– Ты шутишь?
– Нисколько. Тебе надо бы применить свой талант по назначению, – серьезно сказал муж. – Нам очень нужны психологи. Да еще с криминальным опытом. Так что ты подумай.
…На следующий день Люба поехала в фитнес-клуб. Второй раз она не сможет войти в эту реку, надо стиснуть зубы и продолжать тренировки. Был вечер, а днем у Любы состоялся неприятный разговор с работодателями. Медицинским центром владела супружеская пара, и Любе пришлось отбиваться от обоих. Они сидели напротив, за столом, она притулилась в неудобном кресле.
– Любовь Александровна, на вас поступают жалобы, – наседала на нее холеная блондинка с надменным лицом. Выщипанные в ниточку брови делали ее похожей на резиновую куклу.
– Я недавно вышла замуж.
– Это замечательно, но вы должны были нас предупредить, – увещевал «добрый полицейский», хозяин медцентра. Именно он числился генеральным директором, но все знали, что рулит блондинка.
– Но все случилось неожиданно!
– Значит, надо было найти себе замену. Из-за вас мы потеряли клиентов, а времена сейчас непростые.
– В августе все равно мало народу, – отбивалась она.
– Тем более. Надо дорожить каждым, кто к нам пришел. А вы раз отменили прием, другой. Потом и вовсе не явились на работу, без всяких объяснений. Куда это годится?
– Я звонила!..
Люба мучительно вспоминала неприятные подробности этого разговора. А дело еще не закончено. Убийство Кристины не раскрыто. Куда это годится?
В гардеробе она опять наткнулась на завистливый взгляд Клавдии Даниловой.
Явилась! Ишь! На своей машине приехала! И муж у тебя есть! Красивый, богатый, да еще и моложе тебя. Чем ты его, интересно, зацепила? Колечко-то обручальное, поди, с бриллиантом! А я одна дочь воспитываю! Едва концы с концами свожу! Да еще и увечная! Инвалид! Да будь ты проклята, сука!
Люба машинально сжала в кулак правую руку, пряча обручальное кольцо. А сдав в гардероб свой плащ, заторопилась переодеваться в спортивную форму.
– Как вы сегодня? – спросила после занятий Оксана.
– Уже лучше, – она через силу улыбнулась. Крепатура прошла, но легче не стало. Во время тренировки с Любы сошло семь потов. – Не волнуйтесь, я не сдамся.
– Вам не все по силам, но многое, – доброжелательно улыбнулась Оксана. – Поверьте, с каждым разом будет все легче и легче.
– С вами было так? Когда вы профессионально занимались спортом?
– Мне было гораздо тяжелее, – уже без улыбки сказала Красильникова. – Когда спорт – это твоя жизнь, не то что к боли привыкаешь, а и постоянно быть начеку. Потому что вокруг полно завистников.
«Вокруг полно завистников…», – Люба невольно вздрогнула, вспомнив тяжелый взгляд гардеробщицы.
– Скажите, Оксана, а ваш тренер еще работает? Или давно на пенсии?
– Эльвира Родионовна? – голос Оксаны потеплел. – На пенсии, но работает.
– У нас, в России, или…
– Она недавно вернулась в Россию. Все-таки возраст. А работала сначала в Испании, потом в Белоруссии. Теперь вот тренеров нашей сборной консультирует.
– Могу я узнать ее телефон? Судя по тону, которым вы говорите об Эльвире Родионовне, вы с ней общаетесь.
– А зачем вам ее телефон?
– Хочу кое-что узнать.
– Тогда передавайте привет и купите от моего имени торт. Я вам сейчас дам денег…
– Не надо, я сама. В благодарность за ваше внимание.
– Ну как хотите.
Эльвира Родионовна на Любину просьбу о приватной беседе откликнулась охотно. Когда Люба приехала к заслуженному тренеру домой, то поняла почему. Детей у Эльвиры Родионовны не было, вся жизнь – в спорте. Ее девочки, ее медали. Их, конечно, девочек, они чемпионки, но заслуга-то и ее, Эльвиры Родионовны. Она их всему научила, не позволила сломаться и сдаться, на пути к заветной цели. Воспитывала, поощряла, опекала, а когда надо, была строгой, ругала, выговаривала. Они стали семьей. Эльвира Родионовна просто расцветала рядом со своей «стеной славы». Это ведь была целая жизнь! Дипломы, фотографии, где девочки Эльвиры Родионовны на пьедестале, на самой высокой ступени, вырезки из журналов и газет…
– О ком вы хотите поговорить? – с улыбкой спросила пожилая женщина, принимая торт. Выглядела она гораздо моложе своих лет: подтянутая, умело подкрашенная, самодостаточная. Все еще при делах, консультантом в сборной. Люба невольно заробела. – Оксаночка всегда меня балует. Добрая девочка, светлая.
– Почему она не стала солисткой? – спросила Люба, глядя, как Эльвира Родионовна ставит чайник и достает из старинного буфета фарфоровые чашки.
– Потому что не стерва. Я же сказала: добрая.
– А разве только стервы всего добиваются?
– В спорте – да. Хорошие добрые девочки должны выбрать для себя другой род занятий. Чемпионство удел сильных. Лидеров.
– Но лидер команды не обязательно должен быть стервой!
– А как тогда? – грустно посмотрела на нее Эльвира Родионовна. – Жалеть себя и, что хуже, жалеть соперника? Золотая медаль ведь одна. Оксана начинала с Клавой Кирилловой. В этой паре сразу было понятно, кто лидер. Вечно вторая? Я ее просто пожалела, потому что относилась к Оксане с симпатией. Я хотела, чтобы она стала чемпионкой и получила свою заслуженную золотую медаль. Так оно в итоге и вышло.
– Но ведь Клава не стала чемпионкой?
Эльвира Родионовна нахмурилась.
– Почему мы подняли эту тему? – сурово спросила она.
– Я психолог. Пытаюсь понять, почему судьбы людей складываются так по-разному? Проанализировать, помочь. Ко мне ведь обращается много матерей. Я работаю и с подростками в том числе. Недавно, к примеру, пришла Анастасия Петровна Галкина. Она тоже ходила к вам на тренировки вместе с Оксаной и Клавой. Подруг ведь было три.
– Не помню ее.
– Она очень быстро сдалась. И вот сейчас привела ко мне свою дочь Алену.
– Тоже гимнастка, «художница»? – оживилась Эльвира Родионовна.
– В некотором роде, – выкрутилась Люба. «Художества» у Алены те еще!
– Это нормальная статистика. Двое сошли с дистанции, одна из-за своей слабости, другая вследствие травмы. А третья проявила упорство и добилась успеха.
– Не кажется ли вам, что судьба обошлась с Клавой Кирилловой жестоко?
– Она получила то, что заслужила, – вырвалось у Эльвиры Родионовны.
– Не понимаю. Травма – это заслуженно?
– Пейте чай, – старая тренерша разлила по чашкам чай с чабрецом и придвинула к Любе торт. – Ешьте. Это вкусно.
– Я знаю, – Люба улыбнулась.
– Долгое время я не могла себе этого позволить, – Эльвира Родионовна зажмурилась от удовольствия, слизывая с ложечки малиновый крем. – Зато теперь отрываюсь…
Люба терпеливо ждала.
– Вынуждена признаться: я никогда не видела второго такого злобного и завистливого подростка, – Эльвира Родионовна тяжело вздохнула.
– Это вы о Клаве?
– Да.
– А как же стервозность? Качество, необходимое для чемпионки?
– Да, чтобы выигрывать. Но выигрывать честно, вы понимаете? А Клава… Она злорадствовала. Она прямо-таки ждала, что соперница ошибется. У Кирилловой был такой неприятный взгляд… Тяжелый. Давящий.
«Я знаю», – невольно подумала Люба.
– Все ведь ошибаются, – продолжала Эльвира Родионовна. – Теряют предметы, срывают выступление. И как-то принято друг друга утешать. Так вот Клава никогда не выражала свое сочувствие проигравшей. Казалось, она одним своим взглядом вырывает этот предмет из рук девчонки. Обруч там или булаву. Так и шипит сквозь зубы: ошибись, ошибись… Девочки мне даже жаловались: «Эльвира Родионовна, я не могу выступать, когда на меня Кириллова смотрит. Уведите ее, пожалуйста».
– Даже так?
– Ее никто в команде не любил. У Клавы не было подруг. Вообще.
– А как же Оксана с Настей?
– Это, как говорится, «технические» подруги. Девочек ведь привели в художественную гимнастику их матери, которые жили в одном дворе. Общая компания, посиделки. И потом: обе, и Настя, и Оксана быстро перестали быть для Клавы соперницами. Она, солистка, смотрела на них свысока. И не завидовала ни Оксане, ни тем более той, которая бросила гимнастику. Как вы сказали? Насте?
Люба кивнула и как бы невзначай спросила: