ом. Последствия, вызванные бумагой, которую набросал мальчик, при всей ее краткости и простоте, оказались зловещими657. Вот что было там написано:
В Риме, 18 апреля 1582 года
Когда рукою Божиею и Пресвятой Девы благоугодно будет возвысить из этой жизни в лучшую Феличе, мою жену, сим письмом я заявляю, признаю и соглашаюсь всем своим сердцем, как велит Господь Бог, что возьму в законные супруги синьору Чинцию Антельму, римлянку, и обещаю и обязываюсь содержать ее всегда как подобает и как муж должен содержать свою жену. И дабы ей и мне было ясно, мы оба обещаем и даем свое слово и клятву в присутствии синьора Лелио Перлеони, который подпишется под настоящим документом и обяжется поддерживать названный брак для нас обоих – названной синьоры Чинции и меня, Джакомо. И, верные истине, мы по общему согласию изготовили этот документ, который подпишем своими собственными руками.
Я, Джакомо Теодоли, свободно обещаю, выражаю свое удовлетворение и обязываюсь исполнять написанное выше.
Я, Чинция Антельма, свободно обещаю, выражаю свое удовлетворение и обязываюсь выполнять написанное выше.
Я, Лелио Перлеони, присутствовал и обязываюсь к вышеизложенному.
Договаривающиеся стороны изготовили три копии соглашения, в которых текст идентичен, хотя и по-разному расположен на странице. Одну взяла себе Чинция – судебный нотарий три месяца спустя нашел бумагу хранившейся под замком в ее спальне. Второй экземпляр был у Лелио, и его тоже впоследствии конфисковали вместе с другими бумагами. Третий, должно быть, взял Джакомо, и вместе с ним ускользнул от правосудия658.
Чувства авторов, выраженные в записи, не отличались уникальностью: если когда-нибудь смерть освободит нас от несчастливого союза, мы с тобой сможем пожениться. Любовь на стороне должна была вызывать такие фантазии и слова659. Но торжественные обещания являлись делом куда более редким: каноническое право стояло преградой на пути таких нечистых союзов, а запрет можно было преодолеть лишь прямым обращением в Рим660. Поэтому такой формально составленный документ, как этот, засвидетельствованный другом, – подлинная редкость. Для того чтобы разобраться в его многообразных источниках и цели, нам придется собрать все, что мы знаем о четверых участниках подписания, об их происхождении, дружеских и любовных связях и темных интригах.
Первый из них, кавалер Джакомо Теодоли, происходил из могущественного форлийского рода. Его предки были видными гибеллинами; одними из тех, кто возглавлял эту партию в яростных междоусобиях на улицах города. Знаменитый историк Франческо Гвиччардини, будучи наместником в Романье, чтобы утихомирить их, в 1525 году изгнал их главу, Джованни-Руффо Теодоли, архиепископа Козенцы и епископа Кадиса, и сровнял с землей их отличный новый дворец661. Это не помешало Джованни-Руффо преуспеть в жизни; за его плечами была долгая карьера в качестве папского сборщика налогов и дипломата в Испании (1506–1518662). В 1525 году, оставив кадисскую епархию, он передал ее племяннику, Джеронимо, члену курии, который предстоятельствовал там почти сорок лет, обрастая при этом жирком в Риме663. Он собрал немалое имущество: славный виноградник за воротами Порта-дель-Пополо и красивый дворец на западной стороне Корсо, прямо к югу от продолговатой площади Сан-Лоренцо-ин-Лучина664. Подобно многим высокопоставленным церковникам, Джеронимо умело внедрял свою провинциальную семью в ряды римской элиты. В начале 1570‐х годов он купил для своего близкого родственника Теодоло Теодоли феодальное владение в известковых горах за Палестриной – Пизониано, Сан-Вито и Чечилиано, три деревни на высоких склонах665. Эти высокогорья были весьма неплодородны, но к феодальным правам и двум массивным замкам прилагался благородный титул; в 1570 году Теодоло стал графом Чечилиано666. В 1591 году Теодоли получили еще более знатный титул маркиза Сан-Вито. Семья не упускала своего, заключала удачные браки и произвела одного кардинала в XVII веке и маркиза-архитектора в XVIII веке667. Благодаря тому что в XVIII столетии римская ветвь вновь слилась с форлийской, род продолжается и по сей день, а его члены до сих пор мелькают в полных экстравагантных сплетен колонках римской прессы; у маркиза же продолжает храниться картина с изображением утраченного дворца XVI века на Корсо668.
Вероятно, именно там, в доме епископа Джеронимо Теодоли, провел свою юность наш Джакомо. Он был, надо думать, племянником иерарха, сыном его брата669. Врач, в течение четырнадцати лет пользовавший епископа Джеронимо, Доменико Гальярделли, был очень хорошо знаком с Джакомо670. Другой заслуженный слуга сначала престарелого архиерея, а затем его наследника-графа, подтверждал, что Джакомо находился в орбите семьи671. По-видимому, он проводил время за городом в деревенских владениях, потому что в письмах 1582 года есть данные, что Теодоли живали в Чечилиано672. Вероятно, он размещался в неуклюжем замке с его стенами, четырьмя огромными башнями и широким обзором.
Раскопать точное место Джакомо в роду не так-то просто, ибо опубликованные генеалогические древа расходятся и друг с другом, и со свидетельствами из его судебного дела. Вероятно, он был племянником епископа и отцом Теодоло, первого маркиза Сан-Вито. Какой бы ни была родственная связь, в 1580‐х годах он получал ежемесячный пенсион из доходов покойного предстоятеля673. У него было два брата, один прелат, другой – дворянин; от них он получал письма674. Наши судебные документы позволяют уточнить его место в семье; Марио Орсини, участник развернувшейся семейной драмы, назван там зятем его жены675. Генеалог XIX века Помпео Литта подтверждает это, показывая, что вторым браком Марио Орсини женился на Корнелии Теодоли в 1582 году, в тот самый год, когда Джакомо заключил свой договор о верности. Литта, вообще не свободный от неточностей, называет Корнелию дочерью графа Теодоло Теодоли, но она почти наверняка была дочерью Джакомо, третьим из его выживших детей676. Орсини, придворный великого герцога Тосканского, происходил из почтенного разросшегося римского рода баронов, кардиналов и кондотьеров. Эта партия показывает, насколько успешной была кампания, которую епископ Джеронимо неутомимо вел, чтобы пустить римские корни. Брак с Орсини продержался недолго; если прав Литта (а он нередко ошибается), то Марио умер уже на следующий год. Корнелия, его супруга, оказалась покрепче: она еще дважды выходила замуж за представителей знати и умерла в 1660 году, через 78 лет! Если в 1582 году ей, юной невесте, было около 16, то она прожила до 94 лет677. Время немалое – для нее самой, для медицины той эпохи, для историков – но не невозможное. У Джакомо было еще три сына, последний из которых умер рано, а двое других, старшие братья Корнелии, по очереди носили титул маркизов Сан-Вито. В одном письме Чинции есть упоминание о них678. Итак, в 1582 году у Джакомо в живых было трое детей, возрастом от середины второго до начала третьего десятка. Хотя Джакомо, возможно, и был увлечен своей куртизанкой, едва ли он мог быть охвачен щенячьим восторгом.
В отличие от брака Корнелии, женитьба Джакомо вела его не в Рим, а в Форли. Его жена Феличе была из Мальденти. Она происходила из патрицианской семьи, которая, как и Теодоли, ярко выделяется на страницах городской хроники заговоров и кровопролития679. Их палаццо XIV века, с его суровым средневековым фасадом, огромной готической дверью, двумя большими готическими окнами и приземистой башней с зубцами и теперь занимает целый городской квартал. По всей вероятности, Феличе сохраняла связи с родным городом; оттуда происходила ее компаньонка680. Кроме того, что в 1582 году она жила вместе с мужем в течение по меньшей мере последних трех лет, возможно, во дворце Теодоли, мы мало что знаем о ней681. Хотя весь год до заключения нашего пакта страсть и интересы Джакомо были направлены за пределы дома, муж с женой не разъезжались.
Чинция Антельма, вторая из подписавшихся, пусть и не собственноручно, судя по всему, была куртизанкой средней руки. Она не упоминается в опубликованной истории ее ремесла, поэтому маловероятно, чтобы она принадлежала к блистательной верхушке полусвета682. Однако, должно быть, она содержала солидное заведение, так как ее клиенты и компаньоны явно принадлежали к благородному сословию. В суде она поведала, что клиенты, с которыми впервые пришел к ней Джакомо весной 1581 года, занимали высокое положение в обществе.
Кавалер Джакомо довольно долго повсюду следовал за мной, пока какие-то благородные господа не привели его в мой дом. Тогда он стал проводить со мной время уже там, у меня дома. А потом кавал