Ольга Ивановна наконец расплакалась. Люба невольно погладила ее по руке. Вспомнила себя в момент, когда узнала, что потеряла ребенка. О чем тут говорить? Какое-то время обе молчали.
Врать не хотелось. Сочинять «правдоподобную» историю, чтобы выпытать источник, из которого Ольга Ивановна черпает деньги на содержание в элитной клинике умирающего сына, – тоже.
«Надо мне это?» – подумала Люба и хотела уже уйти.
– Сидите, – остановила ее Ольга Ивановна, видимо что-то почувствовав. – Мне так легче.
Они еще какое-то время сидели молча. Каждая думала о своем.
– Говорите, – сказала наконец кладовщица. – Вы ведь не просто так сюда пришли.
– Да. Я по делу. И я не ассистент Василия Федоровича.
– Я уже поняла. И не психолог?
– Психолог. Я… скажите, вы очень дорожите своей работой?
– Ах, вот вы о чем… – Ольга Ивановна вытерла слезы. – И кто вас послал?
– Мой друг. Новый начальник вашей службы безопасности – Стас Самохвалов, – призналась Люба. – Знаете, что? Я ухожу. У меня, как-никак, есть совесть. – Она встала.
– Сидите, – опять потянула ее за руку кладовщица. – Вы спросили: дорожу ли я своей работой? Теперь уже нет. Мне она безразлична. Если меня уволят даже. Хотя меня вряд ли уволят. – Она горько усмехнулась.
– Почему?
– Ведь я взяла деньги у своего двоюродного племянника. Он же хозяин фирмы Федор Бабичев, мой босс. Ничто не связывает хозяина и слугу прочнее долгов. Я ему должна, и я буду отрабатывать долг, пока хватит моих сил.
– Хозяин дал вам денег?! Тридцать тысяч долларов?!
– Да, а что?
– Почему же вы в списке подозреваемых?
– Я не прошла проверку на детекторе.
– Бывает, что техника ошибается.
– Она не ошиблась, – равнодушно сказала Ольга Ивановна.
– Выходит, это все-таки вы… берете со склада комплектующие? – Люба не решилась сказать «крадете».
– Нет. Но я знаю, кто это делает. Более того, покрываю вора.
– Господи помилуй, почему?!
– Вы психолог?
– Да.
– Тогда должны понять. Да, Федор дал мне денег. Я пришла к нему в отчаянии, плакала даже, что со мной нечасто случается, напомнила, что мы родственники. Сказала: «Ты же знаешь, какая у меня зарплата! И сколько денег надо на лечение! Ну что мне, воровать?» И он дал. Тридцать тысяч долларов. Поэтому теперь половина моей зарплаты списывается в счет долга. На руки я получаю тысячу долларов. У меня, как вы поняли, хорошая зарплата. Я и на пятьсот долларов в месяц могу прожить. Могу и на половину этой суммы. Я экономная. Поэтому я и сказала Василию Федоровичу, что могу достать еще денег. Тысяч десять-пятнадцать у.е. Это я потяну. Надо отдать должное Феде, он не положил мне процентов. Это по-божески. А лучше сказать, по-родственному. Но… Ведь это он во всем виноват.
– Я понимаю.
– Хорошо, что вы понимаете. Я изначально сделала ошибку. С мужем у меня не сложилось. Вернее, я никогда не была замужем. Жили гражданским браком. Характер у меня не подарок, я знаю. Он через год ушел. К другой, более мягкой и, честно сказать, более обеспеченной. Я же не москвичка. То, как я добывала квартиру, отдельная история. – Ольга Ивановна тяжело вздохнула. – Продала родительскую, они в деревню переехали, а я купила небольшую комнату в коммуналке. Копила-копила, и тут грянул дефолт. Какую-то часть денег удалось вытащить. Потом повезло – тетка умерла. Вот видите, как мы стали говорить о смерти близких родственников из-за этого проклятого квартирного вопроса! Повезло… – Она горько усмехнулась. – В общем, еще одна проданная квартира в провинции – и комната в московской коммуналке меняется на полноценное жилье. А тут и с работой повезло. Я ведь хотела поменять свою однушку на двушку или даже трешку. Чтобы Паше было куда привести жену. Тогда еще я думала, что у меня будут внуки. И принялась пахать…
– Печальная история, – посочувствовала Люба.
– Обычная, – пожала плечами Ольга Ивановна. – Мне еще повезло – повторюсь. Большинство моих одноклассников либо живут с родителями, дожидаясь их смерти, чтобы жилплощадь наконец освободилась, либо на частных квартирах. Вы бы знали, как они мне завидуют! Выбилась в люди! Свое жилье в Москве!
– Потому и не пишут вам на страничку.
– Ах вот кто эта загадочная дама-невидимка! Зачастили ко мне. Информацию собирали? Я не обижаюсь. Мне все равно. Хотя раньше я бы вас растерзала, вторгнись вы в мою личную жизнь. А теперь мне плевать. Федя прекрасно знает о моих чувствах к нему, я не умею сдерживать эмоции. У меня на лице все написано. Ненавижу! – Она передернулась. – Ненавижу всех, кто сделал со мной ЭТО. Потому племянник и не вычеркивает меня из списка подозреваемых. А тут еще этот детектор…
– Как получилось, что племянник вас обманул?
– Он не обманул, – с удивлением сказала Ольга Ивановна. – Он платил мне зарплату, и немаленькую. А я решила попутешествовать. Дорвалась. Думала, дела на фирме будут идти все лучше и лучше, и я еще успею поменять квартиру на большую. Хотелось пожить по-человечески. Но пошел спад. Заказов становилось все меньше и меньше, начались сокращения, зарплату стали урезать, или за те же деньги приходилось работать в два раза больше. Я не вылезала со склада, все надеялась выкарабкаться. И проморгала момент, когда Паша… – Она осеклась. – В общем, я узнала обо всем последней. Позвонили, сказали: «Заберите сына, он тут валяется без сознания». Так я узнала, что Паша нарко-ман. А я-то думала: переучился. Бледный, худой, дерганый какой-то. Тогда же и язвы на руках обнаружила. Он закрывался в ванной, чтобы я не видела его раздетым. Я думала: сын вырос, стесняется.
– Вы не волнуйтесь так. – Люба погладила ее по руке.
– Волнуюсь? – Ольга Ивановна посмотрела на нее с удивлением. – Нет, я просто пытаюсь осмыслить. Ведь я неглупая женщина, ценный работник, как мой племянник говорит. – Она усмехнулась. – Это как зараза: брать в кредит удовольствия, не думая о том, чем и как придется заплатить. Живи сегодняшним днем, не думай ни о чем – вот что нам внушали! Как-то быстро все кончилось. Обидно. Федя-то это знал с самого начала. Куда все идет. И, в отличие от всех нас, не потерял головы. Вывел капиталы за границу, там же выучил детей, купил недвижимость. А нам каждый год на новогоднем корпоративе говорил: фирма развивается, прибыль растет, все у нас хорошо, а будет еще лучше. Психотерапевтировал. Он делал все, как надо, как написано в учебниках по менеджменту и маркетингу. Это не обман, это наука такая. Как жить за счет других. Я просто хочу, чтобы и ему было немножко нехорошо. Некомфортно. Поэтому человека, который ворует на фирме, никогда не выдам. Даю вам честное слово, что это не я. Я свою проблему с деньгами решила. И еще неизвестно, дал ли Федя мне в долг или вернул мои деньги, утверждая, что дает взаймы. Я ведь никогда не интересовалась в других фирмах, сколько стоит моя работа. И сколько стоит честность. Это все так сложно…
– Это Парамонов?
– Что?
– Парамонов ворует?
– Не скажу.
– У него ведь дочь покончила с собой. Это вас сближает.
– Возможно.
– Или Алан, с которым вы дружите. Кстати, почему вы дружите?
– Он хороший человек.
– Вас не смущает его национальность?
– А какое отношение национальность имеет к порядочности? И среди русских немало сволочей. Это все предрассудки! – сердито сказала Ольга Ивановна и повторила: – Алан – хороший человек.
– Учитывая, как вы ненавидите босса, вы найдете, чем оправдать Габаева. Алану недоплачивают, а у него семья. Он просто берет свое.
– Он не вор, – отрезала Ольга Ивановна.
– Но уж это наверняка не Макс.
Ольга Ивановна посмотрела на нее со странной улыбкой.
– Хотя вы ведь родственники. Если он племянник вашего босса, и в свою очередь вы Бабичеву приходитесь двоюродной теткой…
– Не трудитесь вычислять степень нашего родства. Я со стороны отца – Юрина тетка. А Макс со стороны его жены – племянник. Кстати, у вас хороший вкус.
– Это вы о чем? – насторожилась Люба.
– О Стасе. Я сразу поняла, что у него кто-то есть.
– Мы не… – Она не выдержала и залилась краской.
– Чужому мужчине не станешь делать такое одолжение. Идти в больницу, раскручивать на признание тетку, у которой характер не сахар, да к тому же сын умирает… – Ольга Ивановна посмотрела на Любу с насмешкой. – Это можно сделать либо за деньги, либо ради очень близкого человека. Вы сами-то себе не врите. Психолог.
– Да, у нас со Стасом был роман, но все уже давно прошло. Мы просто друзья. Я им действительно дорожу. У меня мало друзей, так же как и у вас.
– Возможно, возможно.
– Вот вы бы ради Алана на что пошли?
– На многое. Только не думайте, что это он ворует, – спохватилась Ольга Ивановна.
– Его ведь все равно разоблачат.
– Да? Сколько уже это длится? Сколько народу задействовали? Сколько денег Федька заплатил? Пусть потратится. – В голосе Ольги Ивановны была ненависть.
– Почему вы так уверены, что вора не поймают?
– Потому что он очень умный. И я ему помогаю. Подчищаю базу. Никто не знает программу склада так, как я. Ведь я на фирме с самого первого дня. Они даже не подозревают размеры реальных потерь, ваши специалисты. Я могу грохнуть фирму в любой момент. – Теперь в голосе кладовщицы звучало торжество. – Если только покажу реальную базу.
– Племяннику вы уже не навредите. Он капиталы за границу вывел, небось и сам на чемоданах сидит.
– Я это понимаю. – Голос Ольги Ивановны потускнел.
– Так сейчас дела обстоят везде. От пафосных зданий многих известных фирм остались одни фасады. А за ними пустота, все уже вывезли. Растащили. Создается лишь видимость деятельности. Еще люди остались. Их будут держать на тот случай, если вдруг все вернется. Кризис-то когда-нибудь закончится, не может же он продолжаться вечно. Ведь если придется начать сначала, лучше проверенных кадров, которые все знают и умеют пахать как проклятые, ничего нет. Их тщательно отобрали и будут подкармливать в ожидании перемен.